I'm not your boyfriend, baby

Неопределенность убивает. Селится изворотливым ужом под сердцем, маленьким незаметным существом, безвредным и вроде бы на чуть-чуть. Ее не замечаешь, ешь, веселишься и даже на время забываешь о госте. Ничего не значащие безобидные детали дополняют обыденность, но так ведь бывает. Жизнь идет своим чередом и новые переживания неизбежны. Внутри болит совсем немного, день за днем и никак не проходит. Начинается странной тянущей пустотой, а когда превращается в спазмы, становится слишком поздно. Чувство разрослось внутри, оплело кольцами душу и уже начинает медленно сжиматься вокруг беззащитного горла. Неопределенность мешает дышать, думать и просачивается даже в сны. Медленно и мучительно пожирает эмоции, которые раньше были чем-то другим, но теперь становятся только нервными сгустками волнения. Злостью не вырвать, подлостью не выманить. Единственный выход – лишить пищи. Сменить привычную неизвестность на новое и возможно более опасное. Но мало кто готов отдать родное удушье за черный ящик. Лухан недовольно сопит, в очередной раз переворачиваясь на другой бок. Диван неудобный, слишком темно, соседи смотрят телевизор. И вообще, он устал считать минуты без сна, поэтому переключился на часы, но это утомляет еще больше. Сначала слишком долго, а потом слишком много. В пустой квартире не за что зацепиться и приходится все время возвращаться к собственным мыслям. Исин на свидании, Ифань на страже, а ему приходится довольствоваться компанией тонкого пледа и китайской еды. Волнение толкается и колет в затылок чем-то острым, но стоит отодвинуться немного и открытым становится нежный бок. Мелкие вопросы налетают стаей мошек и кусают за живое. Даже ответив на один, от всех не избавиться, они разлетаются по комнате, уворачиваются и возвращаются снова и снова. Даже после того, как Исин сказал, что не о чем переживать, а Ифань, пусть даже в шутку, предложил телефон адвоката, напряжение осталось. Самый скверный вариант предусматривает беседу с родителями юного создания, возможно жалобу в полицию и долгое разбирательство. Но пугает не уголовное наказание, а сам факт произошедшего. Не милая девчушка в короткой юбчонке, не секс, а то, что на ее месте Лухан отчетливо видел угловатое юношеское тело. Маленькое хобби как-то успело разрастись и укорениться, настолько прочно, что несколько слов спровоцировали на откровенные действия. Он собирался все прекратить, ограничиться случайными взглядами в окно напротив. Сехун был маленькой постыдной частью грязных фантазий, а превратился в настоящую катастрофу. Чувство, будто вывернул корзину с грязным бельем перед толпой людей. И когда сам думал, что внутри только пара штанов и майка, на земле оказывается коллекция гей порно и связка трусов соседа-подростка. Варианты развития событий с участием возмущенного общества можно предвидеть. Разбирательство, осуждение, забвение. Пусть это повлечет за собой массу побочных проблем, но неопределенность отгрызает по кусочку от нежной плоти совсем не по этой причине. Лухан не знает, во что превратится сам. Каждый раз, возвращаясь домой и смотря на свет в доме по соседству, он будет нажимать на курок. В обойме только один патрон, но если испытывать судьбу слишком часто, оружие выстрелит. Откровенное и грязное растечется по стене, с тихими шлепками опускаясь на пол, а от него самого останется только пустая оболочка. Раздраженно сбрасывая плед на пол, Лухан резко садится. Кажется, будто все тело зудит от бездействия. Даже осознание того, что сейчас глубокая ночь, не спасает. Тяжело вздыхая, он поднимается и делает несколько шагов в сторону кухни. Попить бы воды и опять завалиться на диван. А можно сразу включить свет и прикончить остатки еды в коробочках под монотонное бормотание телевизора. Все равно не спится. Шлепая босыми ногами к выключателю, Лухан цепляется за угол дивана и чертыхается сквозь зубы. Жмурится сразу, чтобы не пришлось терпеть слишком яркий свет, а можно было привыкнуть постепенно, и слышит странный скрежет. Звук раздается со стороны двери. Кто-то настойчиво царапает дверную скважину, но пока безуспешно. Затаив дыхание, парень выходит в коридор и пытается рукой зацепить хоть что-нибудь тяжелое. И только удается нащупать зонт, как замок наконец поддается и впускает ночного гостя. Который и не гость вовсе, а хозяин квартиры собственной персоной. - Исин? – рука щелкает включателем и пространство становится цветным, приобретает детали и оттенки. В ответ только невнятное бормотание. Исин захлопывает дверь и медленно съезжает на пол. Дыхание рваное, поверхностное, а глаза закрыты. - Перебрал? – Лухан участливо интересуется, стягивая с друга обувь. Постепенно привыкнув к свету, он замечает нездоровую бледность и глубокие тени, залегшие на лице. Он выглядит хрупким и будто изломанным, тело неестественно выгибает, а из груди вырывается хрип. Единственное яркое пятно – искусанные в кровь губы, будто облитые малиновым джемом. Ногти скребут пол, голова вяло мотается из стороны в сторону. Различить удается только сбитое «нет», остальное – просто бессвязные звуки. - Сейчас, - бормочет под нос Лухан, резко разворачиваясь и исчезая в темноте комнаты. На такие случаи у Исина есть прикроватная тумбочка, обычная, из склеенных пластиковых панелей и с лампой на гладкой поверхности. Дрожащими руками парень выдвигает ящик, чуть ли не выворачивая его полностью. Белый, синий, красный, - какой-угодно, но только не тот, который необходим сейчас. Лу шарит руками, пытаясь подцепить нужный пузырек. Когда, ладонь, наконец, сжимает оранжевый, парень срывается с места, возвращаясь обратно к другу. Пальцы не слушаются, когда он пытается поддеть крышку, а половина воды из чашки расплескивается лужей по полу. Вылетая из кухни, Лухан присаживается и пропихивает между искусанных губ пару белых таблеток. Исин мычит и хмурится, приходится придержать голову, заставляя запивать их оставшейся водой. Струйки льются по подбородку, по шее и впитываются в мятую майку. - Вот так, еще немного, - тянет друга за руку, помогая подняться. Обувь мешается под ногами, а Исин совсем не помогает, цепляясь за все возможные препятствия. Хорошо, хоть стоит сам и шагает понемногу. Дышит все еще надрывно и скребет ногтями уже собственные ладони. Но это ничего, это пройдет. Лухан осторожно сгружает свою ношу на кровать. Теперь синий пузырек и наутро все будет как прежде. Лужа на кухне высохнет, сброшенные вещи отправятся на свои привычные места и даже на измученном лице Исина появится несмелая улыбка. Но пока за окном темнота, а комнату наполняют тихие «нет», что тоже не так уж плохо. Можно с головой погрузиться в чужие переживания. Перекрыть неопределенность легкой паникой и завидовать этому «нет», ведь у самого в запасе только раздражающие «не знаю». За чашкой крепкого чая Лу спросит друга о сегодняшнем. Опять и снова задаст затертые до дыр вопросы, пусть и знает, что ответы будут такими же, как и в прошлый раз. Исин скажет «спасибо» и достанет банку растворимого кофе с полки. Добавит две ложки сахара и задержит взгляд на простой бумажке, прикрепленной к холодильнику старым магнитом. «Оранжевый – когда трудно дышать, синий – чтобы успокоиться, белый – чтобы уснуть…» Вся эта радуга изучена самим Исином и его гостями вдоль и поперек, но все равно висит на дверце. Так, на всякий случай. Если начать вытягивать нитки деталей, то парень только пожмет плечами. Мол, кто не пьет таблеток. Поначалу это вселяло опасение, потом беспокоило, а сейчас стало кусочком чужой жизни, неотъемлемой и привычной. Разглядывая бледное лицо в тусклом свете, Лухан удовлетворенно подмечает, как разглаживается складка между бровей, а дыхание становится глубже. Исина сейчас лучше оставить как есть, в одежде на застеленной кровати. Избавиться от последствий он помог, а с причиной, пока не справишься сам, никто не подсобит. Лу знает по собственному опыту. Единственное, что он еще может сделать – это поделиться тонким пледом. Все равно под ним не уснуть. Самому приходится довольствоваться теплой курткой. По размеру похоже, что Ифаня. Свернуться клубком в уголке дивана и бездумно пялиться в беззвучные картинки на экране телевизора. Вдруг Исин проснется и позовет, вдруг появятся ответы, которых он ждал. Не хочется все пропустить из-за бубнящего ящика. Лухан перебирает в голове список, наблюдая, как преступник душит экранную жертву. Оранжевый, синий, белый. Красный? А зачем красный? Наверное, от чего-то неважного. Простуды или обычного насморка. В куртке тепло и мягко, так удобно облокотиться на спинку дивана. Может от головной боли? Нужно будет выпить утром, если так. Спать осталось всего пару часов, а потом на работу. Но так не хочется. Кутаться бы в куртку вечно и не возвращаться домой. Дома…несносный сосед. От воспоминания о Сехуне внутри шевелится что-то мутное, но тут же затихает. Скользкое чувство неопределенности успокаивается, точно зная, что завтра примется за Лухана по новой. Остаток ночи, так и быть, можно уступить волнению за друга, ведь у них на двоих будет еще очень много времени вместе. Вот таких бессонных минут, которые слишком быстро становятся часами. Беззвучные картинки смазываются в светлое пятно, и сон тихой поступью подкрадывается к краю дивана. Долгожданный посетитель просовывает теплые лапки под куртку и пробирается поближе к груди, где и сворачивается мягким клубочком, даря желанное спокойствие. Глаза закрываются всего на мгновенье, а затем Лухан вздрагивает от громкого стука в дверь. Странным образом уже наступило утро. В комнату просачиваются солнечные лучи, негодники растаскивают остатки ночи по углам, чтобы освободить больше места для нового дня. Будто и не спал вовсе: усталость тянет за руку обратно на диван, шею ломит от неудобной позы, а вялое раздражение с каждым новым ударом становится только более явным. - Принесло же, - недовольно ворчит Лу, волочась к двери вместе с курткой. Бегло глянув на часы, он тяжело вздыхает. Только семь. Это каким садистом нужно быть, чтобы будить в такое время. - Ну что? – не интересуясь персоной гостя, Лухан рывком открывает дверь. На пороге парень, выглядящий ничем не лучше его самого. Он бы даже проникся сочувствием, если бы не слишком раннее утро. - Я к Исину, мы вчера… - Ааа, Цаньлэ, – Лу прикрывает рот рукавом слишком большой куртки, зевая широко и со вкусом. – проходи, - отступает на шаг, пропуская парня внутрь. - Исин, он… - начинает Чанёль, но его опять перебивают. - Спит еще, - отмахивается Лу, - будешь чай, кофе? – шаркая босыми ногами, он двигается в сторону кухни. Раз уж больше не уснуть, то можно хотя бы принять чужого гостя. Проходя за чашками, он чувствует, как вступает во что-то холодное и мокрое. Утро наступило, но лужа все еще здесь. - Чай, - безразлично произносит парень, устраиваясь на стуле. – А вы с Исином живете вместе? – в вопросе на порядок больше напряжения, но он такой же бесцветный. - Не то чтобы, - Лухан достает коробку с чаем, - Исин меня приютил на время. Мы просто друзья, - приходится добавить, а то от чужого выражения лица становится не по себе. Вроде бы, Чанёль неплохой парень и заслуживает немного ясности хотя бы в этом. Судя по его покрасневшим от бессонницы глазам, вчера они с Исином расстались не самым лучшим образом. - Такие же друзья, как с Ву Ифанем? - звучит тихое и с явным сарказмом. Видимо, вопрос не предназначался для чужих ушей, но Лухан все отчетливо расслышал. Он ухмыляется, понимая, что на одного человека, который ничего не понимает в этих отношениях, стало больше. Хочется произнести что-то в духе «добро пожаловать в клуб». - Нет, не такие, - заварка просыпается на стол, а на счет сахара лень спрашивать, да и доставать не хочется, - вполне обычные. Я не слежу за Исином 24/7 и не пытаюсь убить взглядом любого, кто подойдет к нему, - кипяток заливает россыпь сухих листьев, кружит их в хаотичном танце и заставляется раскрыться. - Я и не думал, - Чанёль не утруждает себя вежливостью по отношению к незнакомцам. Наверное, его вполне можно понять. Кто знает, что вчера случилось, - так они с Ифанем что…вместе? Встречаются? – чуть погодя выдавливает из себя гость. Заметно, что его раздражает даже само звучание. - Они не встречаются и не балуются дружеским сексом, если ты это хотел услышать, - Лухан ставит чашки на стол с громким стуком. Его начинает забавлять вся эта ситуация с Чанёлем, его недовольство и возмущение происходящим, - и это не мои слова, Исина. - Тогда как это называется? – парень подтягивает кружку ближе и тяжело вздыхает. Кажется, он нашел в Лу отличный источник ответов. - Когда узнаешь и мне скажи, - придется его разочаровать. Поднося руки над чаем, Лухан довольно жмурится, чувствуя, как пар оплетает паутинкой из тепла пальцы. - Узнаю, - звучит как угроза и это уже интересно. Похоже, Чанёль серьезен. - Ты не переживай. Такое с Исином случается, - говорить о списке на холодильнике Лу не собирается, но и промолчать не может, - три свидания* – все, на что ты можешь рассчитывать. - Почему? Мы вроде как вместе, - на лице гостя искреннее недоумение. В ответ Лухан только пожимает плечами. Собственными наблюдениями с практически посторонним человеком он не будет делиться. Все это его личные домыслы, но тумбочка из пластиковых панелей становится особенно популярной, когда друг начинает отношения с новым парнем. Исин приходит в кафе измученным и бледным, а Ифань становится особенно раздражительным в такие дни. За годы дружбы удалось сложить вместе мелкие детали, но подтверждения собственной теории у него до сих пор нет. - Я не понимаю. Все было хорошо, но вчера… - Доброе утро, - раздается сиплое на пороге. Исин внимательно разглядывает парочку, оккупировавшую его кухню. Уже в домашних штанах и кофте, а значит, его тоже разбудил стук в дверь. Только, чтобы прийти в себя ему понадобилось больше времени, чем Лухану. Он выглядит уставшим и кажется, только дотронься и он превратиться в горстку пепла. - Доброе, - смутиться бы, но вместо этого парень только широко зевает, - чайник еще горячий. Кофе сделаешь сам, а мне на работу пора, - хотя он сегодня не собирался и еще слишком рано, но мешать разбираться другу в отношениях совсем неправильно. Лухан выливает в раковину все еще горячий чай и в очередной раз вляпывается в лужу. Убрать сразу слишком сложно, да и вообще не до нее было, а сейчас он ведь не может быть единственным, кто намочил ноги. Пусть остается. Ретируясь в комнату, парень с тоской думает о горячем душе. Залезть бы под упругие струи и пропитываться теплым паром, но приходится задерживать дыхание, стягивая теплую куртку, и одевать первые выпавшие из сумки вещи. Поспешно запихивая в карманы бумажник и телефон, Лу решает, что за такую доброту Исин будет ему должен. На улице Лухан жалеет, что ограничился только джинсами и мятным джемпером. Обманчивое солнце только дразнит яркими лучами, выманивает из дому и оставляет на растерзание жгучим порывам ветра. Короткие передышки тепла сменяются пробирающим до костей холодом. Руки мерзнут, но натягивая рукава, открывать приходится беззащитное горло. С грустью всплывают воспоминания о теплой куртке, так и оставшейся лежать на диване. В кафе еще пусто и можно взять дополнительное время на жалость к себе и встретить утреннюю неопределенность при полном параде, раздраженным и подавленным. Но, вопреки собственным ожиданиям, направление шагов абсолютно противоположно месту работы. Лухан уже принял решение и с удовольствием позволил сонному безрассудству направлять его. Выход, который он так тщательно искал, подсказал Чанёль. Даже не он, а облегчение, скользнувшее по его лицу при появлении Исина. Когда изнутри разъедает волнением и неизвестностью, любой выбранный путь окажется верным. Побег - не решение и даже не временная мера, он только отсрочка на дополнительный страх. Каким бы ни был исход разговора, после него будет лучше, чем то, что сейчас. Даже если придется пожалеть, Лухан собирается разобраться в ситуации, которую создал сам и, если повезет, в собственных чувствах. Он готов увидеть отражение того, во что превращается. В почтовом ящике пара газет и рекламных проспектов, а на газоне красуется подарок от пса по соседству. Вот уж кто всем расскажет, что хозяин отсутствовал пару дней. Вместо того чтобы выбросить макулатуру или пойти жаловаться на собачье дерьмо, парень достает из кошелька визитку кафе и выводит ручкой пару слов. «Нужно поговорить. Приходи после школы. Сосед» Аккуратный квадрат бумаги просовывает под дверь Сехуну и очень старается не побежать, удаляясь от чужого порога. Сердце колотится, а ладони становятся влажными. Кажется, что только что подложил бомбу под собственной жизнью. Часовой механизм отсчитает жалких пару часов, а потом все превратится в месиво из чувств и желаний. Лухан принимает горячий душ, тепло одевается и продумывает все до деталей. Но, когда в кафе появляется юный нарушитель спокойствия, на таймере цифры начинают таять в два раза быстрее. Сехун в школьной форме, черных брюках и оранжевом пиджаке с оторочкой. Цвета, как пузырек в тумбочке Исина. Чтобы дышать, да. Но это распространяется только на таблетки, но никак не на красивых несовершеннолетних мальчиков. Этого посетителя хозяин встречает сам, не обращая никакого внимания на удивление официанта. - Проходи, садись, - Лухан ведет в дальний уголок, чтобы без лишних свидетелей. Пытается не смотреть и не думать, но не может отогнать мысль о том, что парнишка пришел сразу же, как увидел приглашение, даже не стал переодевать форму. От этого приятно теплеет внутри. - Милое местечко. Всех сюда на свидание водишь? – нахальный тон разрушает все, что успел представить себе Лу. Сехун вольготно располагается на диванчике и смотрит насмешливо, будто не он здесь школьник. - Это не свидание, - парень усаживается напротив, принимая вызов. Он взрослый и не потеряет контроль только от того, что какой-то сопляк изволил язвить. Даже если это сопляк, которого слишком просто представить в своей постели. - Значит, хочешь извиниться? – продолжает стоить догадки и даже не собирается переживать по поводу происходящего. Выглядит раздражающе спокойным. - За что это? – Лухан привычно тянется к салфеткам, чтобы занять руки. Так легче справиться с напряжением. - За то, что переспал с моей девушкой? – Сехун позволяет себе ухмылку, глядя, как на лице напротив расползается удивление. - Что… откуда ты знаешь? – справедливо, а ведь Лу даже не подумал о том, чтобы извиниться. Все его волнения были по поводу того, как не сорваться и не признаться в истинной причине случившегося. И как не повторить все, но уже непосредственно с объектом желания. - Она сама рассказала, - мальчишка пожимает плечами, будто это само собой разумеется. - Ясно,- все, что может Лухан на такое заявление - я как раз по этому поводу. У тебя есть ее контактные данные? – приходится взять себя в руки и вспомнить, зачем он вообще все это затеял. Нужно разобраться сначала с девчушкой, а потом… о том, что будет после, он предпочитает не беспокоиться раньше времени. - Зачем это? – теперь Сехун кажется растерянным, улыбка сползает с лица. - Не твоего ума дело, - резко отчеканивает, слишком резко для того, кто должен быть безучастным и спокойным. Салфетка в пальцах сгибается пополам - Как раз моего. Девушка-то моя, - теперь уже хмурится. Выдержки маловато для крутого парня. Официант подходит к столику и на несколько секунд воцаряется молчание. Меню на столе и первый кусочек, оторванный от салфетки, оказывается прямо на молочном коктейле. Лухан старается не смотреть в глаза, ведь стоит отвлечься всего на мгновенье от задуманного, мысли вернутся в привычное русло и вместо проблемы перед собой он увидит эротическую фантазию. Кадык плавно двигается под кожей и сам Лу невольно сглатывает. - Мы должны уладить вопрос с тем, что произошло. Этим и занимаются взрослые, когда совершают ошибки, - вот так все и должно быть, это правильно. Умные и рассудительные берут ответственность, а потом живут дальше. - Ошибки? Да ладно. И как ты собираешься уладить этот вопрос? – Сехун передразнивает не стесняясь. Он не слишком впечатлился продуманными заранее, четко отмеренными до миллиметра словами. - Адвокат… - начинает Лухан, ведь даже если реакция на слова отличается от ожидаемой, отступать он не станет. Детишки пусть сами играют в свои игры. - Это просто секс. Какой адвокат? Раздуваешь непонятно что. Никто ведь не жалуется, но если так не терпится разобраться со всем, то у меня есть предложение получше, - насмешка сквозит в каждом слове и еще что-то, слишком приторное и вязкое. Так удобно быть подростком, считать, что секс только секс, без последствий и обязательств, что после все останется таким же. Мальчишке еще слишком рано знать о случайных незнакомцах, отрывающих по кусочку души. Без имени, со смазанными неоном лицами, они забирают ненужные детали и отдают такие же свои. А по утрам приходится находить себя разобранным по запчастям, собирать на скорую руку и начинать по новой. - Верится с трудом, - предложение не сулит ничего хорошего, Лухан уверен. - Ты переспишь со мной, а я гарантирую, что никто ничего не узнает. Идет? Все в выигрыше, - Сехун подбирает кусочки разорванной салфетки и начинает складывать их вместе. Почему-то чужой голос звучит тише и за показной бравадой несмело проглядывает что-то еще. - Совершить одно преступление, чтобы скрыть другое? Не похоже на отличный план, - Лухан чувствует, что мог бы согласиться. Но не сейчас, не так. Для него это не прихоть и не шутка, это неопределенность, пожирающая чувства, и страх увидеть отражение в зеркале. - Если откажешься, то я всем расскажу, о том, что ты поимел школьницу. Могу начать с этого милого кафе, а потом пойду в полицию, - показного спокойствия как ни бывало. Насмешка осыпается сухой шелухой, обнажая горечь сердцевины. Сехун подается вперед и отнимает остатки истерзанной салфетки. Заставляет посмотреть прямо, всем своим видом требуя «воспринимай меня всерьез, я это сделаю». - Это же просто секс, ты сам сказал. Если собрался шантажировать меня, то пока получается неубедительно, - Лухан откидывается на спинку дивана, пряча вспотевшие ладони. Это было близко, настолько, что можно было почувствовать запах мятной жвачки и услышать слишком частое сбитое дыхание. - Тогда сам разбирайся со своими взрослыми проблемами. И с этой стервой и с полицией тоже, - выплевывает мальчишка и резко поднимается, задевая рукой осторожно сложенные куски салфетки. Ошметки взмывают и на мгновенье задерживаются в воздухе, чтобы начать свое плавное падение на холодный пол. Слышится звон колокольчика и Лухан чувствует, будто среди этих кусочков очутился и он сам. Обмен произошел и вместо родного удушья на столе оказывается черный ящик. Недавние события не изменить, юное создание все еще может доставить массу проблем, но направление для движения выбрано. Остается только не отклоняться от курса так долго, как позволит выдержка. Неопределенность сменяется тревожным предчувствием неизбежного и Лухан уже знает, что упадет больно и сильно. Разобьет о холодный пол так бережно хранимое благоразумие, чтобы в осколках увидеть свое новое отражение.