гулять

— Из всех мест Москвы ты решил привести меня к трупу, — без эмоций говорит Ваня. — Я же тебя к нему не целоваться привёл, — и посмотреть нельзя, как обычно. — Да? Странно, — Ваня морщит нос и смотрит на полицейских, которые пристально следят за порядком. Их все обходят по дуге. — Наслаждайся видом. — Я в детстве на этой брусчатке валялся, летом, потом орал, что не чувствую колени, — Ваня подпрыгивает на месте, ему холодно и он молчит об этом, упрямый, — потом орал, что чувствую слишком хорошо. — А в итоге? — Зажило, могу показать, — взгляд недовольный и хмурый, как небо. Дима старается идти ровно, брусчатка — проклятье для всех людей. — Хочешь мороженое? «ГУМ» пялится на них огнями-глазами, они не путь освещают, а помогают камерам наружного наблюдения чётко фиксировать происходящее. — Нет, бр-р-р, — вздрагивает Ваня и кривит губы, — ты прикалываешься? — Не особо, — они подходят к храму и синхронно задирают головы. — А чего хочешь? — В тепло, — отвечает, подумав. И Дима делает ровно наоборот — он без лишних комментариев выводит их на мост и планирует измучить Ваню путём до Третьяковской. Вроде получается, Ваня толкает его иногда, задевает локтём, но не говорит какой Дима козёл, чмошник и лошара. Стоило бы. Манеры перевешивают. У метро концерт, поют коряво «Группу крови» и пьяно подтанцовывают, вторник. Ваня глядит на него и ждёт, Дима уже собирается предложить погреться в кафешке или где-то ещё, на крайняк, предложить оплатить Ване такси до дома, а сам на метро, давно там не был. У Вани звонит телефон, сестра. — Чего ты? — спрашивает после короткого «привет, пупсик». Хмурится, — да, я в центре, приехать? Ладно, давай. Тебе взять чего? Ок. Погладить бы его по лбу, чтобы не морщил, Дима вместо этого говорит: — Всё? Пока? — Пока-пока, — на секунду Ваня подбирается близко — действует как маятник — вперёд и назад. — Скучать будешь? — Совершенно точно… Будет. Ваня не слушает и вызывает такси. В итоге Дима едет на метро, как и планировал. Из такси Ваня шлёт селфи с красными щеками, Дима фотку сохраняет в галерею. На всякий случай. — И давно ты в последний раз катался? — Ваня перед ним выписывает круг и поднимает искру изо льда, когда тормозит. — Ты ещё пешком под стол ходил, — шутит Дима и старается не шататься сильно, он заранее знает, что завтра к вечеру лодыжки взвоют так, словно их поломали, а потом поломали ещё раз, не дав переломам срастись. — Так ты это… — взмах рукой в сторону пингвинов, — может, подтащить тебе помощь? — Я лучше тобой воспользуюсь, — беззаботно отвечает Дима, не сразу понимая, что спизданул. — Всегда к твоим услугам, — Ваня отчаянно не реагирует на фразу и тем самым выдаёт то, как его перекрывает. Получается у Димы херово, Ваня над ним почти не издевается, снимает видео и катается вокруг, потом подхватывает под руку, придавая ускорения, они едва не врезаются в ограждение. Люди ходят сверху и смотрят на их неуклюжие танцы на льду, которые в общей сложности наберут три с половиной балла и ни в какой финал пара не попадёт. — Шевелись давай, — требует парящий как снежинка Ваня и поправляет Диме шарф, так-то точно ехать будет быстрее. — Да куда мне, я уж ст… — Молчи, бля, — шикает Ваня и помогает ему. Они маятся целый час, Дима так точно, а и без того расслабленный Ваня, когда переобувается, становится довольнее некуда. Чтобы его задобрить, Дима берёт им два глинтвейна, предсказуемо безалкогольных. Пока пьют, смотрят на лёд реки. — Вон там бы покататься, — задумчиво говорит Ваня. — Только в последний раз, — Дима смотрит на грязный лёд и голубей, старательно что-то там ищущих. — Для человека, который так не любит зиму, ты подозрительно много времени проводишь на свежем воздухе. Аргумент, спорить с которым не стоит, Диме нечем крыть. Он думает: это с тобой, только с тобой. И кивает, придумывает в итоге: — Так лучше понимаешь, зачем зимовать в тепле. — Снежный король пытается заморозить себе сердце? Да, типа того. Ваня облизывает губы, глинтвейн на них наверняка вкуснее всего на свете, Дима это проверить не может. Они же в России, бляха. — Давай честно, ты смертельно болен и решил перед тем, как помереть, посмотреть на все типичные достопримечательности? — Тебя какой ответ устроит? — Тот, который правда, — на ВДНХ людей до жопы, Дима жалеет, что выбрал сегодня это место. Ваня упорно смотрит на «Космос», приходится говорить и говорить. Отвлекать его. — Вдруг ты не понял, как похорошела Москва при Сeргee Сeмёнoвичe. А, Ваня, ну глянь только, тут же одно сплошное нихуя. — Может, в музей пойдём? Музей космонавтики, куда прямо сейчас заходят две группы детей из средних классов. В музее на Ване окажется меньше одежды, Диме наверняка будет жарко, а ещё хихоньки-хахоньки и прочие разговорчики от мелкоты. Звучит как полнейший кошмар. — Давай так, мы сейчас пойдём в павильон, где можно выпить, — ставит ультиматум Ваня, — и после этого гулять, если тебе так неймётся. — Мне? — А что, мне что ли? Это не я тебя сюда позвал. «Да, — стоило бы ответить Диме: — а ты же согласился. Кто тебя за язык тянул?». — А можно нам с собой? — в «Арарате» Дима разглядывает посетителей, Ваня упорно пытается соблазнить официантку на то, что именно ему нужно. — Э-э, — тянет она, явно не готова к такому напору, ещё бы, сопротивляться улыбке Ване это то ещё занятие, требующее концентрации. И желания сопротивляться, Дима себя уговорил, что у него желание это ого-го какое, богатырское, не иначе. — Ты же сказал, что тут выпьем. — Нет, я сказал совсем не так, — Ваня стаскивает шапку и мотает головой, волосы его пшеничные в идеальном беспорядке. В итоге пьют из кофейных стаканчиков и смотрят на ещё один каток, который обходить можно заебаться. — Что расскажешь? Вино кислое, Дима хочет курить, для этого придётся уйти подальше отсюда, где по шапке запросто не настучат. — Ты бы дочке моей понравился. — Почему это? — Да у тебя такие лохмы, — выбирает это слово специально, — она бы с радостью позаплетала, правда, пока у неё плохо получается. — Гонишь, — то ли про дочку, то ли про «плохо получается», Дима не уточняет. — Сигареты взял? — Я без них ни-ку-да не хожу, — обиженно отвечает Ваня. — Пойдём, угостишь. Он на фоне белой стены выглядит, как фреска. Близко Дима старается не подходить, его затянет, отсутствие здесь людей поможет сделать глупость. Думает, неужели пара глотков уже ударила в голову, нет, это всё взгляд Вани и то, как он пальцы прижимает к губам, пока затягивается. — Рыбок пойдём смотреть? Рыбок? Дима уже поймал одну, она его пиздит хвостом по лицу и спрашивает, беззвучно хлопая ртом: «Почему ты меня не ешь? Почему ты меня не отпустишь обратно?». На Китай-городе Ваня интересуется: — Ты хоть раз выходил здесь в правильную сторону? — Да, чего тут сложного? Ты не москвич разве? — Воу, полегче. — Чтобы разобраться, как здесь всё устроено, достаточно пару раз пьяным выбраться отсюда, тогда проникаешься, — он-то, конечно, проникался, потому что встречался тут с девчонками и каждый раз выбирал другой выход. История на потом. — Знаешь, я понял, — Ваня тянет его за рукав куртки, они перебегают дорогу, не дойдя десять метров до перехода, — мне пофиг, я на метро сюда сто лет не приезжал. Я безнадёжен. Прохожие старательно кутают лица в шарфы, Ваня же свой спустил под подбородок. Им приходится зайти в очередную подворотню, откуда доносится запах выпечки, на улице уже стемнело, так что Дима благодарит свет фонарей, позволяющий разглядеть на ресницах у Вани не успевшие растаять снежинки. Пара секунд и они становятся обычными каплями. — Что? — Ничего, — ничего хорошего. — Мы как, в снеговиков будем превращаться или ты попробуешь додуматься до чего-то другого? Нет, план Дима менять не хочет, Ваня тогда правильно сказал про «заморозить сердце», и самого Ваню остудить. Надежда, что все эти обманные манёвры помогут, слабая, и она не поломалась ещё под острыми комментариями и полными затаённой нежности взглядами. Зря ты так, Ваня, Ванечка, зря. — В снеговиков, — Дима позволяет себе вольность, даёт тактильному Ване тепло на несколько секунд, когда натягивает шарф ему на подбородок. — Самый херовый Санта-Клаус, — тот выдыхает пар на пальцы Димы и топает ногами, — ну, веди, блин, в последний путь. Если Дима и жалеет о том, что не посмотрел прогноз погоды, то Ваня об этом не узнает. На Воробьёвы горы Ваня приезжает с изжёванной в мясо нижней губой. — Это что? — спрашивает Дима, делая вид, что имеет право на подобные вопросы. — Целовался вчера долго, — Ваня оглядывает крутой спуск с ужасом, смотрит на Диму, — на ветру. — Понятно, — что-то подобное он и ожидал услышать, это завуалированное «хули тебе надо, дядь?». Ваня умеет подобрать слова. Там свадьба, невеста выглядит ледышкой, жених целует её куда-то в висок и всё торопит фотографа. — Так и выглядит первая проверка брака, — неуверенно говорит Ваня. — Дорогие родители, — пискляво выдаёт Дима, — спасибо вам за бабло на свадьбу, а теперь подгоните на частную клинику, у нас воспаление лёгких. Да, у двоих. Тихий смех Вани греет лучше, чем любимый свитер. — Чего тут смотреть? — Это ты меня спрашиваешь? — Ладно, пойдём поглядим, где Никита с Ингрид сосались, — по лицу Вани понятно, что он в глубокой задумчивости. Отмирает уже на светофоре. — Вот уж не подумал, что ты это смотрел. — Нормально там всё было, не хуже, чем у остальных. — А потом был второй сезон, — продолжает мысль Ваня. — Вот да, второй сезон стал говном, — об этом знают вообще все, а что поделать. Был и был. Главное, что с голой жопой никто не остался. Летом там не так уныло, а до лета ещё целая жизнь, Дима ощущает приближение чего-то жуткого. К Ване это никакого отношения не имеет. — Так что? Купаться будем? — спрашивает он и натягивает варежки с огромными снежинками. — Нам стоит поработать над твоими шутками. — Нет, — Ваня огромной вязаной лапой убирает волосы от глаз, глаза огромные какие-то, как у мультяшки, — только не над этим. Дима его слова понимает хорошо, слишком. Там тихо и безлюдно, Дима Ваню фотографирует, когда тот не видит. — Этому парку не хватает ещё одного маньяка, — буднично говорит Ваня. — Нож взял с собой? — Блин, нет, — он пинает ветку, — а без ножа никак не получится? — Да ты попробуй, — подначивает Дима. — Я хочу сказать, что у тебя странное какое-то разнообразие, мог бы сводить меня посмотреть на Айвазовского или предложить плюнуть с крыши Мозгов, а в итоге мы шароёбимся по непонятным местам с непонятной целью. То есть Ваня упорно отказывается понимать, какая цель у этих шатаний, Дима возводит очи горе и выдыхает. Голые деревья осуждающе шумят, ветер сильный только наверху. В голове всё равно шумит, Дима думает, что его уже подняло высоко куда-то, спускаться будет больно. — Я всё продумал, — уверяет его Дима. — Даже это? Ваня хватает Диму за плечо и делает ловкую подсечку. Из-за снега падение не такое больное, зато честь задета на все сто двадцать процентов. Взгляд у Вани осуждающий. — Чего ты там говорил? Так попробовать? — он плюхается на колени и нависает над Димой. Где-то вдалеке лает несколько собак, Дима ощущает холод под задницей и не может больше обрабатывать информацию, Ваня его целует. Под пальцами бестолковый капюшон, потом шапка и в самый последний момент, перед тем, как Ваня отступает, Дима успевает погладить его по волосам. — Вставай, — твёрдо говорит Ваня, у него лицо нецелованного только что человека и обещание во взгляде. — Слушай, — начинает Дима. — Предложи мне ещё полчаса погулять и я тебе всю куртку изорву… Молчание затягивается, Дима уже собирается спросить, чем это Ваня планирует такое сделать. — О дерево, зажму тебя там, никуда не денешься. — Обещаешь? Ваня бьёт его варежкой по груди и облизывает рот, целоваться на холоде то ещё удовольствие. — Всё, нагулялся? Тест-драйв закончен? Скорее, он только начался. — К тебе или ко мне? — спрашивает Дима. — Конечно ко мне, — Ваня смотрит на него как на маленького, — я тебя там запру. До весны. От такого обещания нельзя отказаться.