Мама, смотри, какой я красивый!

      Бэкхёну всегда нравилось смотреть, как его матушка красится перед зеркалом на работу. Матушка Бёна всегда красивая, но с косметикой она становится, по мнению мальчика, ещё ярче. И старшая Бён всегда посмеивается и щипает сына за щёку, когда тот тянет свои руки к косметике (особенно к той ярко-оранжевой помаде и к тем ярким и сверкающим глиттерам). — Малыш, не стоит. Тебе ещё рановато, — улыбается женщина и убирает косметичку на верхнюю полку ванного шкафчика. — Вот подрастёшь и познаешь все прелести косметики.       Но мальчика никакие верхние полки не остановят. Ему бы хотя бы понюхать помаду. И если повезёт — намазюкаться её. Или съесть.       Поэтому, когда матушка Бёна чмокает того в щёку и скрывается за дверью квартиры, предварительно щипнув того за нос, Бэкхён срывается с места и бежит на кухню за стулом. Стул без каких-либо происшествий перемещается в ванную, а потом на него забирается мальчик, открывая шкафчик. И перед взором Бэкхёна появляются коробка с ватными палочками, какие-то тюбики, упаковка с бритвами. Но это всё не то, ему бы найти красную косметичку матушки. Мальчик становится на носочки, тянет голову выше и замечает нужный объект на самой верхней полке. — Вот ты где. Сейчас-сейчас… — Бэкхён вытягивает руки вверх и подушечками пальцев касается ткани косметички.       Проходит пару минут, которые проходят под аккомпанемент злостного пыхтения мальчика, и желаемая косметичка оказывается в руках Бэкхёна.       Бэкхён меняет место дислокации, перемещаясь в гостиную, к зеркалу. И вот сейчас можно всё это попробовать. На лице мальчика появляется плотоядная улыбка, а руки уже потрошат косметичку, которая наверняка издала бы протяжный стон и издохла бы, если могла. На полу оказываются новые тени, которые только сегодня открыла старшая Бён, парочка помад, тушь, несколько карандашей, чёрная подводка и яркие румяна.       После нескольких минут разглядывания оружий массового уничтожения мужских сердец и их понимания мира начинается конкурс «Мама, угадай, кто твой сын?». И Бэкхён профессионально подходит к делу. Сначала в руках мальчика оказывается подводка, и тот, вспоминая движения своей мамы, рисует парочку линий, доходящих прям до висков, а после закрашивает пустоту между линиями. Подводка откладывается в сторону, глаза находят тушь, и этой самой тушью Бэкхён тыкает себе в глаз и тут же взвывает от боли. Но Бён не сдаётся и пытается покрасить ресницы, оставляя следы туши на веках. Когда тушь героически умирает в неравном бою, пацанёнок открывает румяна, опускает туда кисточку и проводит её по скулам, оставляя ярко-розовое пятно на коже. А вот затем наступает очередь помад. Бэкхён, не долго думая, выбирает красную помаду (ею часто пользуется мама, наверняка, она вкусная). И сначала Бён охватывает губами головку помады, касаясь кончиком языка этой массы. Вроде бы вкусно. А если вкусно, то нужно съесть. Что и делает Бэкхён, откусывая кусочек помады и начиная жевать его. Проглотив красную кашицу, мальчик остатками помады проводит по губам, случайно заходя на кожу вокруг губ и закрашивая и её тоже. А в довершение образа победительницы-львицы в руках Бэкхёна снова оказывается подводка, ибо родинки на лице игнорировать нельзя! Пятнышко над губой обводится чёрной линией.       Атрибуты юного визажиста утрамбовываются в косметичку. Застёжка-молния вжикает, скрывая за собой павших воинов рода косметики. Матушка Бёна точно будет шокирована уроном, который нанёс её сын этому племени органической косметики. И вот теперь можно оценить картинку и красоту на ней. Бэкхён поднимается с пола, делает пару шагов назад и оглядывает своё отражение. А он хорош: ярко-розовые островки румян, на удивление симметричные; чернейшие стрелки, куда можно спрятать все грехи человечества, и их там никто не найдёт; ресницы, удлинённые тушью, кажутся лапками мясистой мухи… Стоит ли дальше перечислять особенности боевой раскраски Бёна?       Зато сколько радости и восторга в глазах мальчика, который наконец-то и потрогал, и намазюкался, и съел косметику. Благо, что тушь на вкус не пробовал. А мог бы, если помада не оказалась бы вкусной. — Малыш, я дома! — Хлопает входная дверь, весело бряцают ключи, оповещая о приходе матушки Бэкхёна.       И мальчик выбегает из гостиной, представая перед матерью. Улыбка пропадает с лица женщины, сумка, которую та держала в руках, падает на пол, и старшая Бён с немым шоком рассматривает макияж сына. — Бэкхён… — голос матушки вдруг становится очень тихим, но мальчик всё равно улыбается. — Ты трогал мою косметичку? — Да! Как я тебе? У меня получилось? — А Бэкхён чуть ли не прыгает от радости и собственной мысли, какой он красавчик и какой он умница. — Думаю, нам стоит всё это смыть… Пойдём-ка в ванную, малыш. — Но я же красавчик, правда? — Да-да, солнышко… — Всё ещё не отойдя от шока, кивает мать Бэкхёна и уводит того к раковине.       Ватный диск, смоченный жидкостью для снятия макияжа, очень быстро окрашивается во все цвета раскраски мальчика. Зато пацан доволен: матушка явно оценила способности сына.       Вот только женщина не знает, что делать: ругать сына или поддержать его яркий и неординарный старт в сфере макияжа.       И сынишка окончательно её добивает, говоря, что её красная помада очень вкусная.