Cloudy Seoul

Они делают это так давно, что Кисоп сбился со счета. Единственное, что он накрепко запоминает - это тяжесть тела Эйджея и волны удовольствия, накатывающие на него, как теплое южное море. Порой Кисопу кажется, что он завяз в этом очень глубоко - настолько, что Эйджею достаточно просто взять его за руку, и Кисоп вспыхивает, словно свечка, готовый идти за ним куда угодно - на край света или в ближайший укромный угол. *** В группе мало кто догадывается об этом, или им это просто неинтересно - у них промо новой песни, и по горло других собственных дел. Раз в месяц они собираются у Сухена - расслабиться, выпить по паре бутылочек на каждого, посмотреть фильм. У Сухена собственная квартира с большой гостиной и хорошей аккустической системой. Они рассаживаются на белоснежный ковер рядом со столиком, Эйджей забирается с ногами на широкий кожаный диван и обнимает бутылку с пивом. - Кисоп. - Кевин хлопает ладонью рядом с собой и склоняет голову набок. В итоге диван занимают только четверо, и Кисоп уютно устраивается в ногах Эйджея, рядом с Кевином. По телевизору крутят Господин Никто, и к середине фильма Кевин засыпает, на коленках Кисопа. - Слишком грустно. И холодно. - Сонно резюмирует он и трется щекой о чужие джинсы. - Тогда иди в гостевую. - Кисоп не отрывает взгляда от экрана и машинально гладит его по волосам. - Или выгони на пол Джесопа. Эйджей щипает Кисопа за голую шею, но освобождает нагретое место, рядом с Илаем. - Учти, малыш, это только до конца фильма. - он усаживается справа от Кисопа, и они досматривают фильм вдвоем, в полном молчании. - Кевин. - Кисоп ставит паузу на титрах и откидывает голову на боковушку дивана. - Пойдем спать. Джесоп сдавленно смеется и роется на стойке с дисками: - Все уже давно разошлись по комнатам. О, Принц Персии! Посмотрим? - он помахивает прямоугольной упаковкой и пристально смотрит на Кисопа. - Есть еще по три пива. Кисоп взвешивает все за и против, и кивает, отправляясь на кухню. Он возвращается, позвякивая бутылками, когда на комнату главного героя падает самолетная турбина. - Это что, принц Персии? - он ставит запотевшие бутылки на стол, и вытирает ладони о джинсы. - Что-то я не помню такого. - Ммм, нет. Это Дони Дарко. - Эйджей невозмутимо тянется за пивом. - Просто актер играл в Принце Персии. Кисоп пожимает плечами и садится рядом - в конце-концов, сейчас ему проще согласиться, чем спорить полночи. Они выпивают еще и еще, по очереди наведываясь на кухню. - Не могу больше. - Кисоп отставляет очередную бутылку в сторону, и закрывает глаза, когда на экране Дони поджигает квартиру Каннингема. В алкогольном угаре ему душно и жарко, даже в новой тонкой футболке, которую он купил по пути сюда. Эйджей ставит фильм на паузу и выходит из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь. Кисоп почти засыпает, вытягиваясь на кожаном диване, когда его лоб накрывают влажным полотенцем. - Я не буду открывать окно, попробуй уснуть так. Кисоп слышит, как Эйджей садится на пол и отжимает кнопку паузы, делая звук тише. Он переворачивается набок, и проваливается в черную пустоту сна. Утром, когда он просыпается он приглушенного бормотания телевизора, Донхо сидит на диване, у него в ногах. - Доброе утро. - У Донхо в руках большая коробка печенья и молоко. - Сегодня по ВВС передача про сверхчеловека. А сверхалкоголики могут идти досыпать в мою комнату. Кисоп кидает в него полотенцем, и тяжело садится на кровати: - Как-то ты слишком дерзок для семи утра. - Тебе это снится, хён. - Донхо с наслаждением вытягивается на диване в полный рост и делает звук погромче. Комната, в самом конце коридора, маленькая и теплая, с двуспальной кроватью и Эйджеем, расположившимся с края. Ну, блин, думает Кисоп, и старается не шуметь, когда закрывает дверь. До порядочного, по понятиям Кисопа, утра, еще часов шесть, и вполне можно выспаться. Даже больше, чем можно, если раздеться и отнять у Эйджея плед. - Эй. - Кисоп укладывается на середину кровати, и осторожно тянет краешек пледа на себя. - Делись. Эйджей переворачивается к нему лицом, хмуря брови во сне. Кисоп смотрит на его губы и ямочки на щеках, поджимая ноги повыше, а потом снова засыпает. Ему снится, как кто-то трогает его живот и грудь большими горячими ладонями, и Кисоп жмется ближе к теплу, потираясь щекой о подушку. - Кисопа~. - Эйджей убирает с его шеи отросшие волосы и кусает за мышцу. От горячей волны мурашек, ударившей в низ живота, Кисоп выныривает из сна, и прерывисто дышит сквозь зубы, пока Эйджей продолжает наглаживать внутреннюю сторону его бедер. - Тише-тише. - Что? - Кисоп закидывает руку за голову, и запускает пальцы в густые волосы на затылке Джесопа. Тот вздрагивает всем телом, и вжимает Кисопа в матрац, наваливаясь сверху, просовывая ладонь под резинку его трусов. Кисоп заводится от этой внезапной ярости Эйджея, и становится мягким и податливым, словно женщина. Он трется об него всем телом, и просит еще, пока Эйджей стаскивает его белье до колен и обхватывает его член дрожащими пальцами. Кисоп всхлипывает, и звук глушится, застревая в горле, когда Джесоп второй рукой поглаживает его кадык. - Господи, Кисоп... - Эйджей скользит ладонью выше, к его подбородку и губам, поглаживает кончиками пальцев уголок его рта и горячий влажный язык. Кисоп толкается бедрами в его кулак, и сминает в ладонях ткань его трусов, тянет вниз и вздрагивает, когда Эйджей прижимается к нему стояком. - Я не буду вставлять. - Джесоп продолжает размеренно двигать ладонью на члене Кисопа, чуть сжимая и размазывая смазку по всей длине. - Я только потрусь, можно? А, Кисоп? Он вылизывает его шею, засасывая кожу там, где не будет видно под футболкой; тот еле заметно кивает, и упирается коленями в кровать, приподнимая бедра. Эйджей высокий - чуть повыше Кисопа, и когда проталкивается меж его сдвинутых бедер, то достает губами до круглых шишечек позвонков на его шее. Он гладит ладонями влажные завитки на шее Кисопа, его напряженные бицепсы и спину, а потом начинает двигаться, сжимая его плечи. Кисоп упирается лбом в сгиб локтя, и скользит пальцами другой руки по своему животу, обхватывая себя, и двигаясь в том же ритме, что и Эйджей. Он не понимает, зачем слушает его и делает это; единственное, что он знает точно - это то, что никому не отдаст Джесопа после всех этих звуков и стонов, которые он слышал. От этих мыслей Кисопа обдает горячей волной удовольствия, и он задыхается, пропуская момент, когда Эйджей накрывает ладонью пальцы его свободной руки и сжимает, упираясь лбом в чужую влажную, от пота, спину. Кисоп понимает, что все, закончилось, и его самого накрывает оргазм - оглушительная белая волна, после которой остается только звенящая тишина и тяжесть чужого подрагивающего тела. Эйджей глотает сухой горячий воздух, выравнивая дыхание, и подтягивает трусы, усаживаясь на кровати: - Извини. Он смотрит, как оправляется Кисоп, неловко поддерживая одну руку на весу, и повторяет: - Извини. Я не хотел так. Кисоп видит, как Эйджей смотрит мимо него, сквозь него, и молча кивает, вставая с кровати: - Ты не мог бы принести мне салфетки, и оставить одного? После этого они собираются у Сухена еще несколько раз, пока не улетают на концерты в Японию. Кисоп пьет мало, или совсем не пьет, уходя в комнату совсем рано. - Ты как-то совсем быстро сливаешься. - Говорит ему как-то Сухен, складывая посуду в сушилку. - Не пить не интересно. - Пожимает плечами Кисоп, и вытирает руки полотенцем. - Врач прописал мне таблетки. - Ты не говорил, что ходил к врачу. - Сухен забирает у него полотенце и убирает на место. - Менеджер бы наверняка сказал что-нибудь об этом. - Просто аллергия. - Кисоп убирает с глаз челку и надевает кольца. - На животных. Сухен хлопает его по плечу и выходит первым, выключая в кухне свет. В Японии очень ярко из-за рождественских гирлянд по всему Токио, и тепло. Кевин фотографирует японский снег и что-то строчит в твиттере, пока они едут в концертный зал. - Придется остаться на съемки. - Менеджер просматривает расписание и выделяет время красным маркером. - Вся ночь будет занята, потом пойдете отдыхать, хорошо? После выступления, в гримерке Сухен обговаривает спорные вопросы с менеджером, пока остальных обносят холодной водой в маленьких пластиковых бутылочках. Из своей Кисоп потягивает шампанское, которое они разливали с Каном в кабинке мужского туалета. - Хен. - Донхо успевает переодеться, смыть макияж и поменяться с Илаем ключами от номеров. - У нас тут небольшие рокировочки. Может махнемся? У тебя вроде неплохие отношения с Джесоп-хеном. - Ну да. - Кисоп отпивает еще немного шампанского. - Мы с ним вообще не разговариваем. - Я не расскажу лидеру, что ты пил перед выступлением. - Донхо смотрит на него не мигая, и протягивает карточку от номера. - И после него тоже. - Притащу туда Кана. - Кисоп отдает ему свою карточку и собирается первым. Эйджей возвращается в номер самым последним, почти под утро. Замок коротко пикает, и Джесоп разувается на пороге, в тусклом прямоугольнике света. Он проходит в комнату и стягивает толстовку, снимает наручные часы на широком кожаном ремне, и только потом слышит мягкие шаги по ковролину, когда Кисоп подходит к нему со спины, и обнимает. - Ненавижу тебя. - Он кусает Джесопа за мягкую мышцу, между шеей и плечом, и начинает расстегивать ремень его джинс. - Правда ненавижу. Джесоп думает, что ему тоже стоило бы напиться для храбрости, но то, как Кисоп стаскивает с него джинсы, показывает, что он напился за них двоих. Они хватают друг друга за плечи и валятся на кровать, комкая покрывала и простыни. - Подожди... Стой. Кисоп мотает головой в ответ и притягивает его ближе, обхватывая коленками бедра Эйджея: - Просто заткнись бля ради Бога. Я хочу это полностью. И Эйджей дает ему это - сжимает его плечи до синяков и красных пятен, вжимает в кровать так, что Кисоп задыхается от восторга и нехватки воздуха. - Асфиксия, придурок. - Шепчет потом он на ухо Эйджею, и закусывает его плечо до крови. Наутро они летят в Корею самым поздним рейсом, и Донхо трется возле Эйджея сияющий, как новогодняя ёлка: - Давай хен, не скупись. С тебя одежда из парочки хороших бутиков, ты же помнишь? Эйджей закатывает глаза от восторга и предпринимательской деятельности мелкого, когда тот оттягивает воротник его футболки. - Фу! Ты даже такое позволил делать ему с собой! - Донхо делает вид, что его тошнит за кресла, и отряхивает руки. - Грязные извращенцы!