Шторм в океане

      — Он так открыто говорит об этом… — Произносит Антон, как только они заходят в квартиру.       — Ты о чём? — Ира в недоумении поднимает брови, хотя подсознательно знает ответ.       — Арсений.       — Ты ведь тоже мне сразу сказал.       — Ты — другое. — Какое «другое» Антон не уточняет, а девушка не думает спрашивать.       — Ты же понимаешь, у него карт-бланш — он актёр, публичная личность… Рано или поздно, кто-то узнал бы.       — Будь я на его месте, я бы не сказал.       — Почему?       — Да я бы даже Арсению не сказал. Хоть он своими глазищами синими будто насквозь видит.       Ирина замирает. Она смотрела и разговаривала с Поповым половину вечера, но ни разу не обратила внимание на цвет его глаз. А Антон за несколько минут заметил и запомнил.       — Извини, — шепчет Кузнецова, не зная, за что извиняется. Но понимает — поздно. Парень уже закрылся.       Шастун уходит на кухню, чтобы выпить воды. Он до раздражающего трезвый, потому что после возвращения с Ирой в зал, позволил себе выпить только два бокала виски. Да и те были выпиты в баре только для того, чтобы на время уйти от друзей и Воли с Ляйсан, которые, на удивление, мгновенно влились в их компанию. Слишком часто с ними был и Попов, но он то и дело отлучался. Павел шутил, что Арсений бегает поправлять макияж, а Антон только и мог нормально дышать в эти моменты. Поэтому, кто бы там ни подзывал мужчину, парень им сердечно благодарен. Возвращался Попов всегда с сияющей улыбкой, адресованной будто только Шастуну. Антон себя успокаивал — просто он ориентировался по тебе, чтобы найти всю компанию в толпе. Высокие же люди для этого нужны, правда?..       Весь вечер Шастуну мерещилось, что Арсений будто с сожалением поглядывает на Ирину. Девушка от его взглядов отворачивалась, хоть и часто заводила с ним разговоры. Она спрашивала мужчину про его личную жизнь, на что он уклончиво ответил, что есть симпатия к одному человеку. Антон почему-то покраснел и сбежал в бар. Когда он вернулся, Попов вновь куда-то ушёл, а Кузнецова что-то яростно набирала в телефоне.       Парень абсолютно не понимает, почему весь вечер так реагировал на Арсения. К нему часто пытались подкатить мужики в клубах и ресторанах, они шутили похабные шутки или молча передавали бутылки алкоголя. Антон даже имён многих из них не знал, телефоны на утро удалял из контактов, мучился от похмелья и жаловался Ирине на неизобретательных дебилов, произносящих одни и те же фразы, будто закончили где-то курсы тупорылого пикапа. Но сейчас обсуждать с Кузнецовой Арсения не хочется. Даже имя произносить. Будто тогда это всё превратится в жизнь.       Шастун догадывается, что это всё связано с тем, как легко Попов, по сути, незнакомым людям представился как гей. Не то чтобы Антона пугало это слово, или он боялся обрушения на них неба. Для него было странно сходу произносить это всё вслух. Он это делал единожды — Ирине, когда проснулся у неё в квартире на утро после знакомства и, чтобы не давать девушке ложных надежд, сразу же сообщил, что гей. Она даже, казалось, не удивилась, плечами лишь пожала и сказала: «ну и что?». После этого Шастун проникся к ней ещё сильнее. Со всеми парнями, с кем у него были отношения, этого как-то не требовалось произносить — всем всё и так было понятно. Арсений же выпалил это так легко и с напором, будто после этого в него, как минимум, должны были полететь женские (наверное, всё же мужские) трусики (Антон представил, как в Попова летят семейники и заржал, подавившись водой).       А про взгляды украдкой он бы прям сейчас мог записать часовой подкаст, который точно удалили бы со всех площадок за обилие матов. Ну или за пропаганду (гомосексуализма или Арсения Попова — он ещё не решил). Вся суть крылась в том, что Арсений не пытался подкатывать, как все парни в барах. Он просто смотрел. И улыбался. Глазами своими синими ебучими словно сканировал. Вот это бы Вильгельм Рентген охуел.       Антон думает, что надо было всё-таки набухаться. Как минимум, чтобы не вспомнить случайно имя чувака, придумавшего рентген. Он выливает остатки воды в раковину и умывает лицо. Идёт в гостиную, где на диване, прикрыв глаза, сидит Ирина. Берёт её за руку, целует внешнюю сторону ладони и тихо интересуется:       — А что у тебя случилось в баре?       — Может, потом? — Девушка устало вздыхает и умоляюще косится на парня.       — Ир!       — Сам напросился, понял?! Начну с начала. Я приехала к ресторану, как мы договорились, на такси. Решила дождаться тебя прям там у входа, чтобы не разошлись случайно. Но меня какой-то мужик за руку схватил. Я испугалась, естественно. Оборачиваюсь — мужик в костюме, с сигаретой, ничего подозрительного. Тут же начал оправдываться, мол, показалось, привиделось, обознался, бла-бла-бла.Я сказала, что всё ок, он предложил выпить в баре. Ну я отказалась и пошла с другой стороны тебя ждать. А у самой это место будто горит пиздец, ну, запястье. Потом ты приехал, мы в ресторан зашли. Макар нас с Волей и Утяшевой знакомить начал, а я понимаю, что это и есть тот мужик.       — Паша, что ли? — Переспрашивает Антон.       — Ну да.       — Он тебя с Ляйсан перепутал? Вы ж похожи как я и Димас! Или, нет, как я и Серёга.       — Я тоже удивилась, кстати. Сравнила нас, думаю, ну прям пиздёж. К тому же, зачем ему какая-то левая девушка, когда рядом жена такая.       — Тоже заметила, как они друг на друга смотрят?       — Мне кажется, слепым надо быть, чтобы не разглядеть, — улыбается Ирина, вспоминая эти взгляды. Она до сих пор, даже анализируя, не верит, что так можно смотреть на кого-то. А потом переводит взгляд на Антона и понимает — можно. Он же почти так на Попова смотрел. И он в ответ тоже. Девушка перестаёт улыбаться.       — Всех бы так любили, — мягко говорит Шастун, улыбаясь. — И ты из-за этого расстроилась? Ну, что он женат? Или что может на кого-то обращать внимание, если у него такая любовь с женой?       — Я за ними наблюдала. Как он её с полувзгляда понимает, а она будто заранее знает, что он скажет и улыбается этому. Я такое только в книжках встречала, — уже тише добавляет девушка и смотрит на свою ладонь в руке Антона. — Мне кажется, меня никто не сможет так полюбить.       — Ир…       — Не говори. Не нужно.       — Я…       — Это будет неправдой.       Шастун замолкает. Понимает, о чём девушка, потому, что, если бы сказал, то соврал бы и ей, и себе. Толку от таких слов ещё меньше, чем когда на сломанную ногу вместо гипса бантик красный повязывают. Он крепче сжимает руку Ирины и гладит ладонь пальцем. Лучше девушку оставить наедине со своими мыслями в этот момент, чтобы она не взорвалась.       — Мне уже двадцать шесть, — шепчет она, бегая мутными глазами по комнате. — Я боюсь, что буду одна.       — Я буду с тобой.       — Антош, ты же знаешь…       — Мы — семья.       Антон так легко произносит это, будто слова не весят ни грамма, а у Иры рёбра в крошево превращаются. Она отчаянно цепляется за руку парня, потому что земли под собой не ощущает. Ей чужие жертвы не нужны. Не хочет и не позволит парню из-за неё жизнь похерить. Вечером же буквально видела, как он может на других смотреть. Он ведь любить умеет бесконечно. Ира знает. Ира ощущает, и ей больно.       Она не может позволить себе так долго купаться в лучах пацана.       Она знает, он из-за неё светить ярче солнца не перестанет. Ирина себе клянётся: она сделает всё, чтобы он ни перед кем ничем не жертвовал.       — Ты не должен, — шепчет Кузнецова. Только по прикосновению Антона к щекам понимает, что плачет.       — Всё хорошо. — В голосе небывалая уверенность и тепло. Дом. — Ты просто устала сегодня. Пойдём спать.       — Может, посидим?       — Конечно.       Антон целует девушку в лоб и отпускает её руку. Наваливается головой на спинку дивана и прикрывает глаза. Сейчас, должно быть, где-то час ночи. У парня ощущение, что прошедший день длится уже неделю. Он может посекундно описать всё, что было, а перед закрытыми глазами, словно фотографии, проплывают все события. Шастун чувствует, что засыпает. Он, встряхнув головой, уходит в спальню. Переодевается в футболку и спортивки, думая, как классно было бы вытащить все воспоминания из головы и, как Дамблдор в «Гарри Поттере», закинуть в омут памяти. Пусть бы они крутились там себе, а Антон лишь изредка поглядывал в его сторону. Не любит он, когда голова от мыслей пухнет. Проще забивать всё свободное время работой, лишь бы после свободных вечеров не было так тяжело. На трезвую голову всё чувствуется ещё гипертрофированнее.       — Не хочешь пока спать? — В гостиной Ира, притянув колени к подбородку, шарится в телефоне.       — Я попозже, хорошо?! — Улыбается девушка мягко, и её слёзы кажутся Антону чем-то произошедшим годы назад.       — Не долго только.       — Ты же знаешь. Доброй ночи, родной.       — Доброй ночи.       Антон уходит обратно в спальню и пытается вспомнить, когда они с Ириной в последний раз пили до самого утра, а после просыпали все свои дела, но всегда готовили друг другу завтрак. В их квартире как-то очень быстро прижилось это правило — кто проснулся раньше, тот и готовит завтрак на двоих. Для того, чтобы не падать перед девушкой в грязь лицом, он даже подписался на несколько аккаунтов в инстаграме с видео-рецептами завтраков. Было как-то немножечко стыдно, когда Ирина делала на завтрак яйца бенедикт, жарила тосты с авокадо и готовила латте как в кофейне за углом, а на следующее утро Шастун выгружал ей в тарелку подгоревшую яичницу с растёкшимся желтком, наливал постоянно горячий чай и смотрел на это всё взглядом зелёной какахи из мема «я сделяль». Кузнецова, правда, никогда не упрекала парня — завтрак с улыбкой съедала, а чай разбавляла холодной водой.        Сейчас Антон, конечно, всё так же не может похвастаться кулинарным мастерством в приготовлении завтраков как в ресторане, но яичницу жарит идеальную. Ну или Ирина просто не хочет его расстраивать.       С мыслью, что нужно будет завтра приготовить завтрак, Шастун засыпает.       Ирина скролит ленту инстаграма с такой скоростью, что все картинки смешиваются в сплошное серобуромалиновое пятно. Она устало трёт глаза и думает, что надо было всё же идти спать вместе с Антоном. Но ей почему-то показалось, что лучше хотя бы несколько минут побыть в тишине наедине с собой. Девушка дёргается от уведомления, которое эхом раздаётся в тишине квартиры. Запоздало думает, что этот кто-то нагло влез в её личное пространство.       Кузнецова нажимает на уведомление, и весь сон тут же проходит.       arseniyspopov понравилась ваша публикация       На фотографии Антон приобнимает Иру, они оба смеются на отдыхе в Испании. Этот кадр один из немногих с Шастуном, что есть в профиле девушки. Этой фотографии уже три года.