После взрыва

Рауль удивлен. Разумность этого монгрела превосходит его ожидания. Блонди прекрасно видел, как Катце прикидывал, сможет ли сбежать, и, похоже, просчитывал возможные его, Рауля, действия в ответ на своё сопротивление. И сделал правильные выводы. Лежит сейчас рядом с закрытыми глазами, дышит тяжелее обычного. Испуган? Да, но явно не сильно. Напряжён и злится, судя по всему. Почему, кстати, сейчас нет сильного страха? Должен же. Или это многолетнее заступничество Ясона так сказывается? Ясон. Рауль еле слышно вздыхает. И протягивает руку к тому, кто тоже был ему в некотором смысле близок. Проводит пальцами по росписи своего друга на этом человеке. Катце ожидаемо чуть вздрагивает, но глаз не открывает. Операцию этот монгрел сделал, а вот шрам не убрал. Интересно. И показательно. Рауль медленно гладит Катце по всему телу, вслушиваясь в свои ощущения и ответные реакции. Человек приятно теплый, запах дыма и меха умиротворяет, наблюдать за его реакциями на прикосновения – завораживает. Снова проникать в него, пожалуй, рано, успеется еще, а вот попробовать немного по-другому интересно. «Как ты будешь реагировать, когда совсем не будет больно, рыжее животное?» Животное реагирует стонами и даже само его касается. Прикосновения Катце Раулю не неприятны, потому он никак их не пресекает. Но пока непривычны. Другим объектам он позволял себя касаться только в качестве проверки, и реакция его была в лучшем случае никакой. А вот самому касаться Катце ему явно нравится, это интересно и даже приятно, пожалуй. Настолько, что Рауль решает задействовать не только руки. Да, и это он уже тоже в ходе своего эксперимента пробовал, но собственная реакция была явно и довольно резко негативной. Вкус кожи у Катце солоноватый и немного горчит, но это не отвращает, даже там, где этот вкус наиболее ярко выражен. На оральную стимуляцию Катце реагирует особо бурно, перед оргазмом Раулю даже приходится его придерживать, чтобы монгрел не пытался протолкнуть свой член в его горло больше, чем сам Рауль считает нужным. Как и в первый раз, сразу после оргазма Катце не контролирует свою мимику. И, как и в первый раз, Рауль глубоко изумлён тем, как ему нравится видеть ничем не прикрытые эмоции на этом лице. Это должно вызывать его раздражение, как минимум. Но, напротив, неожиданно доставляет явное удовольствие. Рауль его даже гладит по волосам зачем-то. Утром, проснувшись, Рауль тратит целых десять минут своего крайне ограниченного времени на рассматривание спящего в его постели Катце. Отмечая тот факт, что само нахождение в его постели монгрела не кажется ему больше чем-то крайне странным. Вот он лежит, свернувшись, дышит глубоко и ровно. Полностью расслабленное лицо Катце выглядит мягче и моложе. Более открытым. И это снова вызывает в нём это чуть щекочущее ощущение тепла за металлической грудиной. Значит, дело не в темноте, а в самом Катце? Или в том, что Рауль его давно знает? Или в том, что он принадлежал Ясону? Думая о том, какие ещё открытия ему предстоят, и в первую очередь о себе самом, Рауль собирается и едет в лаборатории. Чтобы уже там в процессе проверки очередного этапа соединения мозга будущего тринадцатого блонди с искусственным телом получить сигнал с браслета Катце о том, что тот покинул Эос. Первой реакцией Рауля является недоумение. Ему же явно нравилось то, что было второй раз. Больно Рауль не делал совсем, он тщательно за этим следил в процессе. Почему же Катце тогда сбежал? Подчинение? Но он бывший фурнитур, для него подчинение должно быть естественным. Рауль вспоминает шрам на щеке Катце и то, как он этот шрам получил. Да, для фурнитуров подчинение действительно естественно, но, похоже, эта конкретная особь является исключением. «Что же тебя сподвигло на взлом баз данных тогда, любопытное животное?» Вот оно. Любопытство. Но этот монгрел довольно умен, и имитацию может и вычислить. Значит, нужно будет его заманить настоящей тайной. Такой, чтобы эта «кошка» не удержалась. И даже, возможно, скормить ему часть этой тайны, чтобы поверил. Рауль вдруг особенно ярко вспоминает один из разговоров с Ясоном: – Я полагал, тебе теперь некогда подбирать полукровок. Острый сарказм в его голосе ничуть не смутил хладнокровия Ясона: – А ты попробуй сам, Рауль, возьми такого на испытательный срок. Может, тебе понравится? «Я попробовал, Ясон. И мне… Понравилось? Что бы ты сказал, если бы узнал, что это твой бывший фурнитур? Что-то остроумное и язвительное, я уверен. Так, чтобы я злился и восхищался, как обычно». Рауль вздыхает, принимая нелегкое для себя решение. Очень хотелось просто притащить упрямое рыжее животное обратно. С большим трудом удержав себя от того, чтобы отдать приказ доставить ему сбежавший объект, Рауль делает запрос на аудиенцию у Юпитер, где отчитывается как о работе над созданием будущего тринадцатого блонди и взломе и утечке информации, так и о ходе текущего эксперимента. Кратко излагает факты о множестве неудачных попыток и об объекте, который наконец вызвал у него потенциально нужную реакцию. И запрашивает разрешение на то, чтобы привлечь Катце к работе на свою службу безопасности, найдя ему преемника на чёрном рынке, и перевести поближе к себе, ссылаясь на то, что Ясону понадобилось несколько лет плотного взаимодействия с объектом по имени Рики, чтобы влияние стало явным. Юпитер даёт разрешение при условии, что Рауль берет под свою полную ответственность то, что ни обязанности самого Рауля, ни деятельность чёрного рынка, ни мир в Эос не пострадают. Сложно. Это будет действительно сложно. Впрочем, легко ему уже давно не было. Очень давно. И ещё долго не будет. Тяжело вдохнув, Рауль посылает запрос на ещё одну встречу, и, получив согласие, идёт в кабинет к главе Эос. Реакция Орфея вполне предсказуема. Рауль только озвучивает то, что Катце теперь будет большую часть времени жить у него, остальное Орфей моментально достраивает сам: - Ты что, собираешься спать с этим поцарапанным кастратом? Так и знал, что к Ясону настолько близко подходить не стоит, он оказался заразен! Рауль несколько мгновений молча и тяжело смотрит на веселящегося Орфея, вспоминая, что это именно он верно просчитал близость гибели Ясона, когда сказал: «Апатия. Так вот он, конец», и, наконец, бесстрастно говорит: – Будущее время тут, пожалуй, уже поздно употреблять. – Ты уже? Поверить не могу, как ты скрыл это от Юпитер? – Я не скрывал. Это одобренный Юпитер эксперимент в рамках расследования причин гибели Ясона. Рауль, конечно, говорит не всю правду, но и не лжёт. Веселость слетает с Орфея, взгляд становится пронзительным, даже хищным. – Кто-нибудь ещё знает? – Нет. И если спокойствие в Эос всё ещё в твоих интересах, я бы предпочёл так и оставить. Орфей откидывается назад, Рауль с некоторым интересом отмечает, как меняется его лицо, когда с него слетает извечно язвительно-капризная маска. Без неё, с этим хищно-задумчивым выражением, даже со всеми своими несколько легкомысленными мелкими кудрями, Орфей являет того, кто он есть – очень умного и очень опасного блонди, такого же, как и он сам. – И ты хочешь, чтобы я не просто молчал, но и покрывал тебя и этого, кто он теперь? – Будет сотрудником моей службы безопасности и куратором нового дилера чёрного рынка. – Который будет жить у тебя. Как пэт? – Который будет жить у меня. – Я хочу доступ к камерам, где ты там собираешься проводить свой эксперимент? – В своей спальне. В которой нет камер. Почти минуту они смотрят друг другу в глаза. Орфей всё-таки уступает первым. – Жаль, жаль. Но что-то же должно быть в этом и для меня, помимо спокойствия в Эос и мира с главным нейрокорректором. – Разве этого недостаточно? – Это дополнительная задача, и довольно трудоемкая, между прочим. Следить, чтобы никто кроме меня не узнал, насколько часто он тут будет бывать и насколько долго задерживаться, а главное – где оставаться на ночь, как будто у меня и так работы мало... – Чего ты хочешь, Орфей? Видео-отчетов не проси, этого не будет. – Ну, так неинтересно, - тянет Орфей капризно, надувая губы и натягивая назад привычную маску. И тут же, без перехода, сузив глаза, говорит серьёзно и немного отрывисто: – Будешь моим должником. Приятно иметь в должниках главного нейрокоректора. И, о да, уже не настолько идеального блонди. Как думаешь, - Орфей наклоняется вперёд, с детской непосредственностью спрашивая, – теперь, когда этот неофициальный титул свободен, могу я претендовать на это звание? – Мне оно никогда не было нужно. Орфей опять смотрит на него задумчиво. Раулю даже несколько сложно успевать за такими резкими перепадами. Укачивает. – Всё равно никто, кроме меня и Юпитер, не знает о том, что ты больше не идеален. Какой тогда смысл? И сразу, не дожидаясь реакции Рауля: – Почему именно он? Рауль медлит. Орфей ему коллега и вынужденный союзник, но его слова о долге всерьёз беспокоят. Глава Эос мелочен и злопамятен. Но очень любопытен, как и все блонди. – Он оказался наиболее подходящим объектом. – О, как интересно! Так были и другие? – Орфей снова демонстрирует свою выдающуюся даже для блонди способность понимать недосказанное. – Были, - лаконично отвечает Рауль. Глава Эос задумчиво накручивает прядь своих волос на палец и молчит. Потом снова стремительно надевает свою маску. Рауль едва заметно морщится. Реально укачивает. – Так значит, ты не только пошёл по стопам нашего дорогого трагически погибшего коллеги, но и превзошёл его. И как я смогу молчать о таком? Моя эффективность может пострадать! – Запроси разрешение на разглашение у Юпитер, – «В эту игру могут играть и двое, мой дорогой коллега» – Обосновывая тем, что иначе тебя разорвёт, и тогда Эос точно погрузится в хаос. Вполне весомый аргумент, кстати. – Ха-ха! Очень остроумно Рауль, я подумаю! Выйдя из кабинета Орфея, по пути в свои апартаменты Рауль продолжает размышлять о текущем эксперименте. Похоже, имеет смысл задействовать ещё и обольщение. Все блонди, как высшее звено элиты и как при необходимости взаимозаменяемые консулы и дипломаты, это умели. Применяли они это оружие, правда, довольно редко, обычно в переговорах с представителями других планет, когда иные средства не действовали. Ясон и тут был исключением, так как использовал этот прием гораздо шире и чаще остальных. Да, разумеется, Рауль всё ещё мог просто приказать привезти Катце сюда, в Эос. И продолжал этого хотеть. Очень хотеть. «Ты поэтому так поступал, Ясон?» И сопротивляться этому желанию было действительно сложно. Когда ему достаточно было просто отдать приказ. И рыжего монгрела бы из-под земли достали. Даже из-под земли другой планеты, если Катце решит использовать весь свой опыт и связи и обойти запрет на вылет с Амои. Но чем такого рода принуждение могло закончиться, Рауль помнил слишком хорошо. Нет, это животное было нужно ему не сломленным. И не искусно изображающим покорность. А бодрым и любопытным. Даже дерзким, пожалуй. Рауль снова с восторгом учёного, открывшего новый вид, вспоминает те несколько мгновений, пока разъяренный Катце целился в него из лазерного пистолета. Обнажённый, взъерошенный, глаза эти его почти золотые так и горят. Красиво. При воспоминании о таком Катце странное тепло, до того возникающее только в груди, распространяется на весь торс и ниже, становясь сильнее и острее. И Рауль понимает, что испытывает прилив возбуждения – эксперимент только что успешно перешёл в следующую фазу. Он хочет такого Катце. Таким, каким он не будет по принуждению. Таким, какого Рауль не увидел бы, если бы не эта случайность. Таким, каким он должен был быть, если бы не кастрация и многолетняя привычка к сдерживанию. Даже сейчас под воздействием сильного шока Катце быстро и привычно дистанцируется. И он боится Рауля, сильно боится. Лишь иногда, в порыве ярости или удовольствия он как будто на мгновения забывает, кто перед ним. Или ему становится всё равно, и тогда у Рауля сбоит его искусственное сердце. Поставленный в условия невозможности сбежать, он или уйдет в эту защиту, или, доведенный до отчаяния, будет искать способ самоуничтожения. А это совершенно не устраивает Рауля. Не тогда, когда он после месяцев поиска во всех этих борделях нашел подходящий объект для своего эксперимента. Да и, к тому же, такой удобный. И интересный. Остаётся сделать так, чтобы он пришёл сам. Дольше и сложнее, но в перспективе потенциально гораздо более эффективно. «Как у тебя это получилось, Ясон?» Фурнитуры не умеют целиться в блонди. Даже бывшие.