Сигарета на двоих

      ​​— Ну и когда ты умудрился влюбиться в Игнатенко? — поинтересовался Саша у Олега, приподняв одну бровь.       Мужчине весь вечер пришлось наблюдать за тем, как Олег не отрывает глаз от ведьмы, сидя за столом. А сама ведьма как будто специально не замечает ничего. Саша видел, как загорелись глаза Олега, стоило Ире войти в их квартиру. И также он видел, как напрягся Олег, стоило Ире убежать вслед за подругой и пропасть в ванной на больше, чем четверть часа. А когда Ира и Олег прощались, у Саши возникло ощущение, что и с Ирой все было не совсем в порядке.       Сам же Олег отказывался принимать тот факт, что с ним было что-то не так. Ну и что смотрел? Он на многих людей смотрит, ничего в этом такого нет. Тем более, она интересный для общения человек, а с такими, как его учили, вежливо поддерживать зрительный контакт. Ну а реакция тела… С кем не бывает? Влюблённость сейчас была ему совершенно ни к чему — у него была одна цель, отвлекаться от которой он просто не имел права. Тем более, каким дураком надо быть, чтобы влюбиться в собственного соперника? Пусть и привлекательного, но всё же соперника, который навряд ли заинтересован в каких-либо отношениях с ним. Раздражение, которое вызывала у него Амалия, Олег сваливал на банальную защитную реакцию на чрезмерную агрессию со стороны блондинки. Не мог ведь Олег ревновать ту, которая заведомо не была и не могла быть его. Так ведь?..       — О чём ты? Мы просто друзья. — ответил Олег, наконец выбираясь из своих размышлений. Желания беседовать с братом на эту тему у Олега не было. Сам как-нибудь разберется.       — Честно, мне интересно, врёшь ли ты только мне, или же умудряешься и себя обманывать. — грустно усмехнулся Саша, а после направился на кухню, дабы убрать остатки ужина в холодильник, а грязную посуду убрать в посудомойку — смысла убеждать младшего брата в чем-либо не было. Олег тоже последовал за Сашей, не удостаивая его высказывание каким-либо комментарием.       Занимаясь уборкой, Олег погрузился в свои мысли. Поведение своего тела сегодня вечером он бы мог свалить на разбушевавшиеся гормоны. Просто секса давно не было, вот и всё. Но в таком случае, мурашки по телу бы бежали при любой симпатичной девушке, обратившей на себя внимание. Но это было не так — только с Игнатенко сердце вдруг пускалось в пляс, а желудок активно делала «сальто». Лишь при виде нее мысли начинали путаться, а всё нутро начинало тянуться к ней, желая узнать, сможет ли он окончательно пробиться сквозь маску безразличия.       Саша старательно ополаскивал тарелки от остатков еды, после чего ставил их в посудомойку. Ему хотелось еще кое-что сказать брату о всей этой ситуации, но он не решался — Олег явно не был настроен на разговоры, хмуро складывая неиспользованные столовые приборы в выдвижной ящик.       — Олег, я бы всё же хотел кое-что добавить. — все же решился заговорить Саша. Олег резко напрягся и раздраженно развернулся к брату. Он так и знал, что Саша просто так ситуацию с Игнатенко не отпустит. Знал, но очень надеялся, что ошибался. — Блять, Олег, не смотри на меня так, я же не из вредности тебе мозг ебу. Суть в том, что я тебя не буду учить и говорить о том, что Ира взрослая женщина с ребенком и, кхм, девушкой, а еще кучей тараканов, которые потом ещё напомнят о себе не раз. Ты не маленький, сам понимаешь все возможные последствия. Просто не загоняйся раньше времени. Я уже вижу, как ты у себя в голове простроил тысячу раскладов событий. Я тебя уверяю, ни один из раскладов, которые ты продумаешь, не произойдёт, потому что одному Сатане известно о том, что у нее в голове. Поэтому расслабься и плыви по течению, все как-нибудь само сложится. Только будь осторожнее, потому что всё это рискованно, особенно с ней. Я заметил и твоё, и её странное поведение, и что-то подсказывает мне, что ни к чему хорошему это не приведет.       — Ты хочешь сказать, что… — начал уже Олег, но Саша его перебил.       — Я ничего не хочу сказать, Олег. Я вообще не знаю, что творится у Игнатенко в голове, я уже говорил тебе. Даже знать не хочу, боюсь, вскрыться захочется, если узнаю. — Саша усмехнулся. Любому было ясно, что ведьма — явно не счастливая девочка-конфетка, смотрящая на жизнь сквозь розовые очки. Игнатенко за свои тридцать лет пережила больше, чем некоторые переживают за всю свою жизнь.       Раздраженный совершенно не помогающей финальной мыслью, Олег лишь закатил глаза и молча направился к себе в спальню. Если Саша думал, что сможет его как-то направить, он сильно ошибался — Олег лишь больше запутался во всей этой чертовщине, происходившей в его голове. Сваливать все на какие-то обстоятельства не получалось, сколько оправданий он ни искал. Особенно остро он понял это, когда Саша заговорил про поведение с Игнатенко — в тот момент Олегу, уже взрослому парню, захотелось скакать по кухне и визжать как десятилетка, которого девочка поцеловала в щечку в день рождения. Только вот Олегу было не десять, а поведение Игнатенко не говорило вообще о чем-либо.       Нехотя Олег разделся и улегся в постель, уставившись в потолок. Хотя от усталости и сводило мышцы, в голове было слишком много мыслей, чтобы уснуть. Правда ли он умудрился влюбиться? Почему Игнатенко? Почему именно сейчас, в самом начале одного из самых сложных испытаний в его жизни? Стоит ли ему предпринять что-то? Имеет ли он право покушаться на сердце человека, который уже принадлежит сучке-блондинке? А может у них все не так серьезно, просто интрижка? Или всё же стоит игнорировать возникающее при появлении Игнатенко чувство полета?       Ответа ни на один из этих вопросов Олег не знал. Единственное, что он понимал — сердце его давно не давало таких перебоев при виде кого-либо. И закрывать глаза на подобное было бы сложно. Но попробовать все же стоит. Решив, что сперва он просто попытается отвлечься и отстраниться от Игнатенко, а потом уже будет смотреть по обстоятельству, Олег со спокойной душой лег спать.

***

      Ира лежала в кровати полуголая, устало прикрыв глаза. Хоть секс с Лией, по плану, и должен был избавить ее от ненужных мыслей, на деле лучше не стало. Она вновь и вновь вспоминала крепкие объятия Шепса, ненавязчивый запах его одеколона, вечно раздражающе спокойный тон голоса. И от всех этих мыслей, по телу разливалось приятное тепло. Ира могла бы соврать, сказав, что не понимает, с чем подобное могло быть связано, но ответ напрашивался сам собой. И все бы хорошо, но места в жизни Иры для этого очевидного ответа не было. Вновь подпускать кого-то столь близко было неоправданным риском, особенно учитывая, что в его интересах было бы воспользоваться её слабостью. К тому же, Игнатенко не хотелось из-за такой глупости предавать и терять Амалию, которая была рядом несмотря ни на что. Ведьма прекрасно понимала, почему подруга ревновала ее к молодому медиуму. И все же эта ревность лишь больше раздражала брюнетку, лишь чаще заставляла её думать о Шепсе-младшем, лишь больше побуждала желание отдалиться от Амалии.       И эта ревность еще была мелочью по сравнению с тем, что ожидало ее после сегодняшнего ужина, заставившего подругу начать еще больше сомневаться в себе, в Ире, в их отношениях и в засранце-Шепсе, у которого было уж слишком много возможностей разрушить те хрупкие отношения, завязавшиеся между девушками.

***

      Следующие полторы недели своей жизни Олег провел в попытках игнорировать Иру. Победа была слишком важна, а жертвовать душевным спокойствием он не хотел. С головой погрузившись в постоянную практику и попытки отточить свои умения до совершенства, дабы быть и медиумом, и навигатором, и кем бы ни хотели его видеть ведущие и зрители Битвы. Шепс настолько изматывал себя постоянными тренировками в попытках избавиться от ненужных мыслей, что уже даже Саша стал волноваться о его самочувствии. Игнатенко, к слову, с одной стороны, была только рада отсутствию внимания Шепса к ее персоне, так как у нее у самой появлялась возможность немного поразмыслить о происходящем. С другой стороны, такая резкая перемена не могла не задевать её самолюбие — еще пару дней назад она отвешивал ей комплименты, старательно искал поводы для контакта и был, казалось, просто повсюду, а теперь, стоило ему завидеть её издалека, моментально испарялся. Помимо этого, раздражала Иру Амалия. А точнее, ее ревность, которая после ужина переросла в обостренную паранойю, приводящую к тому, что, стоило Игнатенко выйти из дома, Лия начинала выносить ей мозг сообщениями с вопросами, не с Шепсом ли она, часом. А подобное недоверие убивало в Ире какое-либо желание идти на контакт и пытаться как-то спасти ситуацию и вселить в блондинку уверенность.       Что же насчет Олега, терпения и энергии его хватило ровно на полторы недели — на два испытания и готический зал между ними. И если игнорировать Иру на испытаниях было еще хоть как-то возможно, ведь каждый из них был сконцентрирован на том, чтобы не вылететь в самом начале сезона, то в готическом зале, где Иру с Олегом снова поставили бок о бок, делать вид, что Игнатенко не существует, когда сама она кидает в его сторону не самые дружелюбные взгляды, Олегу было особенно сложно. За полторы недели тишины ему стало не хватать этого лёгкого общения Ирой, ее абсолютно вредного характера, ее редких, но искренних улыбок. За короткий промежуток времени он настолько привык к ее обществу, что теперь для него это было чем-то самим собой разумеющимся. И от этого он то и дело все же порывался написать ей, но вновь и вновь откладывал телефон, убеждая себя в том, что так будет лучше, что ему полезно концентрироваться на соревнованиях и тренироваться, скоро он перегорит и перестанет думать о ней в таком плане. И тогда, если она после всего этого молчания все же согласится на это, будет просто поддерживать с Игнатенко дружеские отношения. Но только вот лучше ему не становилось. Игнорирование Иры мало того, что не работало, оно еще больше разжигало в нем те непонятные чувства, заставляя тянуться к ведьме еще сильнее.       Все когда-то заканчивается. Так закончилась и выдержка Олега. Осознание, что бегать от Игнатенко ему порядком поднадоело, а попытки вымотать себя доводили до того, что он еле стоит на ногах, пришло к нему в тот момент, когда он собирался уже на второе вручение конвертов в готическом зале. Резко схватив телефон, Олег зашел в чат с Ирой и быстро напечатал «Привет, такое дело, можешь сегодня меня до Басманной подвезти?», решив, что, раз игнорирование не сработало, он перестанет устраивать это шоу одного актера. В ответ он получил не самое радушное сообщение, гласившее: «А нахуй тебе, Шепсик, не пойти с такими запросами?». Честно говоря, другого Олег от Игнатенко и не ожидал. Честности ради, он бы заказал такси или вообще прогулялся, но нужен был предлог побыть с ней в одном месте, так что он не сдавался. «Буду очень тебе должен. Пожалуйста.» — напечатал в ответ он, зная, что еще поплатится за это «буду должен», ведь Ира таких обещаний не забывает, а тут еще и доказательство в виде сообщения. Но долго думать об этом не пришлось — спустя пару секунд он уже получил сообщение от Иры, в котором она сообщала, что заедет за ним через полчаса и что, если он не выйдет вовремя, ждать она его не будет. Шепс довольно улыбнулся и продолжил свои сборы.

***

      В машине у Игнатенко играла приглушенная музыка, а в воздухе стоял аромат Ириных духов. Водила ведьма спокойно, особо никуда не торопясь и не обгоняя. Свой горячий темперамент она также не проявляла, хотя об этом Олег судил лишь из тех пятнадцати минут, пока она вела машину по, как ни странно, не слишком загруженным дорогам Москвы. По пути Шепс то и дело пытался вовлечь Иру в диалог, однако она продолжала безэмоционально концентрироваться на дороге, так ни разу и не взглянув на Олега. Тот же наоборот не отводил взгляд от Иры, внимательно разглядывая черты ее лица, лица, на которое не позволял себе смотреть последние полторы недели. Как всегда идеальный макияж, гордо приподнятая голова, острые скулы и завораживающие темно-карие глаза, холодно смотрящие вперед. Казалось, ведьма вовсе и не замечает, что он бесцеремонно разглядывает ее. Но Олегу было все равно, видит она это или нет. Ира была красивой. Это мог отрицать только дурак. Но, помимо этого, было в ней что-то, что зачаровывало и манило Шепса. Была в ней та загадка, которую так хотелось разгадать, дабы понять эту девушку. Такую противоречивую, такую непонятную, такую одновременно отстраненную и вовлеченную во все, происходящее вокруг нее.       Размышления Олега прервало то, что машина остановилась, — они припарковались во дворах на Басманной, чтобы долго не мучаться с поиском парковочного места рядом с проезжей частью. Приехали они, к слову, слишком рано — до подготовки к съёмкам оставалось еще как минимум сорок минут, если не учитывать то, что кто-то уж точно опоздает. Поэтому Ира и Олег остались сидеть в машине, слушая музыку, играющую по радио.       — Ир. Я знаю, что ты меня нахуй пошлёшь, учитывая, что я, скажем так, пропал с радаров на какое-то время, но…– предупредил Олег Иру, все же пытаясь завязать хоть какой-то диалог. — Я скучал. — Игнатенко лишь скептически усмехнулась.       — Правда? То-то я от тебя ни слова не слышала в последнее время. Очень соскучился маленький мальчик. — издевательски засюсюкала Ира, закатывая темные глаза. Хотя девушка и не подавала виду, гордость её была задета поведением Шепса. В то время как она, можно сказать, снизошла до общения с ним, тот вел себя как последний мудак, игнорируя факт её существования. Высокомерный мудак, который даже не удосуживался кивнуть ей при встрече, хотя, как ей казалось, никакого конфликта между ними не произошло. Что-что, а конфликт бы она точно заметила.       — Я… дурак. — ответил Олег, пожимая плечами. Что еще он мог сказал? Доля правды в его словах была. Он, идиот, думал, что если не будет проводить с ней время, то что-то в его голове поменяется. Что если он вымотает себя достаточно сильно, то неуместные мысли перестанут всплывать у него в голове, стоит ему просто на секунду заглянуть в ее глаза. Что у него перестанет пересыхать во рту, стоит ему увидеть Игнатенко в очередном ее чересчур дорогом и невероятно сексуальном платье. Что сердце перестанет пропускать удары, стоит Ире назвать его по имени.       — Да ну? Ты сейчас просто для меня Америку открыл, Шепс. — Игнатенко впервые за последние полчаса взглянула на Шепса, от чего по телу у нее пробежали мурашки. Олег же, хоть и звучал виновато, все равно сохранял абсолютно спокойный и уверенный вид, из-за чего уголки губ Иры дрогнули.       Вечное внешнее спокойствие Шепса впечатляло Игнатенко. Она так не умела. Она могла кое-как скрывать позитивные эмоции, да. Но когда дело касалось ярости, недовольства, разочарования, чувства несправедливости, вины, у Иры не получалось скрыть все это за маской, эмоции лились через край, управляя Ирой, заставляя ее кричать, кидаться на людей, грубить, проклинать и посылать куда подальше. За это многие ее и недолюбливали. За чрезмерную искренность в выражении негативных эмоций. Так что Игнатенко в некотором роде завидовала умению сохранять подобное спокойствие, что бы ни происходило.       Невольно, Игнатенко начала рассматривать Шепса. Выглядел тот, к слову, сегодня довольно забавно — одет он был по-обычному, во все черное, а вот волосы были уложены довольно необычно, прическа его сегодня чем-то напоминала прическу Гоголя. Брюнетка сама машинально начала поправлять свои волосы, убранные в низкий пучок. Смотря на Шепса, ее собственный вид начинал раздражать — все казалось чересчур неидеальным, чересчур неправильным. Неровно подведенные глаза, неаккуратная, по мнению Игнатенко, прическа, из которой то и дело выпадали передние пряди, которые лезли на глаза. Тем не менее, его измотанность была заметна невооруженным взглядом, казалось, что за короткий срок парень даже успел сбросить пару килограмм, из-за чего черты лица стали острее и даже несколько взрослее. Теперь же Ире хотелось погладить его по щеке, дабы убедиться, что ей просто кажется, что ничего на самом деле не изменилось. Но поддаваться импульсу и переступать через свою гордость Игнатенко не хотела, так что она сконцентрировалась на своей прическе.       Заметив мучения Игнатенко с выпавшими прядями, Шепс усмехнулся, сообщая Игнатенко о том, что выглядит она в данный момент довольно абсурдно. Ира, которая не уставала напоминать ему о его «нежном» возрасте, сейчас сама выглядела как маленький ребенок, закипая из-за таких мелочей, как не идеально лежащие волосы. Внезапно Олег потянулся к ее волосам, помогая убрать непослушную прядь и случайно задевая нежную кожу лица Иры. Вследствие этой случайности, по его собственной коже будто пробежал ток, но руку он не убрал, теперь уже целенаправленно поглаживая бархатистую кожу. Ира, казалось, тоже не смогла просто проигнорировать эту, казалось бы, мелочь. Девушка встретилась с Олегом взглядом, и ему померещилось, что зрачки ее резко расширились, хоть это и сложно было увидеть, учитывая, что они почти сливались с темной радужкой. Оба просто замерли, вглядываясь в глаза друг друга. Сердце Иры вновь начало давать перебои, а в животе все сжалось в тугой узел. Будто почувствовав замешательство Иры, Олег так же резко отдернул руку, а Ира в то же время быстро достала ключи из замка зажигания и выскочила из машины, негромко бросив Олегу что-то о том, что им стоит уже пойти в зал, так как у нее были якобы какие-то вопросы к оператору.       Остаток вечера уже не Олег избегал Иру, а Ира Олега, который то и дело пытался выловить ее из толпы людей, в которой она, казалось, пряталась от него. Шепс даже краем уха услышал (по крайней мере, так показалось ему), как та попросила организаторов не ставить ее рядом с ним — в этот раз между ними оказалась Марьяна, которая, вроде, и вовсе не замечала повисшего напряжения. После же съёмок, когда все поздравляли Олега с его первым белым конвертом, Игнатенко незаметно скрылась со съёмочной площадки, молясь о том, чтобы Шепс вдруг не вспомнил о ее существовании и не загорелся желанием обсудить с ней произошедшее в машине. А он бы и хотел загореться, но просто не успел.

***

      Домой Игнатенко приехала вымотанная. Не столько физически, сколько все же морально. Она все прокручивала в своей голове то напряжение, повисшее между ними, думала о том, что могло бы случиться, если бы они оба резко не пришли в себя и не прервали тот странный момент в машине. И, признаться честно, Ире очень хотелось бы узнать. Но ведь нельзя?       В таком напряженном состоянии она и зашла в дом, в котором ее уже ждала раздраженная Амалия. Казалось, раздражение и паранойя теперь были ее постоянными спутниками.       — Привет. — поздоровалась блондинка, услышавшая хлопок двери и вышедшая в прихожую. — Ну как съёмки? Что-то ты задержалась. С Шепсом опять любезничала? — на лице Лии была натянута уж чересчур неискренняя улыбка, в то время как в глазах плескалась нездоровая ревность.       — Опять ты за свое? — устало вздохнула Ира, у которой не было даже сил ссориться. Она стягивала с себя сапожки на каблуках, от которых стопы ужасно ныли. — Я выехала домой сразу же после съёмок. Ни с каким Шепсом я не любезничала. Я вообще с людьми не любезничаю, если ты не заметила.       — Ну да, не любезничаешь. Только часами подбираешь наряды и красишься, нервничая как перед первым свиданием. Но, конечно же, это ты только для себя делаешь, никак не для этого мальчишки. — с сарказмом ответила Амалия, следуя за Игнатенко, которая направилась в сторону кухни.       Ира не была в настроении спорить. От ежесекундной ревности ее тошнило. Она не могла никак доказать подруге, что не заигрывает она с Шепсом, что между ними ничего не может быть. Ире приходилось доказывать это не только Амалии, но и самой себе, от чего было только тяжелее. Во всяком случае, это недоверие блондинки добивало Игнатенко, высасывая из нее последние силы.       Ира налила себе воды в винный бокал, надеясь, что хоть прохладная жидкость отвлечёт её от волны желчи, готовой вылиться на блондинку. Она честно не хотела бы нагрубить и обидеть Амалию, но скандалы провоцировали её на ответную реакцию. Почему-то в жизни все не могло быть равномерно. На нее одновременно должны были свалиться эти истерики подруги и непонятки с Олегом. С которым, к слову, возможно, все было бы куда понятнее, не веди себя Игнатенко чуть ли не впервые в жизни «по совести». Вода не помогала Ире успокоиться. Тем более под гневным взглядом Амалии, которая, видимо, ожидала от нее какого-то оправдания.       — Лия, если ты думаешь, что я сейчас опять начну говорить тебе о том, что он для меня ничего не значит и что я с ним не заигрываю, то я тебя расстрою. Я как-то уже заебалась тебе это вдалбливать в голову, ты меня не слушаешь. Я устала как черт. И ты мне пережить сегодняшний день не помогаешь.       Блондинка уже собиралась что-то возразить, но Ира не дала ей ничего сказать, холодно продолжив свою речь:       — Я тебя очень люблю, честно. Но меня скоро добьёт эта твоя паранойя и я сорвусь. И наговорю тебе очень много всего. Мне вообще сейчас нельзя срываться, я должна дотянуть до января и закончить начатое. Мои доводы ты не слышишь вообще. Так что давай, пожалуйста, закончим. Хотя бы на время. Ты немного отвлечешься, забудешься, расслабишься. А я продолжу работать. Я просто сейчас не могу тратить энергию еще на что-то.       — Но… — у блондинки просто не было слов. В глазах стояли слезы, а сердце в груди крошилось на мелкие осколки. Хотелось кричать и бить посуду от обиды. Именно то, чего она так боялась, случилось. Она не понимала, как Ира может так просто взять и, наплевав на всё, на все чувства, на все обещания, предложить «перерыв». — Ты в него влюбилась, не так ли? — ядовито начала говорить Амалия, грусть которой резко сменилась на ярость. — Ты влюбилась в этого мудака, а теперь хочешь «взять перерыв», чтобы убежать к своему Шепсу, да? Просто потому что тебе внезапно стало сложно? Охуенная стратегия, Игнатенко. Десять из десяти, вы в финале! — Лия уже начинала кричать. Но, видя холодный взгляд Иры, которая явно не собиралась с ней спорить, Лия яростно прорычала еще что-то себе под нос, после чего удалилась, оставив Иру в гордом одиночестве на кухне.       После знакомства Иры с Шепсом, все, о чем могла думать Амалия — не вместе ли они в данную секунду. Она чувствовала некую химию, связь, образовавшуюся между ее девушкой и медиумом, а связь самой Амалии с Ирой была слишком уж хрупкой. Она даже не знала, кому или чему она сейчас не доверяет — чужаку Шепсу или же непредсказуемой, импульсивной Игнатенко. Ира же продолжала спокойно пить свою воду, думая о прощальных словах блондинки. Действительно, захотела бы она взять перерыв, если бы не вся эта ситуация с Шепсом? Что стало той последней каплей, которая послужила причиной для отдаления от подруги? И изменит ли это что-то между ней и Шепсом? Ира устало прислонилась виском к холодной стенке. Сил думать, пытаться что-то исправить или изменить у нее сегодня уже не было.