***
— Сфоткай это, а потом прикрепи в дело, понадобится, — Генри раскидывал свои указания своей команде. Пристальный взгляд блуждал по зданию. Сигарета так и не подожженная сжата зубами, ожидает своего часа. Шериф облокачивается о патрульную машину, закуривает. Густой дым вырывается и растворяется уже над головой. Из машины доносятся голоса из рации. Николь сразу его замечает и уже через несколько секунд они бурно обсуждают обстановку. Множество версий. Копаются в обгоревшем здании, Хот расспрашивает о камерах, свидетелях, уликах и получает лишь непонимающий взгляд. — Я отправил Чарли искать камеры. А остальное ещё не готово. Смотри, — указывает на пустые улицы, — уже неделю морозы никто носа не показывает, сидят сериалы смотрят.—Затягивается в последний раз и тушит об капот авто. Хот лишь ходит вокруг, не пускают, «Сейчас мне тут наследишь, следы скроешь, уйдите, не мешайте работать». Чарли предположил, что это из-за проводки. Дешёвое оборудование, ошибки электрика или работников. Шериф лишь пожал плечами и пробурчал о том, что надо ещё время, мало фактов для теорий пока. Хот обошла здание и заметила следы вскрытия двери служебного входа. Около замка следы повреждений. «Царапали чём- то что-ли?» Наконец-то пускают внутрь. Неприятных запах, плавленная пластмасса вперемешку с сгоревшими волосами. Хот лишь прикрывается рукавом куртки. Труп в неестественной позе: Руки сложены у груди, ноги неестественно вывернуты. Рот открыт, голова запрокинута назад. Вспышка, ещё и ещё… Щёлк Щёлк Темно, глаза не привыкли ещё. Холлидей приносит из машины два фонарика, один сует рыжей и подзывает осмотреть, кивает в сторону тела. Просит светить «Начинай с головы, вот чуть правее, ну не так, медленнее», командует. Ручкой смахивает остатки от светлых волос, осматривают шею. Широкая алая полоса красовалась, прямо по середине. Генри просит зафиксировать. Царапины возле полосы, вертикальные. «Боролась, явно следы её же ногтей». Хот Кладет свой громадный черный ежедневник около ног тела, надевает перчатку и хватает за запястье. Длинные пальцы, покрытые ссадинами. Почти не гнется, с трудом разжимает сжатые фаланги и светит под ногти. Под длинными ногтями засохшая кровь, грязь. — Возможно, его следы там есть, пусть обработают руки. Он должен был в борьбе оставить что-то, — Напарник помогает светить. Записывает в свой блокнот. — Что на счет её ног? Он ломал её кости? — Скорее всего. Спросим потом Джереми, — всё еще копается в записях, что то зачеркивает. Ловит взгляд Хот, разъясняет кто такой Джереми. — Можно было просто сказать «Судмедэксперт», — закатывает глаза. — Надо бы её раздеть, чё-то одежда перекошена, — осматривает. — Пойдем щиток глянем, — тыкает ручкой в спину. — Завтра её разденут без тебя. Осматривают подсобку, тот самый щиток. Вызвали электрика. Тот уверил, что замыкания быть не может, кто то намеренно его вызвал. Николь сказала осмотреть всю линию на какие то механические повреждения. Хот оставила полицейских дальше осматривать в поисках чего-то интересного. Сама же вышла на улицу. Воздух сразу сменился на прохладно-приятный. Не надышишься им. С каждым вздохом в лёгких оживляются и цветут белые цветы, благоухают и набухают от свежести с каждым вздохом. Подзывает одного из команды, спрашивает про сектор, тот отвечает, что не успели осмотреть все, в сторону кинотеатра ходили, но не нашли ничего интересного. «Осталось три стороны света». Сегодня не так холодно, что Николь позволяет себе не надевать шапку. Огненные волосы теперь не скрыты от глаз, привлекают внимание, игриво парят в воздухе. По пути делает несколько записей, прячет там свои мысли. Самый лучший способ найти улики- это вывернуть соседние мусорные баки наизнанку и хорошо покопаться. Предварительно задержаны дыхание или закрыв нос платком или ладонью. Хот, в сопровождении Чарли осмотрели и нашли предметы одежды. Основания полагать, что это одежда преступника были: штаны, куртка и Балаклава были пропитан бензином и измазаны грязью. Одежда тёмная, чтоб не привлекать внимание. Ну и последнее, выданное Чарли: — Рукав прожжен, смотри, левый рукав. Пахнет даже гарью. Ну если бы я был преступником, сжёг бы внутри. Давай на экспертизу отправим, может что найдут. — Не лапай шмотки, звони, — Николь фотографирует место и саму одежду. Ход дела идёт в нужном русле, как кажется Николь. Генри заверяет, что дело не трудное, и быстро найдём жуликов. Но у Хот внутри маленькие человечки бегают, сталкиваются друг с другом и переживают. Связывают в тугую косу нервы и тянут. Всегда такое, когда ведёшь дело, ощущения, что есть ошибка в документах, в догадках, в обвинении. Старшие говорили, что пройдёт «будешь только срок давать, это так первые годы», но спустя пять лет ничего не изменилось. Так же пульсирующая боль в висках, бессонные ночи, в голову волнами приходят мысли, не дают отдышаться, выйти на берег, сделать перерыв. Механизм крутится все время — день, ночь, утро, день рождения, юбилей мамы. Нельзя. Тошно. Избавится от привычки думать об одном.***
— Может, он подъехал со тороны, — открывает карту, — эм… Вот отсюда? — Записи с камер ничего не рассказали нового. Абсолютно, — Хот толкает ползунок очередного видео курсором, подпирает голову левой рукой. Чарли вместе с Генри сверяли карты и просили посмотреть ещё камеру перекрестка на пересечении улиц Кантри-авеню и Пеблбрук Драйв. Через часа два стучатся, говорят, что пришел тот пожарный. Чарли сразу понял, уходить надо. Не его дело это, не лезет даже в это. Они вдвоем справятся и без него. Поспешно собирает свои вещи, салютирует, ухмыляется. Желает удачи и захлопывает дверь. Впрочем, ничего нового для себя не узнали. Рассказал им, что после тушения первый зашел. Дымовая завеса. Чуть не наступил на девчонку. Да уже поздно было, диспетчер не говорила о людях внутри, лишь что код повышенный. Ну, а потом уже и копы понаехали. «Первый труп что-ли увидел?» — Ранее у вас были такие ситуации? Кого-то не успевали вытащить? — Закусывает губу Хот. — Нет, это на моем счету первая. Вот и открыл свой список, — вжимается, лицо прячет в воротник свитера. Голову опустил, не смотрит. — Так, а когда подъезжали ничего странного не видел? Машины рядом? Был ли свет в окнах дома напротив? Что-то такое странное? — Холлидей стучит карандашом по столу. — Нет, ничего. Вы понимаете, всё внимание было на огонь, не смотрел я никуда, да не время. И так народу мало было, ещё и под конец смены вызов. Я уже домой собирался. Можно я пойду, после смены, а? — Мы еще с тобой встретимся, — Генри протягивает визитку. — Звони, если вспомнишь что-нибудь, Майк. Ещё возятся с бумагами, оформляют протоколы, печатают фото. Николь расспрашивает о Чарли, почему он так с ним утром жёстко. Тот громко выдыхает и выдает: — Он мне совершенно не нравится. И тем более, он когда-то угостил меня в баре виски, а потом начальство узнает о том, что сотрудник из отдела убийств на рабочем месте пьёт, — Бросает бумаги на диван, — Пьет! Там был один стакан, ну. Это кудрявое чучело знаешь что сказал? — Даже не могу себе представить, — откидывается на спинку кресла, потягивается. — Что в баре были другие сотрудники и они меня сдали. Даже фамилии назвал. По камерам посмотрел, реально был Робин и какой-то ещё, видел его пару раз. Морда как у бульдога. Не знаю кому верить, но он не не нравится. Железно. Внутри абсолютно ничего. Главное качество, выточенное до совершенства — безразличие, глыба льда вместо сердца. Постоянный минус внутри, вечный холод. Только профессиональный интерес, никаких слез. Никогда. Ни за что. Главное — не из-за кого, ни за что. Айсберг, который разорвет, потопит любой корабль, ледокол. Ни друзей, ни отношений. Отношения с работой, крепкие корни прорастают в теле, больно впиваются, прокалывают, не отпускают.В голове одни сюжеты дня, улики, та забегаловка, тело той девушки (Замученной ещё до пожара?). Не сказала владелице той кафешки. Завтра вызовет, как раз после вскрытия, чтобы сразу ответить, не молчать. Выплеснуть, выпустить всё что известно и больше не отвечать на глупые вопросы. Не терпеть эти всхлипы и обмороки. Коридоры участка уже давно опустели, рабочий день кончился час назад. Идет в кафетерию и делает себе кофе. Сидеть слишком много за компьютером — убийство глаз, медленное. Растянутое. Сначала камеры, а потом и изучение социальных сетей погибшей, той семейки конкурентов. Потом дорога в архив. У Чемпиона несколько приводов и штрафы за превышения. У той девушки ничего, чисто. Судя по фоткам, выпускница школы, подрабатывала. Родители уже вынесли мозги шерифу, хорошо, что Чарли не нашел её, повел обоих к Недли. «Хватит на сегодня»***
— Нет, ты представляешь, она так, значит, идёт и сметает мои, ты не ослышалась, мои бумаги и ставит свой противный чемодан дорожный, вонючий, — делает глоток пива из жестяной банки, — и из этой сумки мне достаёт и суёт в лицо. Это адекватно? На такое бурное описание конфликта ничего не последовало, лишь что-то сильнее загремело на кухне. — Когда я говорю, слушать меня, Вейверли. Та лишь закатила глаза, вытерла руки от липких крошек чипсов, соглашается с сестрой и дальше зависла в ноутбуке, активно вбивая в поисковик запрос. — … Но, в общем, она молодец. Всё остальные как мышки в угол забивались, — не успокаивалась Вайнона. — Да-да. Если ты уже целый час говоришь о какой-то Хот, то иди выпей с ней. И вообще иди сюда, у меня важная Миссия! — Голова показалась из-за экрана ноутбука. Введя в курс дела, сестры бурно обсуждали варианты подарка парню Вейверли. Вайнона настаивала на кружевом белье «Смотри, одни выгоды. Ну покрутишься перед ним, зато дорогое и красивое и сексуальное. Он этого и ждёт, с его то развитием как раз». За это она получила несколько тычков локтем. Спустя время первоначальная идея поиска подарка отпала, сейчас же активно велись споры о Чемпионе, его мозгах и какого хрена он забыл в жизни Вейверли. — Он тупее моего кота! — У тебя нет кота. Всё, это бессмысленно. Он мне нравится, тебе ясно? Что ещё ты от меня хочешь? Я люблю его, — вскакивает с места. Стучит по столу и выбегает из кухни наверх, в свою комнату. Вайнона лишь покачивает головой, в пустоту дома бормочет сама себе под нос, тянется к новой банке алкоголя и выходит на крыльцо. «Ребёнок, оставили мне на воспитание. Ещё и этот отморозок» Банка, наполовину пустая, улетает куда-то в снег. Тысячи мыслей, словно бешеные псы, готовые воплотиться в реальность, разворошить все, переломать кости, затащить окровавленные тела врагов в дом и смотреть как они медленно умирают, мямлят о милосердии и другую чепуху. Смотреть, вытирать кровь с рук и наслаждаться. Челюсти сжаты до боли в зубах. Оторваться, выпустить пар. Выплеснуть эмоции. — Заедешь? Через час, да. Как куда, пить, курить и драться. Ну или в бар Шорти, можно так. Все, жду, — сбрасывает вызов и прячется от холода в глубине дома. Быстро оглядывает холл, заглядывает на кухню. Поднимается наверх и стучит об косяк двери. Просит впустить, говорит, что это из-за пива."давай поговорим», лишь вырывается у Вайноны и она прислоняется спиной к стене. Ногой стучит об стену. — Ты вечно придираешься ко мне, то причёска не та, то тебе не нравится мой университет, сейчас ты пристала к нему. Я не говорю про твоих похождениях! Неужели трудно меня поддержать. Мы хотим пожениться! — доносится через закрытую дверь. Старшая Эрп чуть не давится слюнями, врывается в комнату, чуть не впечатывает дверь и саму Вейверли к стене. Возмущается, что узнает всё в последний момент и вообще почему она не посоветовалась? — Ты серьезно сказала ему «Да»? — У тебя проблемы со слухом? Купи аппарат себе. — Ты не закончила обучение даже. Когда ты успеешь всё? Подумай о себе. Тебя давно зовут в Миннеаполис преподавать. Зачем тебе он… — Это моя жизнь, я решу сама. Резкий интерес к моей жизни, спасибо. Мне уже не надо этого. Вот бы было бы здорово, если ты так заботилась лет шесть назад. Можешь уйти? Я хочу спать, — Вейверли выставляет за дверь и захлопывает. Вайн спускается по лестнице вниз, с каждым шагом всё тяжелее, каждый шаг приближает её ко дну, каждая ступень погружает её в темноту, черноту. Отторжение. Непринятие. Башня из хрустали падает на лёд. «Зачем?» Маленькая Вейви, девочка с большими зелеными глазами, длинными волосами, заплетенные в две смешные косички, разбитые коленки, желтое платье. Вот она тянется к ней, протягивает свои пухленькие ручки, как к солнцу, морщит нос, улыбается. Любит, не отходит ни на шаг. Каждый день приносит рисунки и цветы. Маленькая Вейвс любит Вайнону, постоянно с ней. Хвостик. Даже привычки переняла, плохо, что не переняла кашу есть утром. Родители много работали, а потом работа заменила дом. Развод. Деление имущества, детей. Отец заплатил судье и мать поместили в больницу, принудительное лечение. Не честно. «Что же я могла упустить». тик-так тик -так Время идет, Вейвс взрослеет. Переходный возраст. Погибает отец. Расходы падают на Вайнону. Работая в юридической конторе много не заработаешь, но откладывает на обучение. Мечты свои разбились о высокий бетонный забор, разлетелись осколками стекла и больно впились в кожу. Выковывать можно, но трогать больно. Обидно. Вот Вейверли счастливая стоит с сестрой на фоне высшего учебного заведения. Накопленные деньги съела наука. Обнимает, улыбка до ушей, энергия фонтаном выходит из неё. Учится хорошо, но потом переводится на заочное и приезжает к сестре. Все ее мечты должны воплотиться в ней, зеркало. «Хорошо, что отец настоял на юридическом в свое время, единственное, чему благодарна» И вот он — Чемп. Скользкий тип с провинциального городка. В свои двадцать четыре ездит на тачке отца, еле закончил школу. По пьяне кидается колкими словами, вызывает слезы у Вейвс, довольный этим уходит, оставляет одну. Отрывает себя от её сердца. Потом ещё больнее — лезет под юбки местным девчонкам-школьницам, зажимает их в сортирах. Грязь. Гордится своим телом, умеет поднимать вес, но не вес ответственности перед другими. Деньги падают из родительского кармана. Потом сыплет комплименты, покупает дорогую игрушку: серьги, браслеты и так далее. Слишком приторные обещания, бесконечные рассказы о будущем, клянется в любви, бьет в грудь. Лезет в её голову, туманит, кружит. А она прощает, соглашается. «Дура»***
— Может ты будешь брать телефон, звонил тысячу раз. Поехали. — Ты такой ублюдок, Чарли. — Ага, — берет за руку, — да, каждый раз говоришь. Обхватывает её расслабленное лицо в свои ладони, улыбается хищно и впивается в губы так страсно, требовательно. Дерзко, не теряет времени. Прижимается к ней, заставляет выгибаться, оттягивает волосы назад. — Всё, не тут, сколько можно. Вейвс увидит, — толкает больно в грудь. Скрываются за дверью, покидают поместье Эрпов. Над городом поднимается полная луна, большой белый шар, на черном небе. Появляются первые звезды, с каждой минутой становясь ярче и ярче. Просыпаются оборотни и прочие твари, заполоняют город, охватывают злом.