National song

Безымянный сталкер вылез из подвала старого дома, таща на себе своего раненного друга. На его весьма подранном когтями комбинезоне уже засохла кровь его погибших товарищей и убитых им мутантов, превратившись в багровые въевшиеся в плотную ткань костюма пятна, патроны закончились и винтовка, красующаяся за его плечами, была не более, чем своеобразным украшением. Пнув дверь одной из квартир на первом этаже заброшенной высокоэтажки Припяти, он затащил туда раненного приятеля, и помог ему сесть, опираясь об стену. Товарищ проронил мучительный стон, и, зажмурив глаза, схватился за плечо сталкера, больно впиваясь ногтями в плечо даже через плотную плащевку комбинезона. Он не хотел его отпускать, ему было страшно, что тот уйдет и оставит его одного здесь, в этой холодной покинутой людьми почти тридцать лет назад квартире, оставит его почти бездыханное тело на расправу чудовищам, снующим по подвалам припятских домов. От его безмятежного дыхания в воздух поднимался пар, а ветер гудел, врываясь в разбитые окна и окутывая их обоих адским холодом. Сталкер сел рядом с раненным другом и вытянул ноги, подняв голову и посмотрев в почерневший от времени потолок. Когда-то эта квартира была населена людьми, которые верили в светлое будущее той далекой страны, которой уже давно не было, сейчас же она была разграблена мародерами, обои на стенах расклеились и пол жалобно скрипел под их весом. На противоположной стене все еще сохранилось чье-то багровое пятно крови. Им обоим было действительно страшно остаться одним. Товарищ положил голову на плечо сталкера, напевая какую-то мелодию себе под нос. Его дыхание становилось все более спокойным, расслабленным, его глаза были закрыты, а окоченевшие пальцы сжимали винтовку так, что костяшки рук побелели. Холодный морозный ветер вновь ворвался в комнату, осыпая потрескавшийся от времени подоконник белым снежком. Друг задрожал как осиновый лист, пытаясь побороть холод, но не мог. Сталкер лишь положил голову на его, беря его голые холодные руки в свои, закованные в плотные черные перчатки. Он выронил свою винтовку из рук, продолжая напевать мелодию, бубня себе под нос. Его друг запел громче. Он пел народную песню своей страны. Он уже не помнил, откуда он пришел, он забыл свое прошлое, его интересовало лишь настоящее. Однако песня всплывала строчками в его памяти: иногда он запинался, забывая некоторые слова. Неважно, откуда он. Важно, где он сейчас. Его последние мысли были обращены к последнему человеку, который остался в его жизни, к безымянному сталкеру, который сжимал его холодные руки, пытаясь согреть их своим рваным дыханием. Скупые слезы потекли из его глаз по побелевшему от холода лицу. Песня почти подходила к концу. Он услышал, как сталкер тихо, чтобы не привлечь внимание мутантов, запел вместе с ним, прижимаясь к нему еще ближе. Слеза упала на его руку, закованную в перчатку. Она была близко. Друг распахнул глаза. Все вокруг потемнело, из его носа тонкой струйкой пошла кровь. Его дыхание усилилось, его руки тряслись, он боялся умирать. Он не хотел умирать. Попятившись, он понял, что упирается в стену и издал полный отчаяния стон. Сталкер коснулся его руки своей, сняв перчатку, и пообещал, что все будет хорошо. Она еще ближе. Сталкер, не разжимая руки, второй обнял своего друга за плечи. Он обещал, что все будет хорошо, он напевал ему песню, он пытался согреть его, но вдруг его товарища перестал бить озноб. Она пришла. Сталкер навсегда запомнил эти мгновения. Последние мгновения жизни его друга. Он ушел тихо, издав последний вздох. Из его рта перестал идти пар, а его тело обмякло и безвольно упало на плечо сталкера. Он аккуратно уложил его на пол, и, закинув его винтовку себе за плечо, закрыл его глаза. Его лицо стало совсем белым от холода. Сталкер закусил губу, пытаясь не заплакать и поспешил выйти из заброшенной квартиры. Он сел на ступени на крыльце дома, доставая сигарету. Снег падал хлопьями на его плечи. Он, прикрывая зажигалку рукой, зажег последнюю сигарету из его пачки и затянул никотин в легкие. Сделав выдох, он увидел стайку мутировавших псов, злобно оскалившихся и приближающихся к нему. Он лишь улыбнулся, продолжая курить, и покрепче сжал пустую винтовку товарища. Его мысли были о доме, и он не обращал на собак никакого внимания. Он больше не боялся.