Бал, изменивший судьбу Малфоев и не только Малфоев

14 декабря 1998 года. Йольский бал. Вспомнился бал на четвертом курсе, когда вечер был безвозвратно испорчен словами Рона о том, как я неправильно себя повела, согласившись пойти с Крамом, а не смирно дожидаясь, пока на него снизойдет поистине божественное откровение, что я тоже девчонка! А ведь я на том балу впервые почувствовала себя не просто мозгом Золотого Трио или гриффиндорской заучкой, кому, как угодно, а девушкой. Права была Макгонагалл, когда говорила о лебедях, дремлющих в каждой девушке, рвущихся в свободный полёт. Это я поняла, когда у лестницы, ведущей к Большому Залу, Виктор встретил меня с прекрасной улыбкой и приятным комплиментом, а девушки, стоявшие неподалеку, стали завистливо и удивленно перешептываться. «Неужто это наша Грейнджер, где наша Грейнджер с ужасной копной волос вместо прически и вечными пятнами чернил на руках!» Как же потом было обидно выслушивать гневную тираду Рона о том, что я, видите ли, общаюсь с нашим врагом! Еще обиднее это было слышать от него, ведь я уже тогда понимала, что испытываю к нему нечто большее, чем просто дружеская симпатия. Чего мне стоило сидеть рядом с ним и Гарри и выслушивать его жалобы про отсутствие пары на бал, подначивания близнецов «пока всех хорошеньких не разобрали» и задумываться, попадаю ли я в эту категорию. Хотя, кого я обманываю, я никогда в нее не попадала. Как выразился тогда Рональд? «А то останутся одни тролли?» Мерлин, что может быть хуже для девушки, чем услышать подобное от парня, тем более от парня, к которому она неравнодушна? Да, подразумевал он под троллем не меня, но всё же… Не пригласил ведь и даже не думал об этом. Номером первым я стою у всех лентяев, которым надо сделать домашнее задание на завтра, которое откладывалось до последнего. Помню, как я проплакала полчаса, сидя на ступеньках лестницы, ведущей невесть куда, зато подальше от глаз людей. Нет, разревелась я, конечно, перед огромной толпой, но заниматься дальнейшим самобичеванием под собственное рыдание я переместилась уже в более уединенный уголок. Вспоминалось всё: прозвище «зануда-Грейнджер» еще из маггловской началки, «невыносимая всезнайка» от Снейпа на третьем курсе, уничижительная речь Трелони на том же третьем году. Я даже успела подумать о том, что я и вправду навсегда привязана к сухим страницам учебников. Потом было, разумеется, не до моих глупых переживаний: нужно было помогать Гарри не умереть во время турнира на четвертом и не вляпаться с ОД на пятом курсе, отговаривать его от использования сомнительных учебников на шестом. Про наш несостоявшийся седьмой год и говорить не следует: там была тысяча и одна ситуация, в которой каждому из нас требовался человек, на которого можно положиться. Когда от нас ушел Рон, мои мысли про собственную никчёмность вернулись с процентами в виде воспоминаний о Браун и понимания, что спустя ещё три года после того бала Рон так и не увидел во мне никого кроме друга. Единственным, что не дало скатиться в депрессию, был Волдеморт со своим пунктиком на магглорожденных: если не разберемся с ним, то париться за то, что меня никто не полюбит, бессмысленно. Пришлось собрать волю в кулак и выкручиваться. К тому же Рон вернулся и выяснилось, что к такой беспочвенной агрессии может приводить долгое соседство с крестражем. Мне этого показалось достаточно, хоть и следовало уже тогда задуматься, что не один Рон периодически носил медальон, однако почему-то об этом я не подумала. Во время Битвы за Хогвартс комментарий Рона о том, что нельзя просто приказать домовым эльфам участвовать, ввёл меня в восторг. Когда случился наш первый поцелуй я думала только о том, что Рону не наплевать на мои действия, на мои чувства. В тот момент мы были по-настоящему счастливы. А что было дальше? Да, собственно говоря, ничего и не было. Особенно если сравнивать нашу с Роном историю и историю Гарри и Джинни. У ребят всё было гармонично, они действительно нашли общий язык и старались проводить больше времени вместе, поддерживая друг друга, относясь с пониманием к планам друг друга, а у нас с Роном всё было с точностью да наоборот. Гарри остался вместе со мной на седьмой год обучения, мотивируя это идеей: «Хоть один год проучусь без приключений и запомню место, которое стало мне домом!», а Рон воспользовался предложением поступить в Аврорат сразу с поля боя. Мои дальнейшие планы его мало интересовали, разговаривали мы или о его учёбе, или о квиддиче, или о том, что он, в конце концов, тоже часть Золотого Трио и может покупаться в лучах славы. Последнее, разумеется, было о девушках-фанатках, которые лично меня неимоверно раздражали своим чересчур назойливым поведением и готовностью вешаться на Рона прямо посреди Косой Аллеи. В какой-то момент я подумала, что добилась наличия отношений, о которых мечтала курса с третьего-четвертого, но ни радости, ни счастья мне от этого не прибавилось. Как сейчас помню тот момент: я была у себя в комнате, снимала браслет, скрывавший мой шрам на запястье, полученный в Малфой мэноре. Я не стесняюсь этого шрама, но мне банально надоедает, что все начинают на него пялиться и сочувственно охать. В такие моменты я как никогда хорошо понимаю Гарри в его отказах отрезать свою челку: все ведь будут разговаривать с его лбом, а не с ним. Свой браслет с чарами гламура я храню вместе с остальными украшениями в шкатулке, которая при открытии выстраивается в маленький шкафчик с вешалками для всех цепочек. Это очень удобно: ничего не запутывается и всё всегда на месте, нет никакой каши в вещах. Мой взгляд зацепился за серёжки, которые мне совсем недавно подарила Луна. Очаровательная вещь: основа сей конструкции есть миниатюрная ветка дуба с тремя листочками и желудями, обвита она веткой можжевельника с синенькими плодами, а довершает картину россыпь ягодок рябины. Крючком для серёжки выступает конец ветки дуба, плавно переходящий в тонкую деревянную проволочку. Весь этот натюрморт создан из настоящих веток и плодов, на которые наложены чары уменьшения, стазиса, а также чары для поддержания заданной формы. Как Луна их описала? А-а, точно: «Они помогут тебе отгонять мозгошмыгов и очищать мысли, направят тебя в нужную сторону, подскажут путь, когда ты зайдёшь в тупик при разрешении внутреннего конфликта». Луна, как я ей иногда завидую! Белой завистью, разумеется: она всегда знает, чего она хочет и что ей делать. Она выглядит счастливой со своим избранником Рольфом Скамандером, и, скорее всего, у них в отношениях гармония как у Гарри с Джинни, не то, что у меня с Роном. Пока я рассматривала серёжки, мне вспомнилось, как Рольф рассказывал про своего деда Ньюта Скамандера и его боггарт в виде работы в пыльных закромах Министерства. Ньют боялся, что ему придётся проживать свою жизнь в скучных кабинетах в рассортировке скучных бумаг. Да, вот это страх, не то, что были у нас на третьем курсе: у кого змея, у кого клоун. А какой у меня боггарт? Я забарабанила пальцами по крышке шкатулки: Тук, тук, тук… тук, тук, тук… тук, тук, тук… Как-то подумалось, что стой я сейчас перед оным, при условии отбросить ужасы прошлого в виде ПСов и их сюзерена, то видела бы не Макгонагалл с плохими результатами моих экзаменов, а себя в виде женщины средних лет, которая вынуждена крутиться как белка в колесе, не получая никакой поддержки от супруга в работе. Женщина, которой необходимо слушать вечные жалобы этого самого супруга о его работе, которая несомненно важнее. Женщина, которая только и делает, что готовит, стирает и убирает, а параллельно пытается уйти от вопросов свекрови и мужа в духе: «Когда же уже ты сядешь дома, чтобы полноценно заниматься воспитанием будущих детей?». Я опять забарабанила пальцами по крышке шкатулки: Тук, тук, тук… тук, тук, тук… тук, тук, тук… Неужели этого я хотела? Я тогда сразу же поспешила оправдать Рона, ведь он не такой. Но потом память весьма услужливо подкинула особо досадные и неприятные моменты и ссоры, которых после окончания войны почему-то стало ещё больше. Гарри и Джинни всегда выступали как переговорщики, это только и спасало наши отношения. Но что будет дальше? Я и Рон сейчас не можем ужиться нормально, а что будет дальше? Гарри и Джинни не обязаны двадцать четыре на семь сидеть между нами и успокаивать то меня, то Рона. Я решила поговорить с Роном в тот же вечер, чтобы точно понять, ведут ли наши отношения к моему предполагаемому боггарту или всё-таки у нас ещё есть шанс. Я аппарировала к Норе, хотела объясниться, добиться диалога, но был только скандал. Такой скандал, что даже не передать словами! Закончилось всё громким расставанием. Надо отдать должное Гарри и Джинни, которые поддержали меня в моем выборе и даже не пытались давить и отговаривать. Они сказали, что хотят только счастья и мне, и Рону, а раз мы не можем подарить его другу, значит, так тому и быть. Вот тебе и разгон мозгошмыгов, очищение мыслей и наставление на правильный путь в конфликте с собой! Хотя, может и не серёжки виноваты. Вот и не верь после таких ситуаций в то, что говорит Луна! Сейчас я стою перед зеркалом в прекрасном новом платье, которое мне приглянулось у мадам Малкин. Если бы не Джинни, задержавшаяся в её ателье, чтобы прикупить наряд себе и Гарри, я, скорее всего, и не решилась бы на это платье. Пока Джинни перемерила всё, что там было, мне просто надоело думать о последствиях, я его примерила и поняла, что самый лучший способ начать всё с самого начала для себя — купить это прекрасное платье, добавить к нему не менее прекрасную обувь, причёску и вновь почувствовать себя прекрасной девушкой. Нужно оставить позади неудачный опыт с Роном. Можно ли назвать эту пару месяцев опытом, не знаю, но впечатлений мне хватило, это уж точно. Плевать, что пары у меня нет, я просто пойду красивой. В конце концов, мне уже надоело всё планировать с точностью до шага и постоянно думать о последствиях последствий моих действий и действий всех окружающих. Я просто хочу отдохнуть и получить удовольствие, и я могу себе это позволить после стольких лет «постоянной бдительности»! Да, Джинни гордилась бы мною, если бы слышала последние предложения. — Гермиона, ну, где ты! Сколько мож… — Джинни остановилась на полуслове, её взгляд прошёлся по мне от головы до пят, и в глазах зажглись бунтарские искорки, — Мерлинова борода, Гермиона это то самое платье? Как же ты шикарно выглядишь! Просто отпад! Будь аккуратнее, а то напорешься на особо ревнивых девушек и отхватишь летучемышиный сглаз за неприличную красоту. Поделом моему братцу: какую ведьму упустил! Я смутилась, ещё раз оглядела себя в зеркале, стала быстро спрашивать подряд: — Спасибо, Джинни. Ты правда так думаешь? Я имею в виду, это не чересчур? Может- Договорить мне не дали: Джинни прищурилась, покачала головой и твёрдо заявила: — Нет, не может, никаких «может», Гермиона! Ты прекрасна! Прими это, и идём скорее, а то Гарри уже заждался: наше последнее «ещё пять минуточек» было полчаса назад. Джинни снова оглядела меня, подмигнула и поспешила спуститься в общую гостиную, где, судя по всему, Гарри уже раздумывал, можно ли как-нибудь прилечь на диван, не измяв при этом костюм и мантию. — Да, ты права, Джинни: твой братец потерял действительно прекрасную ведьму, — ответила я уже удалившейся рыжей бестии, обводя довольным взглядом своё отражение в зеркале.