Отличные партнёры

— Надеюсь, пи’Томми помнит, что поиграть в бадминтон не я предложил. — Ты просто завидуешь, потому что я набрал больше очков! — утверждает Томми, самодовольно подхватывая ракетку подмышку на манер гитары. Выглядит мило. Джимми не ведётся, возвращаясь к насущному вопросу: — Воланчик на крышу тоже ты запустил. Лицо старшего трогательно разглаживается растерянностью, когда он с видом потерявшего маму котёнка тянет шею и заглядывает на скат чьей-то крыши, у которой они остановились, чтобы поиграть. Джимми прослеживает его взгляд, мысленно прикидывая высоту. От земли до карниза было метра два с половиной, а с учётом забора выходило, что даже ему с его ростом было не дотянуться. Беспокоить хозяев дома, чтобы достать безделушку за 30 бат, было как-то неловко. Волан на крыше, конечно, не преступление века, но и просто оставлять снаряд казалось как-то нехорошо... — Что делать будем? — Пи’Томми, по всей видимости, пришёл к тем же выводам. Джимми покосился вниз на старшего, сталкиваясь с ним взглядом: — Да просто уйдём. — Ты почему такой, — хмурится пи. — Нельзя его здесь бросать. — Ну, тогда пойдём, попросим достать с окна. Альтернативный вариант постыдно признаться в минимальной шкодливости топит небольшой комок совести старшего, когда он печально уточняет: — А ты точно не дотянешься? Джимми ещё раз прикидывает расстояние. Снова смотрит в грустные глаза пи’Томми. И сдаётся, отбрасывая ракетку и опускаясь на колени. — Ты чего, — паникующее отшатывается старший, когда младший замечает: — Если один не дотянусь, вдвоём точно получится. Залезай. — Чего… на шею? Я тебя раздавлю. — Пи. Не хочу тебя обидеть, — младший давит улыбку, не без удовольствия замечая, как старший очаровательно краснеет, — но ты переоцениваешь свою мощь. Томми в секундном замешательстве перехватывает ракетку, чтобы, решившись, отбросить её на землю: — Ай. Ладно. Не жалуйся потом, что из-за меня шея заболела! — Залезай уже, пи. Томми бурчит что-то под нос (что-то, отдалённо напоминающее «А если ты уронишь меня, тогда как?..»), неуверенно закидывая бедро на плечо Джимми. Он опасливо подбрасывает второе, и Джимми — мама воспитывала его очень выдержанным и тактичным! — не даёт ему опомниться, крепко обхватывая чужие ноги руками и резко поднимаясь. Старший выдаёт задушенный испуганный полуписк, забравшимся на дерево котом вцепляясь в его плечи, и это больно, конечно, но не настолько, чтобы младший не мог этого пережить. Ох. Видели бы их сейчас фанатки. Они чуть покачиваются в первую секунду, но уже во вторую принимают устойчивое положение. Джимми аккуратно придвигается к забору, чувствуя, как старший с обретением равновесия набирается уверенностью и тянется вперёд, без зазрения совести хватаясь за верхушку изгороди и добираясь до волана. В следующий момент под носом Джимми оказывается цветастый кусок пластика, а до слуха долетает радостное: — Смотри, мы достали! Он лёгкий и, вроде, вполне комфортно чувствует себя на плечах младшего. Кажется, ещё более лёгкий когда счастливый, но не эфемерный, поэтому Джимми уточняет: — Ага. Слезешь с меня, пи? — О. Прости, — извиняется Томми и соскальзывает с чужих плеч, когда нонг опускается. Единение с землёй, впрочем, не мешает ему радоваться, и он широко улыбается: — Мы отличные партнёры, скажи? А то. Джимми в этом, в общем, никогда и не сомневался. Ему и дополнительные доказательства-то не нужны. Он отвечает через смешок: — Это потому любовь к пи’Томми делает меня самым сильным! — Ты опять, — старший закатывает глаза и качает головой, метко пихая младшего в бок подобранной ракеткой. Джимми смеётся, легко отбирая обе ракетки, про себя думая, что, как обычно, не сказал ни одного неправдивого слова.