100 лет одиночества

POV Боруто       Мне всегда не нравились Конохские больницы. Это было что-то на уровне общежитий, где всем дела до тебя нет, пока ты не заплатишь. В коридоре сидят взрослые люди, которые то вздыхают, то кричат что-то в сторону врачей, то пытаются уснуть, скоротав время ожидания. Каваки заплатил за первичный приём у психотерапевта, как заботливая мамаша занял мне место на лавочке, где помимо нас сидела какая-то старушка. У неё была короткая стрижка, волосы казались больше белыми, нежели седыми. Морщинистое лицо, очки с тонкой оправой и старый, чёрный, спортивный костюм. От силы на вид ей было лет 60-65. Я сел с ней рядом, положив одну ногу на другую, и прошёлся взглядом по стоящему рядом брюнету. У него был довольно напряжённый вид, даже несколько нервный. Он облокотился на стенку и скрестил руки на груди, изредка оглядывая коридор и проходящих мимо медсестер. Каваки ни слова не сказал после того, как мы вышли из дома. Меня пугало его молчание, обычно когда его что-то беспокоит, я узнаю о причинах самым первым.        — Ты похож на моего внука. — старушка повернулась в мою сторону. — Совсем молодой был-с. Да помер-с. Не хватало ещё мне слушать такое от незнакомых людей. Может ей рассказать на кого я похож в глазах отца? Я усмехнулся и повернулся к ней. Выглядела она несчастной, видимо, вспомнила своего внука.        — Он хотел стать пожарным-с, но подхватил какую-то болячку. — продолжала она. — Связался с какой-то заразной поршивкой-с.       Каваки стоял и упорно не обращал внимания на нас. А я всё слушал рассказ бабули о том, как внучек влюбился, забил на учёбу и в конце-концов, погиб от СПИДа. Мне было неинтересно, однако от скуки, я её слушал и изредка кивал. Пожилым людям нужен собеседник или хотя бы скучающий слушатель как я.        — Боруто Узумаки, пройдите в кабинет 37. — послышался мягкий, женский голос из динамика, находящегося на потолке рядом с лампой.       Я встал, ещё раз кивнул пожилой женщине и пошёл в направлении кабинета. Каваки подошёл ко мне сзади и прошептал мне что-то на ухо. Он пожелал мне удачи каким-то грустным голосом. От этого я занервничал и оглянулся в сторону брюнета. Может, он переживал из-за денег, которые отдал на моё лечение или места, которое он для этого выбрал, но выражение лица сдавало его негативный настрой, даже легкую панику. Даже предполагать не хочется, что сейчас у него на уме.       Я, собравшись с силами, вошёл в кабинет. Обстановка внутри меня слегка успокоила. Чистая, белая кушетка, заставленная мягкими игрушками. Обои бледно-василькового цвета с мелкими узорами, которые кое-где были небрежно раскрашены красным фломастером, видимо, приходившие до меня детишки постарались. Около кушетки стоял невысокий стол, на котором находились несколько папок и черный органайзер с канцелярскими принадлежностями. Напротив находился стол врача с кучей бумаг, за которым, собственно, сидел сам врач. На стенах висели различные плакаты о важности соблюдать правила при общении с детьми. Такой бы плакат дома повесить.        — Здраствуй, Боруто. — врач с интересом рассматривал меня, как какую-нибудь картину в галерее. — Меня зовут Кай. Хотя ты можешь дать мне прозвище, если тебе так удобнее. Можно на «ты».        — Здраствуйте. — вылил я, садясь на кушетку.       Кай выглядел на лет 30. У него были каштановые волосы, аккуратно собранные в пучок. Мягкие черты лица, нос с небольшой горбинкой и пухлые губы. Одет был как и подобает врачу — в белоснежный халат, застёгнутый на все пуговицы. Я прилег на кушетку и направил свой взгляд в потолок.        — Я прочитал заключение врача, который занимался с тобой. Твоё состояние ухудшилось, не так ли? — спросил он.        — Да. — коротко ответил я.        — Расскажи поподробнее.       Я рассказал ему обо всём, что случилось за это время.        — А ты помнишь, почему начал этим заниматься? — Кай задумчиво посмотрел на мои шрамы.        — Я же говорил своему прошлому доктору, что не помню. Ни с того, ни с сего мне поплохело. Я начал отдаляться ото всех и терять своих друзей, которых изначально привлекал мой образ.        — Образ?        — Образ клоуна. — отрезал я.        — Я думаю, пограничное расстройство возникло на фоне психической травмы. — он приподнялся и открыл ящик стола. — Ты сам не помнишь что произошло… Ведь так?        — Я думаю, это отец. Или может, смерть моей мамы так повлияла на меня.        — Но ведь, ты помнишь эти моменты. Ты спокойно говоришь со мной об этом. Плюс ко всему, твоё состояние ухудшилось задолго до этого. Я верно говорю?        — Думаю, да. — задумчиво ответил я.       Доктор был прав. Я ведь ещё до трагедии с мамой чувствовал себя отвратительно. Должно быть, последующие события добили мою психику окончательно. Но я не понимал почему. Что такого могло произойти и ударить по мне так, что я даже вспомнить не могу с чего всё началось?        — Я проведу сеанс гипноза. — он достал из ящика какой-то аппарат. Внешне, он выглядел старым. Маленькая, серая коробочка с круглым диском посередине. На диске был изображен узор, состоящий из черных и белых полос, чередующихся по кругу. — Сейчас сядь ровно. — Кай поставил аппарат на столик и включил. — Смотри в центр и не отвлекайся. Слушай мой голос.       Диск закрутился, издавая небольшой шум, похожий на работу какой-нибудь кофеварки. Я начал всматриваться на точку в центре, стараясь не думать о лишнем.        — Слушай мой голос. Ты хочешь спать. Твои глаза закрываются от усталости. — Кай говорил это немного тихим, спокойным голосом. — На счет три ты заснёшь и вспомнишь всё. Раз…       — Что такое? Тебе не нравится?        — Два…       — Пожалуйста, прости! Умоляю… не нужно этого делать!        — Три…       — Эй, красавица! Не хочешь прогуляться с нами? Сзади послышался неприятный голос. Компашке местных алкашей, видимо, наскучило просто сидеть и пить, они решили докопаться именно до меня. Мама мне говорила, что вечером на улицах Конохи лучше не появляться, а то наткнусь на каких-нибудь придурков, у которых вместо мозгов куча дерьма.        — Ты ослеп, что ли? — раздраженно ответил я, обернувшись. — Я парень вообще-то. Или тебя такое интересует?       Сзади стояла компания из четырех парней. Все поголовно были одеты в спортивные костюмы, известных, но к сожалению паленых фирм. От них сильно несло алкоголем и ещё не пойми чем. У них были грубые черты лица и кое-где встречались синяки от частых драк.        — Парень? А базаришь как натуральная баба! Пошли с нами-и. — они приближались ко мне.       Меня охватило странное чувство страха. Давление упало, от чего голова сильно закружилась, а руки онемели. Всё моё тело будто говорило мне, что нужно бежать без оглядки. Будто скоро произойдёт что-то непоправимое и определённо плохое. Я повернулся в сторону дома, однако было уже слишком поздно. Я почувствовал, леденящее мою кровь, дыхание на своём затылке. Пара секунд и земля ушла из-под ног. Голову, в теменной области, пронзила жгучая боль, а в ушах стоял мерзкий звон от разбитой бутылки. Перед глазами, мир погрузился в темноту.        — Эй, ты там долго валяться будешь? — противный, незнакомый мне голос был первым, что я услышал, когда пришёл в себя.       Я не видел ничего, видимо, на моих глазах была повязка, которая до жути неприятно пахла. Руки и ноги болели до чертиков. Я связан. Веревка слишком туго затянута, из-за чего я не чувствовал кистей, от слова совсем. Как и одежды на себе. Голова всё ещё болела и шла кругом, отказываясь что-либо воспринимать. Часть меня понимала, что эти алкаши задумали сделать. Другая часть на отрез отказывалась принимать эту участь. Из-за своего воспитания я всегда верил в людей, даже когда они вели себя как свиньи. Я мысленно оправдывал их и пытался найти хоть что-то хорошее в луже дерьма. Сейчас в мыслях происходил диссонанс и полная неразбериха. Меня сильно трясло, паника пожирала оставшийся здравый рассудок.        — И куда делись твои понты, малой? — голос прозвучал около моего уха. — Пожалуйста, прости. — неразборчиво промычал я. Холодная рука неизвестного мне человека прошлась по моим бедрам, заставляя меня дёргаться от страха. Я пытался что-то сказать, но из-за тряпки во рту у меня получалось только жалобно мычать. Внезапно, меня развернули на живот, ткнув лицом в землю. От сильного удара, из носа хлынула кровь, затрудняя мне дыхание. Я вскрикнул, когда холодная рука начала гладить мои ягодицы. Моё тело переполнял ужас. Я пытался хоть как-то спастись, двигаясь из стороны в сторону. Однако не помогало. Все что я получил из-за этого — болезненный удар в живот. Рот наполнился кровью, которой я чуть не захлебнулся.       Неизвестный раздвинул мои ноги, несмотря на то, что я всё ещё сопротивлялся, вдавил моё лицо в землю. Спустя пару мучительных мгновений, резко вошёл в меня. Я истошно заорал. Чудовищная боль, будто я сел на работающую дрель, пронзила моё тело. Этот ублюдок не щадил меня. Он вбивался в меня, как в кусок мяса, не замечая ни кровь, ни мои истеричные крики. Боль была настолько невыносимая, что я почти не чувствовал ног. Настолько сильная, что я непроизвольно опустошил мочевой пузырь. Сознание уже отключалось от сильного шока, как вдруг я услышал чьи-то громкие, истеричные вопли. Человек, который насиловал меня, внезапно отскочил в сторону и заорал. Сбоку я услышал звук падающих тел и быстрые шаги в его сторону.        — Пожалуйста, прости! Умоляю… не нужно этого делать! — кричал он в испуге.       Однако его крики не помогли. Он тоже свалился на землю. Я почувствовал холодную руку на своей голове. Спаситель снял повязку с моего лица, после чего развязал мне руки и ноги. Я боялся открыть глаза, поэтому лишь лежал и слушал, как мой герой уходит. Спустя какое-то время я открыл глаза и тут же зажмурился в страхе. Вокруг меня валялись четыре изуродованных трупа. Кажется, я видел их внутренности. В нос ударил запах мертвой плоти, из-за этого я избавился от содержимого своего кишечника, всё ещё боясь открыть глаза…        — Три. — голос доктора проник в моё сознание, заставляя его вернуться в реальный мир. — Проснись.        Я очнулся в кабинете психотерапевта. Я лежал на полу в позе эмбриона.        — Ты всё мне рассказал. Я понял причину твоих бед. — Кай говорил, тревожно глядя в мою сторону. — Как ты себя чув…        — Каваки… Это был Каваки. — только ответил я, перебив его.