***
Родители расположились на диване перед камином, я и Гермиона сели в кресло слева, Гарри и Джинни в кресло справа, а Фред и Джордж остались сидеть на стульях за столом позади дивана. — Так кто напал? — Близнецы говорят хором всегда? — Те трое отказываются что-либо говорить, — ответил Гарри и положил голову на макушку своей рыжей. — А откуда тогда информация, что это те трое из четырёх нужных? — Спросила Джинни, слегка приподняв голову. — Эм-м… — Поттер глянул на нас, на Гермиону, а потом махнул рукой и стал колоться, — я уже принял Род Гонт, так что я снова владею парселтангом. Это мне в дар, как изволили выразиться сами Гонты. Волдеморт придумал очень хитрую метку: не змееусту она кажется всего лишь рисунком, а для говорящих это паспорт меченного мага. Это очень удобно, хочу сказать. Гарри посмотрел на нас, ожидая реакции на это признание. — Ты прочёл это по их метке? — Мама решила уточнить. — Да, я даже успел с ней поэкспериментировать, — ответил Поттер, закивав, — Реддл совсем обезумел, когда начал их ставить. Он даже не подумал, что в мире не одни Гонты славятся знанием парселтанга! Я могу воздействовать через неё, правда, не так сильно, как сам Реддл, разумеется, но мне хватает, — меня пугает энтузиазм в его голосе! — Гарри… — Не меня одного: Гермиону тоже! — Да, мне тоже это показалось интересным, — продолжил Поттер с тем же энтузиазмом, — надо наведаться потом к задержанным: я хочу продолжить своё маленькое исследование. Всё-таки носителей метки осталось крайне мало, а свойства у неё крайне интересные. Это же такая ценная информация для науки! — О, Мерлин! — Гарри! — Спасибо, милая! — Гермиона, я не собирался трогать твоих Малфоев. Я же не садист, чтобы на нормальных людях проводить не самые приятные эксперименты! Твоих Малфоев? Учитывая потенциальную угрозу, Малфои не против такого поворота. — А что тебе интересно? — Близнецы попытались скрыть энтузиазм в своих голосах. Плохо вышло. — Можно ли обездвижить человека, можно ли внести коррективы в поведение… Влияет ли она на способность творить волшебство… Много чего… — О, Поттер-р-р! — Драко, ты очень вовремя экспроприировал Гермиону, — хохотнула рыжая, — в Гарри проснулся учёный-экспериментатор. Как ты сказал? Носителей метки мало, а свойств у неё много? — Джинни, ты прям в точку! — Нет, вы хотите сказать, что её тайны должны улечься в могилу вместе с её создателем? — Возмутился Поттер, — ну уж нет! Во-вторых, я же не собираюсь отпиливать руку или вырезать только метку! Ого! А я всегда знал, что Поттер не идиот: у него просто не было достаточно времени, чтобы найти свою область. — Гарри! — Милая, не переживай, он шутит… Наверное… — Это я к тому, что я не живодёр! — А ты уверен, Поттер? Вдруг это просто ещё нераскрытый твой талант… Ты вообще уверен, что тебе надо в Аврорат? Иди в артефакторику! — Ладно… — Гермиона, скорее всего, подумала об этом же — Мы связались с Перси, — сказали со своих мест близнецы, — он зайдёт после шести и расскажет ту самую инсайдерскую информацию, — а от рыжих очень много пользы.***
— Средь бела дня! — Задумчиво сказал Гарри. — Как они вообще решились? — Спросила рыжая в тон. — Интересно, они планировали? — Поддержала Гермиона. — Может, спонтанно? — Предложил Гарри. — Нарцисса и Гермиона оказались не в том месте и не в то время? — А купол? — Спросил я. — Гермиона, ты ведь его почувствовала? — Да, — она кивнула, — надо обязательно поговорить с портретом Абраксаса Малфоя, чтобы узнать точные свойства этого браслета. Он начал жечь метров за пятьдесят до барьера. Мало ли, какие интересные свойства у него еще есть? Да-а, меня самого это интересует! — Ага, Абраксас Малфой создал поистине шикарный ювелирный набор, — сказали хором Фред и Джордж, — мы видели обрывки информации о нём, когда заинтересовались способами наложения защитных чар длительного воздействия на предметы. У него вышел почти вечный двигатель, — близнецы решили аккуратно подъехать к отцу. Не пытайтесь: ему сейчас всё без разницы. — Гермиона, твоя рука! — Джинни напугана или? — Что с ней? — Я взял обе, чтобы посмотреть. Ничего нет, всё зажило. — Посмотри же! — Рыжая даже подалась вперёд. — Что, Джинни? — Гермиона, кажется, сама не понимает радость подруги. — Шрам! — Подключился Поттер. — Шрам? — Милая стала обыскивать запястье, — ой, а ведь и вправду исчез… О, Мерлин! И правда же: у неё был шрам в виде слова «грязнокровка», а сейчас его нет. В комнате появился портрет дедушки. Отец приказа не давал, значит, это желание самого деда. — Леди и джентльмены, приветствую вас в Малфой-мэноре. Нарцисса, дорогая, как твоё самочувствие? — Мама поблагодарила за беспокойство и заверила, что всё в порядке, — мисс Грейнджер, я услышал что-то о браслете, — он посмотрел на её руки. — Да, он мне, да и не только мне, сегодня спас жизнь. Спасибо. — Гермиона привстала с меня. — Лежите, дитя, лежите, как вам удобно. Вы что-то сказали про шрам? — Да, дедушка, просвети нас! — У меня на запястье был шрам от гоблинского кинжала. Он ничем не выводился, а вот теперь исчез, — Гермиона довольно погладила кожу. — До какой степени повреждений вы использовали браслет как щит? — Спросил дед так, словно он колдомедик, проводивший стандартный опрос при обходе. — До крови, — Гермиона поморщилась. — А кожа на месте шрама сохранилась? Или повреждение было выше? — Куда клонит дед такими вопросами? — Повреждение было и на том месте, где был шрам… — Гермиона задумалась, а потом закивала, — да, кожи почти не было, была сплошная рана. — Тогда ясно, — дед кивнул, расслабленно уселся в своём кресле и заговорил так, словно предмет разговора есть нечто само собой разумеющееся, — браслет предупредил образование шрама на снова сформировавшейся коже. Я так понимаю, вы пытались свести шрам, воздействуя исключительно на него? — Гермиона закивала, — в этот раз шрама уже не было к моменту, когда браслет решил взяться за его выведение. Без физического воплощения тёмная суть шрама крайне слаба, а магия Драко оказалась сильнее. Что? Моя магия? А я причём? — Драко? — Спросили близнецы, когда поняли, что могут попытать счастье с самим создателем. — Разумеется! — Дед кивнул, сложил свои карманные часы обратно в карман, — мистеры Фредерик и Джордж Уизли, украшения, которые я создал для своей супруги, не совсем вечный двигатель, как вы изволили выразиться. Я замкнул каждое из изделий на себе и моей дорогой Авроре. Для этого потребовались высшие чары. Они очень сложны в исполнении, а без должной эмоциональной подоплёки просто не сработают. Для того, чтобы весь процесс прошел правильно и дал необходимый результат, необходимы очень сильные чувства со стороны творящего заклинание. Ритуал, сопровождающий данное заклинание, ныне относится к группе тёмных, найти его можно в том же разделе, где представлен ритуал создания крестража, — дедушка замолчал, оглядел нас, показывая, что ответит и на дальнейшие вопросы. — О каких чувствах идёт речь, сэр? — Поттер, зришь в корень. — О любви, конечно же, — ответил дед, улыбнувшись, — маг должен быть готов отдать жизнь за того человека, для которого он хочет провести подобный ритуал. Во время проведения необходимо попасть в состояние транса, и после этого магия определит, истинны ли чувства и намерения. Волшебник почувствует, как из него начинает выходить собственная магия, и, если чувства подлинны, она сольётся с магией получателя, и часть от этой обобщенной магии заключится в выбранный сосуд, а, если же чувства ложны, то маг сляжет с истощением на полгодика. А я готов отдать жизнь за Гермиону? Да, готов. Только я не помню, чтобы я проводил какой-то ритуал над драгоценностями бабушки. — И сколько можно так делать? — Гарри продолжил свой опрос. — Молодые люди, — дед тихо засмеялся, — любовь бесконечна! Для неё нет и не может быть ограничений. Это и есть отличие данной техники от крестража: крестраж создаётся через убийство ради спасения собственной души от смерти, а эта разновидность Омамори создаётся через любовь ради спасения любимого человека. В тёмные ритуалы это определило наше дражайшее Министерство, которое без разбора сути упрятало туда любое проявление магии души. — Но, если браслет замкнут на вас и вашу супругу… — Гарри, у тебя определённо стали проявляться мозги: ты анализируешь то, что тебе говорят, а не молча киваешь! — Мы оба были ещё живы, когда Люциус и Нарцисса поженились, — начал ответ дедушка, — эти украшения никогда не смогли бы перейти на Нарциссу, а после нашей смерти по моему завещанию они перешли к Драко. В случае, если появилась бы девушка, за которую он отдал бы жизнь, то магия украшений пробудилась и завязалась бы на нём и этой девушке. Очевидно, что был момент, когда у него были подобные мысли в отношении мисс Грейнджер. Скажите мисс, браслет ведь сам нашёл вас в хранилище? — Гермиона слегка напряглась. — Да… — Она взяла меня за руку. — Ну вот: всё так, как я и планировал. Люциус ещё мог позволить себе побаловаться созданием Омамори: времена были другими, многое позволялось и прощалось, особенно, если не выходило за пределы мэноров, а вот Драко сейчас грозил бы реальный срок за создание такого браслета. Отец делал такое маме? А почему я не знал? — Жаль, что Реддл не долистал до страниц с описанием Омамори, — сказал Гарри, вздохнув и положив голову на кулак. — Отнюдь, — ответил дед, хмыкнув, а мы поражённо на него уставились, — об Омамори я узнал из книги, которую он мне подарил. Страницы о крестражах были утеряны. Видимо, он не хотел, чтобы я знал и попытался воспрепятствовать. Дедушка?! Подробности! Мы же сейчас не отцепимся, пока всё о Реддле не узнаем! — А вы бы решились на это? — Гарри убрал руку и всем корпусом развернулся к деду.