Вместе навсегда

— Вэй Ин. — мужчина, повернув голову, вопросительно взглянул на него. — Что ты делаешь? — А? — У Сянь бегло прошелся глазами по комнате: разбросанные листы бумаги, краски с кистями и он, весь измазанный, чумазый посреди все этого беспорядка. — А, а-Юаню нужно нарисовать новогоднюю открытку в садик. Твой дядюшка наивно полагает, что четырехлетний ребенок способен на что-то большее, чем треугольная елочка с бородатым красным кругом, именуемым «Дедушкой Морозом». — Он даже не пытался скрыть сарказм в голосе. Господин Цижень всегда вызывал в нем толику раздражения, особенно, когда предвзято относился к его семье. «Старый маразматик» Ванцзи строго посмотрел на него, но, не сказав и слова, подошел ближе, чтобы рассмотреть рисунок получше. Его брови слегка приподнялись и он сдавленно фыркнул от удивления. — И это, по-твоему, то, на что способен маленький ребенок? — Лань Чжань с едва сдерживаемым весельем рассматривал красивый зимний пейзаж, пушистую ель, огни на которой мигают ослепительно ярко. — А это что? — он указал на белое пятно — фрагмент бумаги, совершенно пустой — и посмотрел на задумчивого супруга. — Не знаю. Я уже битый час пытаюсь придумать, что здесь изобразить, но ничего не выходит! — У Сянь запустил ладонь в волосы, взъерошив челку, и что-то сердито бубня, принялся раскачиваться на месте. Возможно, так сказывался стресс от недавнего заказа с очень неприятным клиентом. Господин Лань до сих пор вспоминал о нем с негодованием. Из-за него а-Ину приходилось день и ночь, совсем забыв и про сон, и про нормальное питание, даже не заботясь о себе, выслушивать тону жалоб о его непрофессиональном подходе к своей работе, постоянно делать правки и, в итоге, не получить даже цента. Уставшего, замученного мужчину Лань Ванцзи долго выхаживал, отпаивая его любимым чаем с лесными ягодами, утешая в своих крепких объятиях. Ванцзи-сюн покачал головой, прогоняя неприятные мысли и полностью сосредоточился на любимом, который уже места себе не находил. — Ты не думал спросить самого а-Юаня об этом? Думаю, если всю открытку ты сделаешь сам, то он может обидеться, — на долю секунды ему пришлось пожалеть о собственных словах: супруг резко застыл с широко раскрытыми глазами, искренне удивляясь, как такая мысль еще не пришла в его многострадальную голову, а после, чуть поджав губы, виновато взглянул в коридор, где находилась нежно-голубая дверь с яркими картинками персонажей известных мультфильмов — Вэй У Сянь никогда не забудет, как весело было его малышу, когда они вместе раскрашивали большого дракона; как звонко смеялся он сам; и как мягко улыбался Лань Чжань, смотря на их ребячество, — ты можешь пока выпить со мной чаю, а после мы вместе подумаем, что можно добавить. У Сянь еще выглядел надуто, но не стал сопротивляться, когда его аккуратно потянули в теплые объятия, уложив на твердую грудь, обтянутую пушистым белоснежным свитером. — Совсем замерз, — Ванцзи невесомо поцеловал его в макушку, беря перепачканные ладони в свои, нежно растирая, даря долгожданное тепло. Вэй Ин наклонился ближе к вороту, касаясь кончиком заледеневшего носа шеи Лань Чжаня, вдыхая такой любимый аромат парфюма мужа. — Да? Я и не заметил, — еще раз жадно вдохнув полной грудью, он приподнял голову, лукаво заглядывая в глаза напротив, и, явно заигрывая, протянул, — но гэгэ же согреет меня, верно? Гэгэ не было так долго, что Сянь-Сянь успел замерзнуть… — Вздор, — тихий шепот в приоткрытые губы; мягкое касание чуть обветренных губ и невесомый укус. Поцелуи — то, что Вэй Ин обожал в их отношениях. Нет, секс также был регулярной — насколько это возможно в их сумасшедшем графике и с ребенком в доме — «привилегией», которой он желал с той же страстью, что и раньше — но поцелуи Лань Чжаня — особенное удовольствие. Раньше ему не приходилось замечать за собой мыслей о этих клацаньях губами — о, он думал это воистину отвратительно: кто в здравом уме возжелает чужой язык в своем рту? — да и отношений у него не было от слова совсем. Тем сомнительней казалась его репутация местного «казанова». Все это было, пока он не встретил его: чёртова идеального мальчика Гусу Лань, младшего племянника заведующего детского сада — Лань Ванцзи. Они не сразу понравились друг другу, как в какой-то сопливой мелодраме, нет — что за любовь с первого взгляда? — их взаимоотношения больше походили на одностороннюю войну. Вэй — бесил, Лань — молча ненавидел. Так считал сам У Сянь, пока на 4 курсе не напоил этого святошу вином, чтобы потом быть прижатым к ближайшему дереву и зацелованным до цветных пятен под веками. К своему ужасу — скорее масштабному шоку — он не почувствовал ни капли отвращения, лишь странные, щекочущие ощущения, сухие, но мягкие губы и, о, боже! пламенно-горячий язык, что давил, оглаживал, а после коснулся и его собственного — или это он сам подался навстречу? В тот день Вэй Ину предстала явная прогрессия тахикардии — и не важно откуда она вообще взялась — безвольно заснувшая, тяжелая туша друга — а друга ли? — и бесконечные часы бессонной ночи. А уж дальше были и разговор по душам, и ухаживания, и, наконец, долгожданные отношения. И вот тогда-то Вэй У Сянь выяснил, что любит он не только Лань Чжаня, но и его завораживающие, головокружительные, крышесносящие — он может бесконечно долго перечислять в красках, что он об этом думает — поцелуи. — М-м-м, — мычит от удовольствия, судорожно вдыхая, только чтобы с новой силой впиться в эти припухшие губы и целовать-целовать-целовать. Прихватить губами чужую, слегка всосать; царапнуть зубами, после осторожно зализывая небольшую ранку. Ванцзи аккуратно накрыл ладонью мягкую щеку, оглаживая большим пальцем скулу; он чувствовал, как изогнулись в улыбке любимые губы, обнажая заостренный клык, что он не преминул огладить языком, зная, как это заводит его мужа. — М, а-Чжань, не думаю, что это хорошая идея, — тяжело дыша, мужчина поднял на него подернутые желанием глаза — как же он красив — и рукой взъерошил и без того лохматые волосы, — мне еще нужно помочь а-Юаню с рисунком, помнишь? И да, гэгэ, ты обещал мне сладкий чай или уже забыл? Несмотря на собственные слова, Вэй У Сянь все время менял позу, ёрзая, лишь бы плотная ткань домашних бриджей не так сильно натирала вставшее естество. Лань Чжань понимал его беспокойство и не собирался напирать: сон-час подходил к концу и не хватало чтобы бы ребенок заметил их за «взрослыми делами». — Мг-м, поставлю чайник. Уже на кухне, он подумал, что у них совершенно ничего нет к чаю, кроме как детских печеней в форме бегемота, но он не собирается объедать собственного сына. «Что же, придется довольствоваться малым», — думал мужчина, разглядывая какую-то помятую упаковку с давними конфетами — в каком году они их купили? Ванцзи достал замороженные ягоды и, зачерпнув горсть, высыпал в кружку с изображением черного кролика. У него такая же, только с белым и с голубой лентой, когда у черного лапка перевязана алой — помнится, их выиграл У Сянь на весеннем фестивале, когда они только-только начали встречаться. Чуть приподняв уголки губ в еле заметной улыбке, он поднял небольшой поднос, направляясь в светлую гостиную, только чтобы обнаружить, как утомленный мужчина, привалившись на мягкий пуфик и свернувшись клубком, посапывает в сгиб локтя.

***

Лань Чжань успел убрать комнату: целая гора смятых листов полетела в мусорный бак, а кисти и краски покоятся на низкой тумбе около шкафа с игрушками; и сейчас спокойно набирает текстовый документ — нужно составить отчет к понедельнику, чтобы без лишней суматохи уйти в долгожданный отпуск. Топот детских ножек он выловил сразу же, но обратил внимание лишь на шорох одежд, повернувшись к сыну. — Папа Чжань, а папа Ин спит? — ребенок, протирая еще сонные, слипающиеся глазки, маленьким кулачком, любопытно поглядывал на ворох из одеял, что огромным комом развалился на большом мягком кресле. — Мг-м, будь тише, — Ванцзи не был строгим родителем, на самом деле балуя не только мальчика, но и супруга. Несмотря на скудное детство и консервативное воспитание, он очень любил и заботился о них обоих, окружая лаской и опекая, как сокровище — дракон, — а-Ин очень устал. Он отодвинул кофейный столик и, подняв ребенка на руки, устроил рядом с собой, укутав в мягкий плед — несмотря на отопление, по полу ходил прохладный поток воздуха. — Мы можем почитать сказку, пока он спит, — господин Лань достал с низкой полки детскую книгу, показывая сыну яркую обложку. — Но разве папа Ин не проснется? Лань Ванцзи коротко взглянул в сторону спящего супруга прежде, чем кивнуть чему-то: — Тогда, на кухню? — малыш радостно заулыбался, демонстрируя маленькие зубки и гусеницей поковылял из комнаты. Мужчина неспешно прошел следом, предварительно сохранив так и не доделанный отчет. На маленьком диванчике его уже ждал а-Юань, обложенный подушками и с большой редиской в руках — любимая игрушка досталась от дяди Нина — близкого друга Вэй Ина. Он, достав из упаковки печений бегемота и маленькую упаковку детского сока, протянул мальчику, устраиваясь рядом. — Начнем, — книга пестрела от обилия самых разнообразных иллюстраций, которые он с удовольствием демонстрировал мальчику. «А-Ин хорошо постарался» — Согласно преданию, Нянь — страшное чудовище с большими рогами и огненным хвостом, которое пугало жителей местной деревушки в древнем Китае… Читали они долго: на каждом особо волнующем моменте ребенок закидывал его гурьбой вопросов, на которые он едва поспевал отвечать; или же раскачивался на месте от радости во время запоминающего «сражения», при этом путаясь в складках пледа, из которого его после вызволял Лань Чжань; а когда появлялась очередная красивая картинка, мальчик завороженно смотрел на нее, говоря, какая она красивая. — С тех пор ежегодно в канун нового года люди наклеивают на дверях красные парные надписи, запускают хлопушки, зажигают огни. Конец, — он осторожно положил книгу на стол. — А мы тоже будем праздновать новый год? — Мг-м. Совсем скоро. Глаза а-Юаня вспыхнули восторгом и он принялся быстро, насколько умел, тараторить: — Правда? И елочка будет? А мы будем ее наряжать? А огоньки будут? А дедушка мороз? Он точно должен прийти! А еще дядя Нин и тетя Цин, и дядя Сичень, и дедушка Цижень, а-Лин, и тетя Янли, и… Сбоку раздался смешок, почти не слышный сквозь поток детского лепета. Они одновременно повернули головы в сторону. — Папа Ин! Мальчик ураганом пронесся сквозь кухню, едва не путаясь в ногах, и прыгнул на прислонившегося к дверному косяку мужчину. Тот, подхватив его под мышки, подбросил под заливистый смех. — Ах, а-Юань, мой мальчик, до чего же ты хороший ребенок! — У Сянь широко улыбался, глядя на смеющегося малыша. — Папа Ин, папа Ин! У нас будет елочка! Папа Чжань сказал, что у нас будет елочка! — Вэй Ин весело скосил глаза в сторону мужа, который тепло смотрел на них, улыбаясь глазами. — Конечно у моего ребенка будет елочка! Какой же новый год без елки? Мальчик счастливо запищал, рассказывая, кого пригласит на праздник, пока Вэй У Сянь слушал, наблюдая за ним. — А еще я обязательно нарисую тот талисман! — Какой талисман? — мужчина недоуменно взглянул на супруга, немо спрашивая, о чем идет речь. — Мг-м. Мы читали. — Ванцзи кивнул в сторону стола, на которой была та самая книга, из-за которой он изрядно помучался пару недель назад. — А-а, — протянул, все еще растерянно смотря на знакомую обложку: мифический зверек, изображенный на ней, напоминал дракона с огненной чешуей, парящий в облаках при закатном солнце, — точно! А-Юань, нам же еще открытку дедушке Циженю рисовать, а то у меня совсем не выходит, — он демонстративно надул губы, чуть поворачивая голову в сторону, ловя взгляд Лань Чжаня, — ты же поможешь своему Сянь-Сяню? Быстро закивав, мальчик попросил спустить его вниз, чтобы после, под смех мужчины, побежать в комнату за красками. Вэй Ин развернулся к Ванцзи и, мягко улыбнувшись, обнял его за талию. — Все же прочитали, — он чуть вздохнул, задумчиво выводя пальцем причудливые узоры на плече мужчины. — Мг-м. — Не стоило на самом деле, — прижался еще ближе, млея от сильных рук, которые медленно поглаживали его спину, — знаю, получилось не очень. — Нет, а-Юаню очень понравилось, — Лань Чжань зацепился за прикушенную губу и потускневшие глаза, которые У Сянь старательно прятал, — Вэй Ин — молодец, — с нажимом повторил господин Лань, невольно вспоминая, что супруг часто занижает свои достоинства и способности. Ванцзи на несколько секунд прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Он наклонился ближе к опечаленному мужчине и легко, совсем невесомо и так нежно прижался губами к чуть пухлой щеке; продвинулся по скуле к уху и, обдавая горячим дыханием, шепотом, только для него, произнес: — Молодец, — поцеловал мочку и улыбнулся, даже не услышав — почувствовав, как тот перестал дышать на несколько секунд; скосив глаза, наткнулся на абсолютно красную щеку — ее так и хотелось прикусить и еще раз поцеловать, наблюдая, как алый постепенно затапливает все лицо мужчины. Господина Лань до сих пор поражало, как такой бесстыдник, как его муж, мог настолько сильно смущаться обычной ласки. Он все также обнимал любимого, иногда что-то шепча ему на ухо: как здорово он постарался; что их малышу очень-очень понравилось; а-ин такой умница; и как же сильно он его любит. — Тоже, — буркнул куда-то в широкий ворот теплого свитера, все еще чувствуя бегущие по телу мурашки от любимого голоса, — тоже люблю гэгэ. — Знаю, — и то, как Ванцзи посмотрел на него: его глаза, обычно схожие с янтарем, будто затопило жидкое золото, в котором плескалось столько любви и нерастраченной ласки, столько тепла и так, так много эмоций! Для обычно сдержанного Лань Ванцзи, что Вэй У Сянь невольно смутился сильнее прежнего, быстро пряча пылающее лицо в сгибе длинной шеи супруга. Они все так же стояли около стола, слегка покачиваясь, почти вальсируя, пока Лань Чжань тихо напевал — скорее мыча — их песню. Их уютную идиллию прервал звонкий голос, доносившийся откуда-то из глубин квартиры: — КРОЛИК! Вэй Ин дернулся и резко вскинул голову в сторону, широко раскрытыми глазами всматриваясь в темный коридор. — К-кролик?! Лань Чжань, ты, что, купил кролика? — спросил изумленно супруга, все так же шокировано наблюдая за темными силуэтами, носящимися по коридору. — Мг-м. Подарок. — Ха-ха, — несколько нервных смешков сорвалось с губ, — и ты не удосужился предупредить меня? Мужчина одарил его странным взглядом, от чего он на миг почувствовал себя идиотом. — Сюрприз. С минута была тишина, прерываемая только детскими визгами, пока Вэй У Сянь, согнувшись по полам, не засмеялся в голос, надрывая живот до судорог. «Лань Чжань такой Лань Чжань, и это никто не изменит», — думал он, поддерживаемый за локоть мужем, ждущим, пока его веселье немного поутихнет. — Господи, гэгэ, ты невероятный, — пытаясь отдышаться, он то и дело снова прерывался на смех, — только ты мог купить кролика, не сказав даже мужу! Вэй Ин ослепительно улыбнулся самому идеальному мужчине — и пусть кто-нибудь попробует это опровергнуть — и, взяв того за руку, повел в сторону гостиной, в которой, судя по валяющимся повсюду вещам, прошелся Армагеддон. В гостиной, как и ожидалось, был полный беспорядок — впрочем, никто не обратил на это должного внимания. Взгляды мужчин сошлись на маленьком мальчике, который сжимал в объятиях большого черного кролика: они лежали среди множества подушек, рядом стояла клетка и игрушки для животных; ребенок крепко спал, сжимая в кулачке край белоснежной ленточки, завязанной на лапке зверька. Подойдя ближе, У Сянь провел ладонью по блестящей шерстке, восхищаясь ее мягкостью. Ему пришлось отойти, чтобы Ванцзи смог аккуратно поднять ребенка. — Я пока уберу здесь, — шепотом произнес мужчина и, получив кивок, осторожно забрал животное из рук а-Юаня.

***

— Ох, мы так и не нарисовали открытку, — неторопливо почесывая за ушком кролика, Вэй Ин задумчиво пожевал губу. — Мг-м. — Но сдать нужно уже завтра! — Я могу поговорить с дядей, чтобы он перенес конкурс. — Что? П-ф, — молодой человек рассерженно фыркнул, откинувшись на расправленную постель, — тебе не нужно этого делать, просто… — господин Лань кинул на него заинтересованный взгляд, продолжая все так же неторопливо готовиться ко сну. — А-Ин? Чуть хмуря брови и сердито пыхтя, он продолжил: — Я… я просто хочу, чтобы у него был самый замечательный праздник. Знаешь, что бы все-все вместе и весело. И хорошо. Я… — он запнулся; открыл было рот, чтобы продолжить, но не произнес и звука. Ванцзи почувствовал одновременно болезненный укол в сердце и затапливающую его нежность к этому человеку. — У него будет самый чудесный новый год, который мы проведем вместе, с тобой, — он переплел их пальцы, поглаживая тыльную сторону ладони, — все будет хорошо, Вэй Ин. Посмотри на меня, — дождавшись робкого взгляда в глаза, продолжил. — Мы любим его. Я люблю вас. У нас все получится. Что-то было в голосе, во взгляде Лань Ванцзи такое, что вселяло вселенскую уверенность, наполняя теплом, разрастающимся переплетениями полевых цветов внутри — боже, это что, бабочки в животе? Вэй У Сянь привстал, потянув мужчину на себя, нежно целуя в губы: неторопливо, очень трепетно шевеля губами, касаясь лишь кончиком языка — обвести по контуру и осторожно проникнуть внутрь — сплетаясь с чужим. Столько чувств в одном лишь поцелуе. — Вместе навсегда, да, гэгэ? — хриплым шепотом пронеслось в темной спальне. — Вместе навсегда, — снова накрывает чужие губы пламенным поцелуем, вырывая приглушенный стон. «Знаете, если мне суждено провести так всю оставшуюся жизнь, то я совершенно не против»