she will always belong only to herself

      Открытая водителем дверь нового авто, благодарный кивок головой, пара метров под ночным осенним небом до входа в подъезд, украшенные изысканной ковкой двери, аккуратный стук каблуков дорогих — словно они из золота — туфель по молочно-белому мрамору. Шира не любила возвращаться домой поздно, но сегодня вновь пришлось задержаться — отказывать одному из благодарных клиентов, чьи миллионы она не так давно спасла в суде, в приглашении на ужин никаких веских причин не было, да и, впрочем, сильного желания не идти тоже. Что скрывать, вечер она провела крайне удачно — хороший ресторан, качественное обслуживание, приятное, крайне деликатное и уважительное общение. Последнее она вообще считала одним из основных плюсов своей работы — подавляющее большинство обращающихся за ее услугами и, соответственно, имеющих средства оплатить их были людьми из так называемого высшего круга, прекрасно осознающими их равное положение и, соответственно, не прибегающими к дешёвым примитивным способам проявить свою «непомерную» значимость, вроде пренебрежения к персоналу и обещаний разбрасываться деньгами, но потом изучения счета до мелочей. Подобное всегда раздражало, но, к счастью, в людях разбираться она научилась быстро и, спустя меньше часа общения могла легко определить, стоит ли его продолжать. С сегодняшним клиентом — определенно стоило.       Поднявшись по массивной винтовой лестнице на третий этаж, женщина направилась ко входу в квартиру и, так до конца не отвлекшись от воспоминаний о событиях прошедшего дня, чуть не оступилась, задев что-то ногой.       Ее опущенный взгляд наткнулся на лежащий около двери крупный букет ярко-желтых роз, обернутый в более чем неуместную целлофановую упаковку, что заставило ее пренебрежительно хмыкнуть. Наклонившись, она подняла цветы и, чуть порывшись среди бутонов пальцами, нашла сложенную вдвое записку.       «Эйгор», — увидев имя отправителя, женщина поморщилась: «Почему я не удивлена?»       Не имея больше смысла задерживаться на лестничном пролете, она вставила ключи в замок и, провернув пару раз, нажала на ручку. Один шаг через порог — и она дома. Наконец-то. Пусть день и вышел весьма неплохим, усталость от семнадцати часов, проведенных на ногах, не могла не заявлять о себе.       — Шира? Неужели ты соизволила прийти ночевать? — успела она только сбросить с ног туфли и вынуть удерживающие копну серебряно-золотых, ниже пояса, волос крепления, раздался голос спускающегося со второго этажа Бриндена. Да, она не предупреждала его, что задержится. За все эти несколько лет совместной жизни никогда не предупреждала. — Кто на этот раз?       — Смотря, о чем ты, — Шира ясно понимала, что вопрос относился к цветам, но, как всегда, прямо решила не отвечать. — Если о сегодняшнем слушании и моей на нем победе, то небезызвестный нам обоим Блэкфайр, если о последних нескольких часах в ресторане, то Дамон Ланнистер, дело прошлого месяца, а это… — она подняла зажатую между пальцами картонную карточку и указала ей на оставленный у комода букет. — Судя по завявшим лепесткам, он лежал на полу у двери где-то с обеда, так что у тебя было часов восемь-девять, чтоб выяснить отправителя.       — Шира… — в его красных глазах блеснули столь любимые ею искры ревности, а голос понизился на пару тонов.       Женщина ответила лишь загадочной улыбкой и, пройдя мимо брата вглубь квартиры, начала высвобождаться из своей «офисной брони». Черный пиджак по фигуре, сшитый специально по ее заказу, был отброшен на подлокотник дивана, тонкая светлая блуза легла рядом, брюки последовали туда же. Она переодевалась прямо перед Бринденом, ни грамма не стесняясь его взгляда, напротив, заводясь с каждой минутой ещё больше. Ее тело вновь перестало быть обнаженным, скрылось под шелковой тканью недлинного халата, а мужчина продолжал стоять, не двигаясь с места, даже едва ли шевелясь.       Они оба думали об одном и том же, хотели одного и того же, Шира видела это, но столь же синхронно решили делать вид, будто ничего не происходит.       — Не знал, что ты взялась за дело Деймона, — наконец, отмерев, мужчина, видно, решил сменить тему разговора на куда более нейтральную.       — Не просто взялась, а уже почти выиграла, — она прошла в зону кухни и, достав из холодильника прозрачный контейнер с ягодами, начала нарочито медлительно по одной отправлять их в рот. В ее планах обычного скучного вечера точно не было. — У Дейрона с Марией нет шансов.       — Специально поддержала Блэкфайра, чтоб позлить меня? — его вопрос заставил ее усмехнуться и, неожиданно для него, легко усесться на гладкую столешницу.       — О, Бринден, — женщина впилась в брата хищным взглядом разноцветных глаз и на пару секунд замолчала, будто увлеченная прокручиванием в пальцах крупной черники. Такое сражало любого мужчину, и Бринден, несмотря на все его особенности, был не исключением. — Чтоб позлить тебя, мне достаточно лишь назвать имя Эйгора больше, чем ноль раз. Да, твое сейчас резко изменившееся лицо это ещё раз подтверждает.       — Ты перегибаешь, сестрица, — мужчина излишне медленно, всем своим видом изображая недовольство, начал подходить к ней.       — Неужели? — Шира, не желая даже подыгрывать страх, глубоко рассмеялась. Больше всего она любила заставлять его ревновать. Наверно, на этом и держались их отношения. Они любили друг друга, но ни это, ни восхитительный секс, ни даже жизнь в одной квартире не делали ее его женщиной. Она всегда принадлежала только самой себе.       Ничего не отвечая, Бринден оказался вплотную к ней и, не давая и опомниться, впился в ее губы поцелуем. Больше не сдерживаясь. Страстно. Яростно. Пытаясь заполучить над ней контроль. Лишь пытаясь, ведь сдаваться она точно не собиралась.       Оторвавшись от губ брата, женщина резко запрокинула голову назад, подставляя под его поцелуи нежную кожу шеи и нескрытого изумрудным полураспахнутым халатом декольте. Да, что-что, а целовать он мог так, что доводил до безумия. Не скрывая мгновенно ставшего тяжёлым дыхания, она оперлась на отведенные чуть назад руки и скрестила ноги за его спиной, ещё сильнее приближая к себе. Она позволила ему на эти минуты перенять власть над собой, позволила сбросить с плеч тонкий шелк, позволила его губам касаться всего, что не покрыто кружевом белья. Позволила себе отдаться ему.       Воспользовавшись ее отрешенным состоянием, мужчина подхватил ее за талию и, не предупреждая, поднял со стола.       — Брин!.. — Шира, возмущенная инициативностью брата, недовольно вскрикнула, но тот мгновенно закрыл ей рот новым поцелуем.       Она не заметила, как оказалась лежащей спиной на мягком велюре стоящего неподалеку белого дивана, как где-то по дороге слетел на пол халат, и опомнилась, лишь когда руки Бриндена стали спускать вниз бретели ее бюстгальтера.       — Ну уж нет, — вновь вернувшись в реальность, женщина высвободилась из рук мужчины и, обхватив того за плечо, резко перевернулась, оказываясь сверху. Она не собиралась отдавать ему вести эту ночь. Он и так уже многое взял сам.       Широко раздвинув ноги, Шира оседлала его, склонилась вперёд, требуя продолжения поцелуя и, получив его, принялась медленно двигать бедрами. Она так и не сняла белье. Так и не дала ему войти в себя. Она продолжала издеваться, выскальзывать у него из рук. Только когда ей самой эта игра поднадоела, женщина высвободила член явно доведённого уже до предела любовника и, легко, одной рукой отодвинув кружевную полоску трусов, вобрала его в себя.       Они издали громкие, глубокие стоны наслаждения практически одновременно. Шира оперлась на плечи брата ладонями, давая себе дополнительную опору, и, с каждым движением увеличивая скорость, начала насаживаться на заполнивший ее всю орган. Спустя время, по более чем однозначным звукам догадавшись о скором его финале и желая усилить ощущения себе, она протянула одну руку меж их прижатыми друг к другу телами и, нащупав пальцами расположенный над половыми губами бугорок, начала активно, не замедляя при этом остальной ритм, стимулировать его.       Желанная разрядка накрыла ее с головой. В последний раз вскрикнув, она резко обмякла и упала на грудь Бриндена. Говорить что-либо не было сил у обоих — он бессвязно повторял ее имя, она и вовсе лишь пыталась отдышаться, продолжая лежать на нем. В голове — неужели мозг ещё остался в состоянии работать? — внезапно появилась мысль так все и оставить, не прерывать этот редкий момент их спокойствия, их молчаливого уединения, но неожиданные слова мужчины вырвали ее из расслабленного состояния.       — Шира, — он убрал налипшие на ее лоб растрёпанные волосы, заставляя поднять голову и встретиться взглядами. — Мы оба знаем, о чем я сейчас хочу просить тебя, но…       — Бринден, — она прервала его, провела рукой по его лицу. Какой это уже раз? Двадцатый? Тридцатый? Она уже давно не вела счета, это было занятием бесполезным. Сколько бы она не говорила ему «нет», он продолжал делать ей предложение вновь и вновь. — И мы оба также знаем, что я отвечу.       Она любила его. Любила его, жила с ним, не спала ни с кем, кроме него. Но, что бы ни было, она никогда не будет ему принадлежать. Не будет никому принадлежать.