Гу на заре.

Гу погладил себя по упругому животу. Эти снега злые, как никогда, но ему не было страшно ни за себя, ни за дитя, стучащееся в его чрево изнутри. Самое лучшее, хорошо прожаренное мясо, самая крепкая и тёплая нора, шкур больше, чем у вождя на полу и стенах - всё это злой Кх бросает к его ногам с лёгкостью детской игры. Скоро все омеги племени сдохнут от зависти к его альфе, хотя прилюдно плюют ему в спину за принадлежность беловолосому чужаку. Он показал им, что ему тоже плевать на весь мир, но им всё равно, и они продолжают шипеть за спиной, косо смотрят на его огромный живот. Он родит сильнейшего альфу, и пусть все подавятся! - Гу-у-у... Опять этот скулёж. Слабак Су пришёл выпрашивать еду. Его альфа Мо оказался силён только на длину своего члена, но никак не на охоту. Почему Гу должен жалеть его? Потому, что злой Кх зачем-то спас тощего омегу? Они вернулись в племя на следующий день и узнали, что сошлись четыре пары и погибла целая ладонь альф из-за слабака Су. Вожак и шаман порычали на Кх за то, что не привёл Гу на случку ко времени, но альфа лизнул Гу в разбитый висок, объяснив этим, что раны Гу задержали их. Шаман послушал живот Гу и одобрительно кивнул, показав вожаку успех случки. Кх привёл Гу в свою нору, но омега не усидел и пошёл посмотреть на умирающего от гигантского узла Су, брошенного на краю стоянки. Завтра тело слабака отнесут в долину, чтобы две темноты спустя охотники могли вернуться и убить тигра, который обязательно придёт на запах погибшей человечины. И племя будет есть самое вкусное тигриное мясо, а удачливый альфа, убивший его, оденет в тёплую шкуру своего омегу и навсегда спасёт от снегов. Ведь шкуры тигров не едят паразиты, они хранят тепло солнца на два поколения людей. Кх подошёл к застывшему возле тела Гу и посмотрел на труп. Его взгляд стал заинтересованным, он присел пониже и прислушался. Дыхание! - Гу! Ррррр! Нет, только не это! Неужели слабак всё ещё жив? - Кх! Брось его подыхать и добудь мне тигра. Но Кх уже поднял тщедушную тушку на руки и двинулся в сторону гор. Гу знает, куда его альфа несёт этого недостойного! В целебный ручей, но зачем? Ведь Мо не пытался оживить своего слабого омегу, навсегда отказавшись от случек и обрекая себя на охоту до скончания жизни, без надежды на потомство. Потому что знает, что, даже если Су выживет, родить он точно не сможет, и Мо только продлит муки затухающего тела. Но Кх не послушал зова Гу ему вслед и оживил слабака. Благодарный Мо лизал ноги Кх перед всем племенем, а тощий Су теперь клянчит их еду, как будто Гу обязан всегда его спасать! Гу швырнул обглоданную кость в Су. Его живот маленький, и сам он маленький, слабый, недостойный. Вот кто должен был стать посмешищем для всего племени, но никак не он, Гу! Су схватил кость и впился в неё зубами, благодарно урча и скрываясь за шкурой на входе в нору. Гу тяжело вздохнул. Этот живот слишком велик для него. Дитя бьёт изнутри, причиняя боль и неся мысли об усталости. Хорошо было бы родить и остаться живым, чтобы зализать свои раны и отдать дитя славным бетам для взращивания. Ему есть для чего жить. Беловолосый Кх с прозрачными глазами каждую темноту дарит ему неземное удовольствие. Если бы альфы их племени увидели, как его Кх унижается перед своим омегой, они бы закидали Кх камнями насмерть! Шкуры на входе зашевелились, и в нору вошёл Кх. Могучее тело лоснится в свете горящих жил, плавающих в сале. Мышцы бугрятся под белыми волосами, и внезапно Гу понял, что Кх - не белый, Кх - седой! - Кх?.. Альфа наклонился к нему, заглядывая в глаза. Шрам на его животе говорит не о слабости, а о силе альфы, о его живучести и способности защитить Гу. Запах самца ударил в нос вместе с терпким запахом текущего члена. Гу раздвинул ноги, показывая готовность принять всё, что захочет Кх. Внезапная боль сгибает пополам. Что это? Слишком рано, так не может быть! Но Кх уже схватил его на руки и бежит в нору бет. Они воют, темно, детёныши спрятались под шкуры... Кто здесь? Всего лишь кучка бет, которые ничем не помогут ему, ничем! Гу взвыл до небес, чувствуя, как огромное дитя беловолосого альфы давит на его кишки, разрывает внутренности, просится на свет. Откуда-то появился Шаман, как всегда трясущий своей шумной костью прямо у Гу над лицом. Омега почувствовал, как плод его сладкого греха лезет раньше времени на свет, раздвигает с треском кости внутри и пьёт его кровь, исчадие безбожества, сотворённого в ту ночь в горах. - А!! - и, ещё раз: - А!! Двойняшки! Альфа и омега, дары похоти соития в ночь падения! Кх уже зализывает рваную рану между ног, не стесняясь Шамана и кучки бет. Младенцы кричат, а у Гу встаёт крепкий член, наливаясь гордостью за свой дар альфе, тыкаясь ему в губы, истекая кровью родов и похотливой смазкой. И Кх берёт его в себя, благодарно урча, обезболивая травмы тела своего омеги, чтобы показать, что никто не властен над жизнью Гу, никто, кроме самого Кх. И Гу кричит в ответ, на этот раз - от удовольствия. * Бог долины предал своих людей. Чёрные человекоеды пришли в темноте, и, хотя бог всё видел бессчётным множеством своих глаз, он не предупредил их. Гу проснулся от криков вокруг норы и не успел ничего понять, как его схватили за руку и потащили к выходу наружу. Проклятый тощий Су со своим дрожащим животом бежал к горам, уводя за собой. Где Кх? Остатки племени собрались у лечащего ручья на заре. Кх вывел всех бет с детёнышами и Шамана заодно. Вожак убит, многие альфы - тоже. Пусть подавятся их мясом голые звери! Но как жить дальше? Гу проверил их детёнышей. Близнецы мирно спали на общей шкуре, окружённые бдительными бетами. И это - хорошо. - Кх? И тут Гу понял, что не он один смотрит на Кх, его альфу, самого сильного всегда, но чужого. А теперь, когда сильных не осталось, пусть даже чужак - его приняли и ждут спасения. - А!! Кх взревел, и всё племя двинулось за ним. Альфа полез в гору, и люди, переглянувшись, полезли следом. Пещера была страшной и пахла чёрными людьми, недавно покинувшими изъеденные догола камни. Кости животных и людей смердели вдоль стен, перемешанные с их экскрементами. Люди племени очистили своё новое жильё, расстелили на полу пару захваченных кем-то шкур бесценных тигров и сгрудились в кучу, зажав в своём центре круг бет и детёнышей. Кх подошёл к освещённой пламенем костра стене и оглядел кровавыми глазами племя. И вот из этих отбросов он должен сделать бойцов! Даже лучшие из них не стоили его пятого, меньшего, пальца, да и те все сдохли сегодня ночью! Как, о боги, как ему научить их просто выжить, не думая уже о мести! Слабые степняки! Как объяснить свои мысли людям, не имеющим языка? Кх посмотрел в огонь костра. Вот она - вечность, раскинулась перед ним и насмехается над его судьбой. Смотрит на него глазами двух десятков и шести выживших человек, не считая бет и детёнышей. Его судьба слушает его, но как ей рассказать? Кх медленно наклонился к костру, вынул из него головню побольше и начал рисовать на стене их чёрное будущее.