I'm not your boyfriend, baby

- Я думал, у меня галлюцинации начались. Ты вовремя и, наверное, это впервые за столько лет, - Лухан показательно таращится и даже тянет за рубашку, чтобы удостовериться в реальности происходящего. - Отвали, а то все испортишь, - Ифань недовольно морщится и тщательно осматривает свое отражение в стекле машины. Не зеркало, конечно, но хотя бы отчасти способно передать великолепную небрежность, которой он старался достичь на протяжении нескольких часов. - Твою одежду может испортить только то, что находится внутри. Пока что тебе это отлично удается, - Лухан закатывает глаза, зная наверняка, что если не оттащить друга от зеркальной поверхности, то они все же умудрятся опоздать. - То же можно сказать и про твою машину, - Ифань обреченно вздыхает и открывает дверцу пассажирского сидения, - хотя даже не уверен, может ли ее что-то сделать еще более убогой. Забираясь следом, Лухан бросает раздраженный взгляд на друга, а затем бережно похлопывает по приборной панели этими особыми прикосновениями «не слушай его, детка». - Как для безработного ты слишком нахальный, разве нет? И вообще, мог взять свою машину, - включая зажигание, он осторожно выруливает со двора, - ах, подожди, совсем забыл. Не мог, потому что это слишком расточительно для твоего кармана, - нельзя сказать, чего в голосе больше: дружеского яда или доброй издевки. Ифань будто бы и не слышит. Подвигается близко и пытается влезть в зеркало переднего вида, поправляя отросшие пряди. Все должно быть безупречно: белоснежная тонкая рубашка, кожаные тугие штаны, дизайнерская обувь и даже прическа, на укладку которой мало кто тратит столько сил и времени. Этот день особенный и ничего не сможет помешать сделать его идеальным. Даже недовольный Лухан чудесно в него вписывается. Хотя это совсем не означает, что можно простить ему упоминание малышки, которой сейчас наверняка очень одиноко без хозяина. - Мое финансовое положение это временно, а вот твои проблемы с мелким имеют постоянный характер, - наблюдая, как мимо проносятся разноцветные витрины, Ифань едко усмехается и все же отлипает от зеркала. - Как вообще получилось, что тебя уволила собственная мать? – Лухан второй части будто не слышит, но по побелевшим костяшкам видно, что это совсем не так. - Это скучная история, - тянет парень, - немного алкоголя, а там где выпивка – там и вечеринка. Оказалось, что это было неуместно на совете директоров. И детали моей личной жизни тоже не очень вписались. Тогда мне просто необходимо было расслабиться, ты же помнишь. Мать это не особо впечатлило и пришлось увольняться, чтобы не слушать чертовы нравоучения, - Ифань выуживает из тесных штанов мобильный и сверяется с расписанием. - Да уж, с родителями непросто, - тянет Лухан, притормаживая на светофоре. - Так и есть. Надеюсь, у Сехуна все прошло гладко с его признанием, - недовольно поглядывая на красный на светофоре, Ифань явно не одобряет задержку даже в несколько секунд. - Надеюсь, - растеряно отвечает, а затем резко поворачивается к другу, - что? Каким, черт возьми, признанием? - Семейный каминг-аут, он сказал мне на прошлой неделе, - беззаботно и легко, а затем следует недовольное, - эй, зеленый, поехали. - Совсем с ума сошел? – Лухан раздраженно шарит рукой по карманам, пытаясь достать телефон, а второй удерживает руль. - Расслабься. Думаю, он уже это сделал, так что поздно паниковать. Сехун давно хотел, но ты продолжал упираться со своей правильностью и «давай подождем до восемнадцати, а потом до пятидесяти, пока они не отправятся в мир иной». Не понимаю, как он тебя терпит вообще, - фыркает Ифань. Он чувствует себя отмщенным за свою детку и «безработного». - Но… я думал, мы все обсудили, - Лухан рассеяно нажимает на газ, слыша, как сигналят сзади, - и вообще, почему он рассказывает это тебе? Это ведь я его… - Его кто? – прерывает затянувшуюся паузу и опять включает телефон. На этот раз, чтобы рассчитать время, за которое они доберутся до аэропорта. – Ты даже вслух сказать не можешь. Поэтому и бесполезно что-то обсуждать. Уже год вместе, а продолжаешь сомневаться. Даже до меня дошло, что Сехун гей и только гей, а еще влюблен в тебя по какой-то неизвестной причине. Надо сказать, вкус у него паршивый, - Ифань удовлетворенно выдыхает, замечая, что они уже выехали на автостраду. - Понял он. Нашелся знаток, - Лухан фыркает и стрелка спидометра двигается вправо, - за год всего-то дошло, а напомни-ка, сколько этот процесс занял у тебя в отношении Исина? В салоне повисает тишина. Неловкая и густая, ее безуспешно пытается заполнить еле-слышный шум мотора и нервное постукивание пальцев о гладкий руль. И выслушать бы гневную тираду или хотя бы тихое "у нас все иначе", но Ифань молчит. Это ведь нечестно, что другу известны подробности чужих отношений, но о своих он всегда молчит так траурно и многозначительно, что хочется схватить за белоснежную рубашку и встряхнуть его хорошенько. Чтобы под пальцами трещала ткань, а в глазах появилось хоть что-то кроме этой вселенской печали. До аэропорта они так и молчат. Лухану становится даже немного совестно, но только немного, ведь это Ифань первым задел болезненную тему. Так всегда. Ему можно, а другим – нет. Несправедливо же и пора бы прекратить строить из себя нежный цветок. Но воспитательный процесс они могут перенести на другой раз. Лучше сосредоточиться на предстоящей долгожданной встрече. Сехун же с его выходками получит свою порцию нравоучений дома, и неплохо было бы сделать это до того, как они окажутся в постели, чтобы сохранить хоть каплю злости и возмущения. Припарковавшись, Лухан тяжело вздыхает и решает все же сжалиться над другом. - Ты смотрел последнее видео Исина? – лучшей темы, чтобы разрядить обстановку, не найти. Срабатывает безотказно, как хрустящая кость для злого пса. – Я не успел еще, хотя уверен, что и на этот раз его номер выглядит потрясающе. - Так и есть, - следует незамедлительный ответ. Хотя Ифань и не определился, нравится ему или нет, то, что танцевальные номера Исина стали довольно популярными в сети. Конечно, он заслуживает и восторга публики, и всех этих многочисленных похвал, но лучше бы завораживающие движения этого тела принадлежали только ему одному. Заходя в здание аэропорта, они погружаются в несмолкаемый гул. На табло высвечивается нужный рейс и Ифань даже не думает сбавлять шаг. Лухан чертыхается, пытаясь поспеть за взволнованным другом. Они останавливаются только добравшись до входа в зал прилета, хотя, если бы не правила, кое-кто точно бы предпочел встречать у самолета. Наблюдая за тем, как друг беспокойно шарит взглядом по разноцветной толпе, Лухан задает давно волновавший его вопрос: - Что теперь будешь делать? – он не уточняет, это не обязательно. Ифань все прекрасно понимает. Задумчиво усмехается, и в глазах на этот раз нет грусти, только горячая решительность. - Исин сказал, что ему не нужна нянька и на этот раз я не собираюсь ею становиться, - люди рядом разворачивают плакаты с именами, кто-то усиленно машет. Возгласы и долгожданные объятья смешивают толпу. - И кем же ты будешь, герой? – похоже, на счет перевоспитания можно не переживать. С этим отлично справится их общий давний знакомый. - У меня много вариантов, но начнем с простого: я буду его парнем, - Ифань расплывается в радостной улыбке, замечая среди незнакомцев того единственного человека, для которого он готов стать кем угодно.