***
— Сколько мне было лет, когда я впервые увидел тебя? — Никки мечтательно уставился плавающим взглядом куда-то в потолок и зачем-то вздохнул. — О, семнадцать, семнадцать. Эгоистичный возраст. — откликнулся Мик, ухмыльнувшись. — Почему-то я это запомнил. — И я видел как ты играешь, ты был моим самым любимым гитаристом с тех пор. Резкий звук расстегивающейся молнии прошёл мимо расслабленного сознания Мика, так и оставшегося лежать напротив дивана, с которого пошатывающийся Никки попытался встать, не потеряв равновесия. Руки взлетели вверх, в попытке удержать вращающуюся карусель, в которую превратилась комната, и ноги словно приросли к полу. Мик чуть повернул голову, пытаясь сфокусировать взгляд на друге, нелепо машущем руками перед лицом, и взгляд сам спустился ниже, повинуясь падающим под собственной тяжестью векам. На открывшейся под длинной черной майкой белой коже отчетливо видна картинка, расплывающаяся под действием выпитого алкоголя, и Мик вдруг заинтересованно подается вперёд, почти падая на колени перед едва установившимся на месте Никки. На белом бедре отчетливо и очень точно изображён он сам в высоком цилиндре, и, кажется, имеется некое портретное сходство. — Вот. Я даже сделал татуировку с твоим портретом. — Жутковато улыбается Никки, глядя сверху-вниз на нелепо извернувшегося в его ногах Мика, неожиданно покрасневшего от удовольствия. И, вроде бы, он хочет спросить как давно, но мысли разбегаются тараканами по углам, шурша лапками, или это другой шорох — сложно понять, только перед глазами вдруг пролетает что-то, на секунду скрывая рисунок с глаз, застревая прямо посередине. Мик хмурится и тянется рукой, цепляя нечто, с удивлением отмечая, что это трусы, но продолжая стягивать их дальше, потакая эгоистичному желанию снова увидеть свой портрет на таком необычном месте. До сознания вроде бы доходит произошедшее, и с языка уже почти слетает саркастичное «Когда это ты начал носить белье?», но остается на самом кончике, когда взгляд, прикованный к чужой ноге, поднимается вместе с ней, когда Никки пытается снять мешающую штанину, уперевшись в плечо Марса, не устоявшего под напором чужого веса и неожиданно завалившегося на спину, больно ударившись затылком об пол. Недостаточно, чтобы потерять сознание, но достаточно, чтобы потерять желание встать, и Мик тяжело вздыхает, закрывая глаза. Чужое тепло вырывает из дремы, в которую он успел погрузиться, вынуждая недовольно заворчать и сморщиться, тянясь руками к лицу. В ответ слышится тихий чужой смех, и сквозь раздвинутые пальцы Мик встречает всё такой же пьяный взгляд блестящих глаз Сикса, удобно устроившегося на чужой груди. — Я уже говорил тебе, что ты был моим самым любимым гитаристом, но я не сказал, что и остаёшься им. — Не предвещающая ничего хорошего улыбка рассекает чужое лицо. Мик замирает, пытаясь сбросить остатки опьянения и попытаться понять, к чему ведет друг, когда тот неожиданно поднимается и отталкивается назад, уверенно усаживаясь на чужие колени и расправляясь с ширинкой, стягивая штаны к коленям. — Ты, в отличие от меня, всегда носил трусы. Можешь не отвечать, я привык к твоей немногословности. — Мик не к месту и уже не вовремя вспоминает, что алкоголь всегда развязывает Никки и без того постоянно находящийся в движении язык, и выдыхает, стараясь уследить за его действиями. — Поэтому, было достаточно сложно… Фантазировать, скажем так, но я старался. — Никки стянул прикрывающее чужой пах белье, не прекращая говорить, облизнув пересохшие губы, бросив быстрый взгляд выше, на растерянное лицо не сопротивляющегося гитариста. — А ты явно заинтересован в продолжении. Да, малыш. — прошептал Никки куда-то в пространство, и Мик напрягся от ненавистного слова, когда Никки вдруг почти упал на его ноги, обнимая руками бедра и стремясь вверх. Слишком резкие движения длинных пальцев, забираюшихся под одежду, и обжигающее дыхание на животе больше мешают, чем помогают расслабиться, чего, видимо, собирается добиться Никки, но член всё равно оживает, отвечая на, пусть и грубоватую, но ласку, приподнимаясь и упираясь в чужую шею. — О… Я был прав… Тебе это нравится… Мик в ответ только сжимает кулаки в бессильной злобе. Вроде бы стоило попытаться вырваться, обматерить наглого мальчишку и сбежать, хлопнув дверью и стараясь не натыкаться на стены, но в то же время ощущение под пальцами чужих растрепанных волос, облитых флаконом лака, и пальцев, наконец просто замерших вдоль тела, не дают пошевелиться, и Мик соглашается с собой, что да… Ему действительно нравится. Нравится ощущать нежную податливость чужого рта и неожиданно юркий язык, оглаживающий ствол и дразнящий чувствительную головку. Обхватывающие губы, легко соскальзывающие по напряженной плоти, и тихое мычание, доносящееся время от времени. — Всегда знал, что ты хорошо владеешь ритмом. — Слова словно взрезают воздух, и чужое хмыканье проходит по телу, поднимая дыбом самые мелкие волоски. — Ещё бы, ведь у меня отличные учителя. — Неожиданно раздается совсем рядом чужой голос, и Мик открывает глаза, упираясь в огромные зрачки Никки, смотрящего прямо на него, упираясь руками по бокам от лежащего тела. — И чему ещё они тебя научили? — хрипит Мик, не отводя взгляда и тяжело сглатывая. — Что всегда надо быть готовым к сексу. Чужое тело плавно опускается вниз, и Марса чуть подкидывает вверх в ответ. Никки оказывается сидящим верхом, задирая майку и крепко держась за неё зубами, начиная двигаться, постепенно ускоряясь и неожиданно замедляясь, сжимая член Мика внутри всякий раз, как тело приподнимается, наблюдая за реакцией, не сопротивляясь, когда чужие руки ложатся на ноги, прижимая, и Мик толкается сам, кончая в несколько сильных движений и закрывая глаза, пытаясь скрыть собственное смущение. Несколько горячих капель падают на живот, и Никки встаёт, вытираясь подвернувшимися трусами.***
— Что, даже не попрощаешься, оставив деньги на тумбочке? — Мик не открывает глаз, он и так знает, что Никки почти у двери, уже достаточно трезвый, чтобы отправиться домой, а о вечере напоминают только пустые бутылки и ощущение приятной расслабленности. Мик слышит, как Никки замирает и тихо фыркает, вдруг начиная смеяться в голос: — У тебя есть мой номер, детка. Набери, как соскучишься. Реплика заставляет Мика улыбнуться, и он приоткрывает один глаз, смеряя стоящего, привалившегося к косяку, довольно улыбающегося Никки. — В таком случае мы больше не увидимся. — Ухмыляется он. — Подрочу на твой портрет перед зеркалом. — кричит ему Никки, громко хлопая дверью.