Золотой век

Совать нос в чужие дела не входило в планы Генри. Честно говоря, в его профессии это было необходимо, и он занимался подобным чуть ли не каждый день, но сегодня им двигало обычное любопытство. Он уже несколько десятилетий не видел на улицах полицейских будок, тем более — в Соединённых штатах. И сейчас Генри был весьма заинтересован. К тому же, он точно помнил, что на прошлой неделе на этом перекрестке не было ничего похожего. Спешить ему было некуда, поэтому он некоторое время наблюдал за будкой с порядочного расстояния. Она выглядела совершенно обычной, однако то, как на неё реагировали прохожие, показалось Генри странным: никто не обращал на неё внимания. Люди шагали, глядя перед собой, и обходили будку так спокойно, словно она была мусорным баком, а не британским антиквариатом посреди Нью-Йорка. Как человек, родившийся до изобретения телеграфа, Генри порой удивлялся тому, что было ничем не примечательно для других. «Идти в ногу со временем», как постоянно напоминал ему Эйб, было очень сложно. Может быть, он ухитрился пропустить возникновение моды на старинные телефоны (что было бы намного лучше, чем раздражающие его карманные гаджеты, которыми люди пользовались сейчас). Однако Генри отказался от этой мысли, когда увидел проходящую мимо девочку лет пяти. Она сразу же заметила будку и шагнула к ней, чтобы рассмотреть получше, но мать потянула её за собой. Они ушли так быстро, что Генри не усомнился в том, что правильно понял произошедшее. Итак, будку могли видеть маленькие дети и он сам — второй по возрасту человек на Земле. Он мог бы потратить несколько часов, раздумывая о том, почему этот эффект работает именно так, но решил не тратить время попусту и изучить аномалию вблизи. Генри обошёл вокруг будки несколько раз, рассматривая древесину и табличку с надписью «потяните, чтобы открыть». Так он и поступил. Всё, чего он добился — обнаружил неработающий телефон и получил толчок от раздражённого прохожего, шагавшего мимо по тротуару. У Генри и в мыслях не было, что дверь будет незапертой, и он собирался всерьёз это проверять. Однако она открылась от легкого толчка, и у него появилось намного больше причин для любопытства. Генри несколько раз зашёл в будку и вышел наружу, каждый раз ошеломлённо повторяя, что это попросту невозможно. Он проверил (а потом еще четырежды удостоверился), что снаружи ширина будки точно такая же, как и любой другой. В этом не было никаких сомнений. Но за дверью… находилась целая комната. Довольно большая. Она была заполнена мигающими лампочками и электроникой, которая явно превосходила современные технологии. Генри представить не мог, для чего предназначался такой механизм, но когда комната начала дрожать, подумал, что понял одну из функций. Ему было вполне достаточно автомобилей и проклятых богом алюминиевых конструкций, которые люди называли самолётами. Генри не был готов к скачку прогресса к… чем бы ни была эта штуковина. Уж точно не деревянной будкой. Он решил, что сейчас не до попыток её классифицировать, и рванулся к двери, которая успела захлопнуться. Ручки на ней не было, поэтому Генри просто навалился на неё всем телом. Она не сдвинулась с места. Устройства в комнате сильно шумели, особенно самое большое в центре. Генри лихорадочно оглядывался в поисках другого выхода или, ещё лучше, кого-нибудь, кто смог бы объяснить ему, какого чёрта тут происходит. Кажется, машина перемещалась на автопилоте, и это вызвало у Генри плохое предчувствие. Его угораздило оказаться в необъяснимой, движущейся куда-то будке, в которой не было ни одного человека, способного сказать ему, куда он перемещается и как потом сможет добраться домой. Любопытство сгубило кошку. Воздух прорезал громкий скрежет, сопровождавшийся такой тряской, какой Генри никогда не испытывал при турбулентности в самолете. Он потерял равновесие, его прижало к двери. По обе стороны от неё были перила, но судя по тому, как они дребезжали, особой прочности от них ждать не стоило. Генри всё равно вцепился в них. Из-за двери послышалось приглушённое восклицание. Из-за шума Генри смог различить только то, что голос был мужским и недовольным. Значит, он всё же был здесь не один. Но, если как следует задуматься, было бесконечное число вариантов того, кем мог оказаться этот человек, и как он отреагирует на появление Генри. — Эй! Я еще не говорил, что можно отправляться! На середину комнаты выбежал мужчина в коричневом костюме. Генри не мог точно сказать, откуда он появился — лёжа на полу, нельзя было как следует видеть комнату — но ему стало ясно, что машина ещё больше, чем он решил сначала. Целая комната, засунутая в будку размером со шкаф? С этим Генри ещё мог смириться. Но несколько комнат? Коридоры? Может быть, даже лестницы? У него закружилась голова. Мужчина в коричневом костюме сновал вокруг высокой электронной штуковины, дёргая за ручки и рычаги. Он что-то бормотал себе под нос, но Генри был слишком занят приведением мыслей в порядок, чтобы вслушиваться. — О, привет. Как ты здесь оказался? К счастью, свистящий звук наконец прекратился, но это не помогло Генри начать лучше разбираться в происходящем. Мужчина рассматривал Генри с интересом. В его взгляде не было ни раздражения, ни злости, но это не сильно обнадеживало. — Были времена, когда через эти двери не могли пробиться орды Чингисхана, а теперь я обнаруживаю по два безбилетника за неделю? Генри не стал уточнять, что случилось с другим. — То есть, это мне кажется, что за неделю. Здесь сложно следить за временем. Только не говори, что тоже опаздываешь на свадьбу, — мужчина оглядел Генри с ног до головы. — Это не свадебный костюм. Я достаточно раз был женат, чтобы разбираться. Маленький совет: никогда не забывай спрашивать, к какому биологическому виду принадлежит невеста, прежде чем сказать «да». — Дверь… — пробормотал наконец Генри, указывая за спину. — Она не открывается. — Ох, прости, — мужчина выглядел искренне расстроенным. — Это для безопасности. Дверь автоматически закрывается, когда ТАРДИС в полете. Не думаю, что тебе было бы приятно, распахнись она посреди временного вихря. Но теперь можешь открыть, если хочешь. Генри с трудом поднялся на ноги, не выпуская мужчину из поля зрения. Он толкнул дверь ладонями и с удивлением увидел, как легко она открылась. Но самое удивительное было не это. Снаружи Генри не увидел ни нью-йоркской улицы, ни какого-то другого места в Соединённых Штатах или даже на Земле. Они парили в открытом космосе. Генри от удивления приоткрыл рот. — Мда-а, надо было предупредить тебя, что вид может слегка шокировать, — мужчина подошёл и встал рядом с Генри. — Я не знаю, из какого ты времени — просто путешествовал туда-сюда, задавая случайные координаты и даты — но для первого раза впечатлений может быть многовато. И не только для человека. Видел бы ты плутонианца, которого я однажды подобрал… У вас уже начались полёты в космос? — Я… прошу прощения? — Генри не понял и половины из сказанного. — Хорошо, тогда давай сначала. Во-первых, я Доктор, — мужчина лучезарно улыбнулся. — А это, — он обвёл рукой комнату. — ТАРДИС. Она больше внутри, чем снаружи, если ты не заметил, и прямо сейчас мы покидаем твою галактику, Млечный путь, — быстро глянув за дверь, он кивнул. — Да, я вижу там Кеплен. Хорошая планета, одна из моих любимых. Хотя дикая природа там может быть не особо дружелюбной. Итак, когда я тебя подобрал? Мужчина говорил — болтал со скоростью света — так, будто быть на Земле, а в следующее мгновение оказаться посреди космоса, переместившись в полицейской будке, было чем-то совсем обычным. Генри тоже нельзя было назвать идеалом нормальности, но это уже чересчур. С другой стороны, он был полностью во власти «Доктора». Пожалуй, стоило подыграть ему. — Воскресенье, двенадцатое июля 2015-го года. Нью-Йорк. — А, воскресенье. Никогда не любил их. Слишком скучный день. Генри хотел возразить, что скука не так уж плоха — всяко лучше, чем случайное похищение космическим кораблём, — но дверь всё ещё была открыта, и это слегка нервировало и вводило в замешательство. — Как мы дышим? — ТАРДИС удерживает кислород в воздушном пузыре. Нам ничего не грозит в радиусе метров десяти. Но сбежать ты не сможешь, лучше даже не пробовать. Генри закрыл дверь. — Ну что, отправляемся? Доктор подбежал к центральной конструкции и нажал одну из кнопок. Генри медленно последовал за ним. Он крутил головой, изучая каждую мелочь в комнате, надеясь хоть что-то понять. Лампочки на стенах, казалось, не были нужны ни для чего — украшение? — но всё остальное оставалось выше его понимания. — А под «отправляемся» ты подразумеваешь… — Генри не собирался ни на что соглашаться, но чем больше информации он получит, тем больше шанс вернуться домой. — Куда угодно и в какое угодно время. Средневековая Франция, встреча с Пабло Пикассо в его голубой период, галактика Водоворот… О! Мы могли бы увидеть 5004-ю олимпиаду в Новом Амстердаме. Это мой любимый… — Доктор нахмурился. — Но там надо быть осторожными, чтобы не столкнуться с другой версией меня. Ненавижу, когда такое случается. — Стой, стой. Подожди минутку, — Генри вскинул руки, словно пытаясь отгородиться от этого безумия. — Ты хочешь сказать, что твоя будка может перенести нас назад во времени? Это невозможно. — он тут же пожалел о своих словах. Невозможные вещи то и дело случались. И кто такой Генри, чтобы судить о них? Само его существование было невозможным. — Разве я не сказал? ТАРДИС может перемещаться и во времени. Во времени и пространстве. Даже может попасть в параллельную вселенную, — Доктор вдруг поник и отвёл взгляд. — Хотя такое случается нечасто. Лучше избегать подобного, — его меланхолия исчезла так же быстро, как появилась, сменившись веселым волнением. — Ну так что? У тебя есть местечко на примете? От таких быстрых смен настроения у Генри начала кружиться голова. Его собеседник за минуту перешел от радостного возбуждения к глубокой меланхолии и обратно. Генри решил на будущее быть с ним поосторожней. Так о чём они говорили? Ах да, о том, что путешествия во времени невозможны. — Даже если отвлечься от того, возможно ли это физически, — начал Генри. — Вмешательство в прошлое… Пронзительный звонок телефона заставил его умолкнуть. Хоть что-то здесь было знакомым. Доктор обежал центральную конструкцию, чтобы взять трубку. — Алло? Никола! Рад тебя слышать. Ну как твои катушки? Генри моргнул. Не так много людей, известных ему, носили имя Никола, и только один из них имел отношение к «катушкам». — Патент… это великолепно! И… что? Доктор явно был не в себе, если думал, что разговаривает с Николой Теслой. Тот умер в 1943-м. Даже будучи за границей, в разгар войны, Генри видел статьи во всех газетах. — Когда он появился? С другой стороны, в 1815-м Генри называли сумасшедшим. Возможно, ему стоит воздержаться от поспешных выводов. — Какое число? Десятое октября, 1900-го года. Ясно. Уже лечу! Доктор повесил трубку и обернулся к Генри. — Как тебя зовут? Простота вопроса заставила Генри опешить. Он ожидал чего-то вроде… — И не хочешь ли ты отправиться со мной в Нью-Йорк, чтобы помочь Николе Тесле разобраться с механическим пришельцем? …такого. — Генри Морган, — сухо ответил он. Ответ на вторую часть вопроса было не так просто сформулировать. — Отлично, Генри. Будем считать, что это было «да». Не волнуйся, мы приземлимся за сто лет до твоего времени, так что нет никакого риска встретиться с тобой или с кем-то, кого ты знаешь. Генри едва удержался от смешка. Ах, если бы это было правдой. В 1900 году он находился именно в Нью-Йорке. По правде говоря, он даже один раз встречался с Теслой — на пару лет позже. — Давай же! — Доктор нажимал на кнопки, но механизм не реагировал. Генри поначалу радовался этому, пока ему не пришло в голову, что если они не стронутся с места, то ему никак не попасть домой. — Что случилось, старушка? Раздалось гудение. Если бы Генри не разбирался в технике получше, он бы решил, что машина разумна. Она издала ещё одно недовольное ворчание и затряслась, как раньше. — Ну вот! — воскликнул Доктор. — ТАРДИС порой упрямится. Но не волнуйся, она доставит нас целыми и невредимыми. Ну… обычно ей это удается. Иногда бывали аварии. Но сейчас защитные щиты подняты, я проверил. Генри застонал. Слова Доктора ничуть не успокоили его. Теперь, когда Генри стоял перед источником свиста и треска, они звучали еще громче (если это было возможно). Когда тряска стала сильней и резче, Доктор схватился консоль, и Генри последовал его примеру. — Здесь всегда такая турбулентность? Улыбка на лице Доктора стала шире. — Алон-си! — Это не ответ, — пробормотал Генри. Пальцы начинали болеть от того, как сильно он вцепился в край консоли. Генри никогда не страдал от морской болезни, но ещё одна такая поездка, и, возможно, он изменит свое к ней отношение. Как бы это ни было странно, Доктор, казалось, наслаждался происходящим. Он тоже держался, чтобы не потерять равновесие, но стоял гораздо прямее, чем Генри. С его лица не сходила улыбка. Через некоторое время — слишком долгое, по мнению Генри — тряска начала утихать. Он дождался, чтобы машина полностью остановилась, прежде чем ослабить хватку. — Тут предусмотрено что-нибудь вроде ремней безопасности? — с надеждой спросил Генри. — Не-а, — откликнулся Доктор. Он был уже на полпути к двери. — Я убрал большую часть сидений — так путешествия интересней. Полеты на ТАРДИС не опасны по-настоящему. Генри не мог с этим согласиться. Отсутствие защитных приспособлений заставило его задуматься еще кое о чём. Если он погибнет во время полета, то где возродится? В ледяных шапках гор планеты, мимо которой они будут пролетать? У Генри уже был опыт с замерзшим озером, и повторения не хотелось. — У тебя такое часто случается? — Прошу прощения? — встрепенулся Генри. Неужели он говорил вслух? Доктор стоял прямо перед ним, его лицо находилось слишком близко к лицу Генри. Тот отступил на шаг. — Ты завис на минуту или около того. О чём ты задумался? Генри не был уверен, как собеседник отреагирует на новость о его бессмертии, так что решил не поднимать эту тему. — Ни о чём, — Генри кивнул на дверь. — Так что мы собираемся делать? Ловить какого-то робота? — Механического инопланетянина. По правде, это совсем разные вещи. Роботы созданы искусственно, и при определенных условиях могут быть полностью управляемы. Кибермены, к примеру. А механические инопланетяне — в некоторых галактиках их называют шестерёночниками — состоят из металла и электричества, как люди — из плоти и крови. Они… Генри слушал разглагольствования Доктора вполуха, шагая за ним к двери. Неужели в общении с ним самим люди чувствовали то же самое? Когда Доктор начал использовать совершенно незнакомую Генри терминологию, тот совершенно потерял нить разговора, отвлёкшись на что-то другое. Они вышли из будки и оказались в парке. Пейзаж показался Генри знакомым, но, оглядевшись, он увидел здания. Это явно был не 2015-й. Не было видно ни Эмпайр-стейт-билдинг, ни Крайслер-билдинг, ни высоток коммерческих банков. Все здания были ниже и миниатюрнее. В точности такими, как Генри их запомнил в 1900-м. Доктор взял газету со скамейки. — Двенадцатое октября. Всего лишь два дня разницы, совсем неплохо. Бывало намного хуже — однажды я промахнулся на целый год. Это было просто ужасно… Доктор протянул Генри номер Нью-Йорк Таймс. Статья на передовице была посвящена предвыборной кампании Рузвельта, который метил на должность вице-президента вместо Мак-Кинли. Генри вспомнил выборы. Также он вспомнил, как через 10 месяцев после них Мак-Кинли был застрелен. Генри взял газету и начал лихорадочно листать. Он видел много номеров Таймса в начале 20-го века, даже сохранил несколько, видя, как их качество с годами падает. Каждая мелочь в этой газете выглядела подлинной, но бумага была новой. Генри провел пальцем по заголовку, и чернила смазались. Генри поднял взгляд на горизонт. — Хорошо… я тебе верю. Не знаю, как это возможно, но мы в 1900-м.