Не рабочие отношения

Знаете, сложно ненавидеть понедельник, особенно, если каждый день недели проходит одинаково. Теперь всё совсем не так, как в школьные годы, когда начало недели было чем-то ужасным, и ты, то и дело, что ждёшь пятницу, чтобы провести время с самим собой. Но когда ты становишься управляющим одной из самых больших компаний в штате, уже стирается грань «хороших» и «плохих» дней — все одинаково ненавистны. И всё же работа есть работа. Каждый свой день ты начинаешь, словно заевшая пластинка в проигрывателе, которая всё не может закончиться. Подъем сопровождается неприятной ломкостью в теле, поэтому несколько минут ещё отводится на разогрев. Далее ванные процедуры, что не занимают больше двадцати минут вместе с душем. Завтрак, еле приготовленный на скорую руку, или же вообще его отсутсвие, но единственное, что останется неизменным — чашка эспрессо. Только благодаря этой маленькой кладези энергии, Хадсон сохраняет бодрость на несколько часов вперёд, а по её окончании, восполняет утраченное по новой. И так происходит изо дня в день. Может обычный человек свихнулся бы от такого графика, да и брюнет влился не с первого дня, всё постепенно, а на выработку режима ушли годы. В свои тридцать шесть лет брюнет понял многое, как в бизнесе, так и в жизни, но единственное, что не поддавалось ему сполна — личные отношения. С двадцати трёх лет, после окончания университета, мужчина пахал «как проклятый». Он не спал сутками, лишь бы довести всё до совершенства, и обязательно он должен был быть доволен этим. Несколько подработок, дополнительное образование, практика после университета, всё это — жизнь молодого парня в свои-то двадцать три. Но как бы то ни было, сейчас он добился успехов в своём деле, причём не малых. К двадцати семи Чейз заправлял филиалом в Сан- Франциско, а позже, по одобрительным рекомендациям, труду, упорству и хорошему спросу на рынке добрался до управляющего всей компанией. Сколько сил, крови, слёз и пота стоило, чтобы стоять на вершине своих целей и достичь того, о чем он мечтал ещё с начала выпускного класса. И только сейчас, спустя все сомнения, провалы, срывы и ошибки, Чейз понял, как был не напрасен его труд. Сейчас же его компания занимает первое место на рынке по защите персональных данных пользователей по разным уголкам света. Очень много усилий потребовалось, чтобы придумать схему, по которой база данных любого предприятия, или даже человека, была защищена на все сто процентов. Люди платили огромные деньги за имение такой блокировки секретной информации, будь то операции со счётов банка, или история посещения порносайтов какого-либо богатого дяденьки. У всех были разные причины на приобретение этой услуги, поэтому и контроль должен быть соответствующим, а под надзором Хадсона это было более чем реально. Мужчина отдавался своему делу на все сто двадцать пять процентов, поэтому его можно было описать одной фразой «горел на работе», но его это ни капли не смущало, наверное. Единственное, так иногда ему приходилось по слухам узнавать о своей личной жизни, начиная от того, что он либо не человек, либо его вторая половинка имеет стальные нервы, либо самое абсурдное, что тот — импотент и поэтому влюблён в работу. И как бы это не было глупо, с последним он всё же мог согласиться, но ещё один пункт вводил его в некие раздумья. Он действительно был один, потому что не каждый выдержит его график, а если и да, то ненадолго. Да и на поиски пустых отношений у него не было, элементарно, времени. Всё к одному складывается в такую картину, что мужчина за свои года не имел близкого человека рядом, который бы смог поддержать во времена его выгорания, или же наоборот, в моменты небывалого восторга. Всё один, всё сам. Но, знаете, было в его работе одно, а точнее один, что заставлял Хадсона действительно бежать на работу. Ни много ни мало, брюнет всё же имел некий интерес к своему подчинённому. Только вот незадача, с ним всё никак не наладить контакт. Блондин тихо делал свою работу, а единственным его участием в диалоге было, когда он спрашивал у Хадсона класть ли ему в кофе сахар, и то не всегда. Он был крайне спокойным и неразговорчивым, по крайней мере с начальником. Выполнял свои обязанности: приносил необходимые бумаги, оповещал о встречах, распечатывал договоры на подпись, иногда сверял отчёты, приносил кофе, да и вообще, Чейз бы только и хвастался таким работником, но только некому. Его привлекал этот огонь в глазах, когда парнишка впопыхах приходил на работу и поправлял свои белокурые волосы, которые торчали в разные стороны. Он бы хотел узнать того поближе, но повода не было, а приставать к сотрудникам не имел права. Может, он и стал бы проявлять свой интерес, только вот не знал, что у сероглазого на личном. Всё же, не хочется быть обвинённым в домогательстве. И как ни крути, никак ему не поддавался этот запретный плод. Что по поводу блондина, так это двадцати пяти летний парень, что несколько лет назад окончил университет, и вот уже как год работает в компании Хадсона «секрет». Впервые он попал сюда, когда в его заведении предоставляли возможность побыть на экскурсии данной компании. И вот, спустя несколько лет, он устроился туда простым секретарём. Не то чтобы у него не было образования, наоборот, учился он на экономиста, просто захотелось начать с малого. А знаете, что тут интересно? Это не какая-то загадка, просто он действительно любил свою работу, не все могут похвастаться таким. Ему нравилось всё и придраться не к чему нельзя. Особенно, когда твой начальник — сам Чейз Хадсон. Тот, кто сделал всё сам, и это давало стимул молодому парню. Иногда так и хотелось спросить его обо всём, чтобы тот поделился опытом, но уж слишком стеснителен был, отчего пресекал любые разговоры с ним, боялся ляпнуть лишнего. И так на протяжении года. Может, эта дневная суета и шла бы своим чередом, никто не смел бы заговорить друг с другом, но один день поменял достаточно много. Пятница, день, который по сути знаменует выходные последующие несколько дней, да вот только не Хадсону. Сегодня был подписан очень важный договор о сотрудничестве с другой компанией, поэтому брюнету пришлось досиживаться до последнего на работе, чтоб всё хорошенько перепроверить и закрыть бумаги. Только, как мы помним, он не станет всё отпускать без дополнительной проверки, вот и сидит который час за компьютерным столом, вчитываясь в строчки по сотне раз. Дабы отвлечься, мужчина посматривает на свои наручные часы, циферблат которых оповещает о наступлении десяти часов вечера, поздновато, даже очень, особенно, если брать в расчёт то, что рабочий день Хадсона оканчивается в семь. Его усталые глаза ещё раз проходятся по тексту, и после n-ного прочтения он вытягивает руки вверх, растягивая мышцы. Всё-таки в сон уже клонит, поэтому голубоглазый решает взбодриться чашкой кофе. Тяжелая дверь распахивается, и слух даже режет от тишины, не присущей для офиса, но Чейз слышит кое-что, что немного его напрягает. Тихое сопение. Взглядом проходится по пространству и замечает, что в приёмной за столом сидит никто иной, как его секретарь. Брюнет только хотел задать ему вопрос о причине его позднего нахождения здесь, как увидел, что тот просто клюёт носом в стол — спит. Это вызвало улыбку на усталом лице голубоглазого, но вопросов не поубавило. И всё же, как бы ему не хотелось беспокоить сон невинного парня, нужно его отправить домой. Наверняка, он просто заработался и, не выдержав, уснул прямо на работе. Нет, Чейз не будет его ругать, всё-таки его рабочий день закончился в семь часов, поэтому стоит ему об этом напомнить. Хадсон подходит к стойке и касается плеча подчинённого. Даже сквозь толстую ткань костюма можно почувствовать мягкость его мышц, не то чтобы тот был качком, но в форме себя держал, как успел подметить мужчина. Он начал слегка трясти блондина, в следствии чего он всё ещё не проснулся, тогда брюнету пришла немного абсурдная, но манящая идея. Он наклонился к уху Юбэнкса и тихо начал его будить. — Ное-е-ен, вставай, рабочий день окончен. — так приторно и с хрипотой в голосе произнёс старший, отчего сероглазый дёрнулся и поднял испуганный взгляд на начальника. — Ой, Мистер Хадсон, извините, я…я… — ещё не отойдя от сна, пытался правильно объясниться Ноен. — Уснул, Ноен, это называется уснул. Ты лучше скажи мне, почему в такое время ещё находишься в офисе? Твоё рабочее время давно подошло к концу, так почему ты спишь тут? Что-то случилось? — Чейза действительно насторожила такая ситуация, и ему не хотелось бы, чтобы с этим блондинистым парнем что-то стряслось. — Оу, нет, что вы, всё хорошо, просто… мой друг обещал, что заедет за мной, но, видимо, он немного позабыл обо мне, поэтому я и не заметил, как уснул. Так что придётся добираться самому, и простите, что побеспокоил. — Ноен в смятении отвёл руку за шею и одарил всё ещё сонной улыбкой мужчину. — Ну, раз такое дело, знаешь, ты бы мог подождать меня, и потом я подвезу тебя до дома, это ненадолго, всё-таки, ты дольше ждал. Я последний раз перепроверю договор, и мы вместе покинем офис, как тебе? — Да, было бы неплохо, спасибо. — Только у меня к тебе просьба, приготовь, пожалуйста, кофе, а то я не разбираюсь в этом аппарате. — отведя взгляд, произнёс Чейз, чем вызвал бóльшую улыбку у парня. — Да, конечно, подождите несколько минут, я занесу его к вам в кабинет. — Хорошо. — последняя фраза сопровождалась долгим взглядом друг на друга, будто они хотят ещё что-то сказать, но диалог себя исчерпал, поэтому, немного прикрыв глаза, Хадсон пошёл к себе. Уже прошло больше, чем несколько минут, которые пообещал Ноен, просто с автоматом произошли какие-то неполадки. Парень пытался разобраться в причинах его неисправности, и почему тот льёт вместо кофе обычную воду. Пришлось немного заморочиться, прежде чем он понял, что необходимо поменять капсулу на новую. Ему бы тоже не помешало взбодриться, а то так дела не пойдут. Но всё же спустя пятнадцать минут блондин смог приготовить эспрессо. Он уже направлялся к кабинету и только схватился за ручку, держа кружку с блюдцем в другой, как та самая дверь резко открывается на него. Потеряв равновесие, сероглазый оступается и опрокидывает на себя посуду с её содержимым. Взвизгнув от боли он вовсе валится на пол. Участки, на которые пролился горячий кофе, невероятно жжёт, а одежда просвечивается. Руки Ноена заведены за спину, он опирается на них и после шока поднимает голову на Хадсона. Тот задумался о долгом отсутствии парня и решил проверить его, кто ж знал, что в этот момент он захочет зайти в кабинет. — О Боже, прости меня, я не знал. Сильно обжёгся? Давай помогу. — Чейз наклонился и подал руку блондину, чтоб помочь встать, а самому до чёртиков стыдно за свой поступок. Юбэнкс поднимает взгляд на мужчину и смотрит на того сквозь свисающую чёлку. Брюнет готов поклясться, что у него внизу живота завязался тугой узел, который явно некстати. Тем не менее Ноен выглядит горячо, не только от пролитого напитка, но и сам по себе. Такой смущённый и ошарашенный взгляд, просвечивающиеся участки кожи из-под рубашки, спущенный с плеч пиджак, выколите Чейзу глаза, ибо это явно не здравые мысли. Но всё-таки блондин подаёт руку и позволяет себе помочь. Чужая рука такая тёплая и мягкая, её так приятно держать, но при этом она сильно вцепилась в ладонь поменьше. Мужчина помогает тому встать, как парень оказывается на одном уровне с ним и неприлично близко. Но, опомнившись, он достаёт из своего кармана платок, которым принялся аккуратно стирать пятна с одежды младшего. Его руки тщетно протирали мокрые места, он шёл по дорожке, состоящей из темного напитка, и, не понимая этого сам, дошёл до брюк. Юбэнкс и сам, еле опомнившись, схватился за кисти чужих рук и отодвинул от себя. — Не надо! — слишком громко вышло, отчего Ноен покрылся румянцем. Испуганный брюнет опустил взгляд на то место, где были его руки, и увидел бугор на брюках блондина. Твою мать. Сероглазый просто сгорал от стыда, а руки так и не отпускал. — П-прости, я… тебя долго не было…я… — брюнет как-то пытался связать свою речь, но ком в горле просто не давал этого сделать, ну, и такой же стояк на собственных брюках. Голубоглазый смотрит на чужие руки, что держат его за кисти, и не выдерживает. Подносит их к себе ближе и целует пальцы блондина. — Отпусти… — А парень, просто не имея в себе сил, отпускает Хадсона и, собравшись уйти, разворачивается, но тут же останавливается крепкими руками, одна прижала его за талию, другая легла на лоб и развернула от себя. Из Юбэнкса будто весь кислород изъяли, а в сердце накачали больше крови, что кипятком циркулирует в венах под кожей. Блядски жарко и мокро… от кофе ли? Губы старшего касаются натянутых мышц на шее парня и оставляют на них мокрый след. Зрачки юноши резко расширяются, и только он хочет произнести слово, как те же крепкие руки разворачивали его обратно так, чтоб он был лицом к лицу с начальником. Задержав дыхание, он смотрит в чужие аквамариновые глаза, в которых Ноен, готов поклясться, увидел ебаные огоньки, будто там черти устроили акт самосожжения. Его горячее дыхание опаляло губы, будто давая недостающий кислород, а сам Юбэнкс просто не смел и вдоха сделать, стоял замертво, пялясь на чужое лицо. — Мистер Хадсон… — произносит в расстоянии, равном одному сантиметру от чужих губ. — Я слушаю. — левый уголок губы поднялся вверх, тем самым оголив белоснежные зубы. — Горячо. — тяжёлый вдох. Сладкие, немного приторные губы блондина искусаны голубоглазым. Он грубо касается их, но зализывает последствия в виде крови, пробуя на вкус. Крепкие, оплетённые синими венами руки притягивают тело к себе за лопатки, уменьшая расстояние между ними. Немного надавливая на нижнюю губу языком, Чейз заставляет того приоткрыть рот, а блондин только и делает, что подчиняется, тем самым чувствуя, как по кромке собственных зубов проходится язык брюнета. Так влажно, что ноги сероглазого еле держат его, а Хадсон, чувствуя слабость в чужом теле, лишь сильнее цепляется за него, не желая отпускать. Мокрая ткань рубашки касается самого Чейза, и это действует как напоминание того, что её следует снять. Силой он заталкивается парня в свой кабинет, всё ещё не отрываясь от его губ, что отдают вишнёвым маслом, которое вертится на языке старшего. — Ты прекрасен. — констатирует, немного оторвавшись от чужих уст. Тонкими пальцами поддевает край чёрного пиджака и, еле касаясь тела, стягивает его. Бросает на пол ненужный элемент одежды и с поцелуями переходит к ключицам, что открыты из-за сползшей рубашки, а младший с трясущимися от перевозбуждения руками тянется к галстуку брюнета, ослабляя его на шее. Мужчина отодвигает хлопковую ткань и натыкается на очень интересный элемент на теле парня. Из-под рубашки виднеется красный канат, что плотно прилегает к фарфоровой коже, играя на контрасте. Сам же на это время прекращает поцелуи, но не блондин. Он жадно исследует каждый участок смуглой кожи, оставляя на ней пятна цвета мака, и руками обвивает накаченный торс, что можно почувствовать даже через плотно прилегающую рубашку, схожей с оттенком слоновой кости. Узел внизу живота всё тянет тупой болью и пульсацией отдаёт в голову, особенно, когда та забита вопросом о секрете, спрятанном под чужой одеждой. Чейз немного отодвигается от парня, выпуская тихий стон из-за стараний младшего, и тянется к пуговицам его рубашки. Юбэнкс с причмокиванием отлипает от шеи брюнета, оставляя нить от собственной слюны, пьяно смотрит на руки мужчины и ждёт его реакции. Тот с небывалым интересом следит за каждым оголенным им участком кожи, что отсвечивает от света ламп, блестит. От увиденного двоится в глазах. Перед ним стоит почти обнажённый Юбэнкс со свисающей на плечах рубашкой, с розовыми отметинами на ключицах, пылающими от недавнего ожога пятнами на коже и кроваво-красными канатами на теле. Они оплетают торс сероглазого притягательными узорами, начиная с плеч, продолжая тянутся вниз по торсу, скрываясь под тканью брюк. Все эти петли будто припаяны к его коже, будто так и должно быть. Грудь перевязана поперечной верёвкой, будто отделяя от другой части тела. Талия сдавливается теми же канатами, будто кукла, привязанная к упаковке. Но что ещё больше раззадорило мужчину, так это два шнура, что опускаются вдоль по косым мышцам и имеют продолжение под оставшейся одеждой. — Шибари, интересно. И что же, такой проказник, как ты, ходит в этом каждый день? Любишь боль и подчинение? А не открыл ли я ящик Пандоры, предназначенный другому или другой? — говорил с ухмылкой Хадсон, еле удерживая капающую слюну и стоящий член. — Нет, не всегда, по настроению. Боль и подчинение? Очень люблю, знали бы вы, как я хочу ощутить вместо этих верёвок ваши руки. И, мистер Хадсон, это только для вас. — того скромного и тихого Юбэнкса за версту не было видно, на его месте был парень с желанием в глазах, который непринуждённо скручивал собственный галстук. — Как тебе нравится, сверху или снизу? — чисто из вежливости спрашивает Чейз. — Мне нравится, когда меня трахают. — играясь с языком, дерзит младший. — У нас схожие вкусы. Мужчина подталкивает Ноена к столу так, чтоб тот смог опереться на него. Его рука опустилась на грудь парня и начала вести линии по канатам, будто выводит созвездия на его теле. Сам же наклонился лицом к самому большому ожогу на коже, и начал проводить по нему языком, заставляя Юбэнкса давиться воздухом. Чейз проводил шершавым языком медленно и мучительно, будто пробовал на вкус его тело, смачивал слюной его кожу, облегчая боль. Ему так нравилось это сочетание, то, как они гармонируют между собой. И дело касалось не только тел, но и их самих: такой хладнокровный хищник, как Хадсон, и ласковый, ручной Ноен. Две противоположности, которые словно по закону физики притягивались друг к другу, подтверждая это разрядом тока при касаниях. Ноен бесстыдно зарылся пальцами в кудри брюнета и запрокинул голову назад, получая томную порцию боли, когда язык старшего касался его ожогов, когда он с нажимом тянул веревки на его теле, вызывая трение канатов с его кожей. Во рту стало сухо от участившегося дыхания, появившегося из-за ласк мужчины, который всё ещё дразнил его, находясь снизу. Тогда блондин опускает вторую руку на его скулу и поднимает голову, чтоб тот обратил на него свой взгляд. Старший разгорячено смотрел на своего подчинённого, что выглядел, как модель парижских журналов плейбой, только более сексуально. Его дыхание посылало дрожь по всему телу сероглазого, будто оно паутинками плелось по мышцам, вызывая в них расслабление, такое приятное, но ноющее, от нарастающего возбуждения, что и так бьёт по ширинке брюк. — Мистер Хадсон, не хотите…продолжить? — с придыханием риторически спрашивает Юбэнкс. Хадсон оставляет последний поцелуй на его животе и руками принимается растягивать натянутую ткань. Он медленно, справляется с застёжкой и поочерёдно перетягивает ткань с одного бёдра на другое, чтобы снять. Старший взглядом пожирает бледную кожу на бёдрах блондина, что постепенно оголяется, одновременно показывая продолжение тех верёвок, которые тянутся по его ногам. Кто знал, что такой милый парень, как Ноен, будет практиковать шибари на себе, тем более, носить на себе эти канаты, особенно на работе, но Чейзу же лучше. Осознание того, что эту картину помимо него никто не видел и не касался приводит в восторг. И знал бы сероглазый, как ему не терпится стянуть все эти узлы сильнее на его ногах, когда тот будет кричать от удовольствия, ощущая в себе старшего. Разобравшись с ненужной одеждой, Хадсон приходит в восторг, знаете, даже при наличии такого Ноена, он и предположить не мог того, что тот будет без белья. Как говорилось в Библии: « Если ты посмотрел на женщину и возжелал её, вырви глаз…», но, согласитесь же, что Юбэнкс — это лучшее, что может видеть и желать брюнет. Да и будь он трижды верующим, не смог бы пойти против своих желаний, да и к черту Библию, тем более, когда ты атеист. Тело парня всё измотано этими кровавыми нитями, так порочно смотрятся на его чистой, нетронутой кожи, которая повреждена в некоторых местах, невероятное удовольствие при увиденном. — Хм, интересно, весьма. Ты такая прелесть во всём этом, Юбэнкс. Может, мне попробовать вот так. — рукой касается члена и, надавливая на головку, вызывает прерывистые стоны. Его рука скользит по истекающей влагой плоти, в то время как вторая с нажимом крутит сосок. — А-ах, мистер Хадсон, м-м-м… не томите. — заводит руки за шею мужчины и впивается ему в губы, подстраиваясь под движения руки. — Дай же мне… насладиться тобой… м-м… не каждый день я вижу своего секретаря в этом. — Ради вас агх… я бы носил это всегда… о, Боже… как хорошо, да-а. Чейз, не разрывая поцелуй, тянется к своему пиджаку и рвётся его снять, как чужие мягкие руки принимаются расстёгивать его рубашку. Фланелевая ткань пиджака оказывается где-то на полу вместе с рубахой, открывая вид на загорелый торс мужчины. Блондин откровенно залипает на подкачанное тело начальника и непроизвольно проводит языком по губам, даже то, что он представлял во снах, вровень не стоит с тем, что он видит сейчас. Подкачанные грудные мышцы, рельефный пресс, выделяющиеся косые мышцы, Боже, сколько самообладания имеет сероглазый, чтоб не лечь под него прямо сейчас, или не имеет? — Мне самому с этим разобраться или ты предпочтёшь взять это в свои руки? — взглядом намекает на ширинку. Парень стоит, как вкопанный, внимательно наблюдает за действиями мужчины напротив, то, как он одним своим видом заставляет сжаться всему внутри себя — вот настолько сильно Юбэнкс очарован им, что даже не может сделать и шагу. Его манит запах его духов, смешанных с природным запахом тела, что-то терпкое, такое притягательное. Огоньки в глазах играют, как пузырьки в бокале шампанского или же, как солнце на гранях бриллианта. Этот пафос не является напускным, он естественен и пленителен. Именно поэтому блондину хватит одного такого зрелища полураздетого брюнета перед собой, чтобы терять рассудок. Хадсон видит состояние потрясённого парня и принимается опустить свои руки к ширинке. Одной придерживает ткань для гладкого скольжения собачки, а второй опускает застёжку вниз, расстёгивая штаны с присущим им звуком, что разбавляют тишину вокруг. Не трогает их дальше, проводит рукой по прессу вверх к ключицам, охватывает свою шею и немного сдавливает до лёгкого покраснения. А Юбэнкса одолевает дрожь по всему телу, ноги еле держат, даже когда он имеет опору в качестве стола, а в горле стоит ком, будто ему сжали лёгкие, прекращая доступ к кислороду. Хадсон — само описание сексуальности, и с этим сложно поспорить, то, как он преподносит себя и своё тело стоит всех денег, которые есть в ICBC*. Не делая ничего, он доводит до оргазма, а глазами уже раздевает, только вот что делать блондину, который и так стоит обнажённый перед ним? Получать удовольствие. Спокойным шагом он сокращает расстояние до Ноена и охватывает его бёдра. Бесцеремонно блуждает по ним руками и надавливает кончиками пальцев на мягкую кожу, оставляя на них следы его касаний, будто пытается доказать свою доминантность, хотя это излишне. Ещё раз оглаживает ноги, задевая канаты, немного натягивая их, и рывком приподнимает Юбэнкса над столом, сразу же сажая на него. Сероглазый рефлекторно хватается за крепкие плечи мужчины и удерживается за них. — А… а-а-ах… — на выдохе произносит младший. Чейз лишь хмыкает и опускает голову ниже паха партнёра. Немного закидывает чужие бёдра на свои предплечья и разводит их в стороны. Слышит учащённое дыхание парня и только ликует внутри себя за такую реакцию, но ещё не всё. Языком размашисто касается дырочки блондина и обильно смачивает слюной, а тот уже ёрзает в его руках, сходит с ума от непривычных ощущений. Тогда Чейз приставляет язык ближе и проникает им в Юбэнкса, отчего чувствует тяжесть рук на своих плечах — он мёртвой хваткой вцепился в кожу, надавливая на брюнета. Движение, и голубоглазый проникает своим языком внутрь младшего, слышит его стоны и ускоряется. Тело под ним содрогается из-за действий рта мужчины, что без стеснения вылизывает блондина, иногда проходясь языком по члену, смешивая вязкую смазку со слюнной. — М-м-м-м, твою мать… я сейчас кончу… Мистер Хадсон… я кончаю, — приставляя лицо начальника ещё ближе к себе, выкрикивает парень. Его трясёт из-за приближающегося оргазма, что вызван одним только языком Чейза. Он ускоряется, касаясь бархатных стеночек нутра Юбэнкса, и чувствует, как тот сжимается внутри, сильнее окольцовывая его язык. — Да, сейчас, ещё чуть-чуть… да-а. Парень кончил с гортанным стоном, постепенно отпуская плечи мужчины и оставляя полумесяцы от нажима ногтей. Еле как переводит дыхание, пока второй отрывается от его ягодиц, слизывая жидкость со своих губ. — Мы только начали, прелесть. — произносит Чейз у раздвинутых ног. Приподнимает распалённого парня на руки и кладёт на тот же стол животом вниз, а тот и противиться не смеет. Хадсон приспускает край своих брюк вниз до бёдер вместе с нижним бельём и проводит по вставшему члену пару раз, равномерно распределяя выделившуюся смазку, откидывает голову назад из-за долгой выдержки, но не забывается. Смотрит на желанного блондина, что следит за ним из-под своей длинной свисающей челки, и под его пристальным взглядом опускает руку к чужому органу, собирает всю сперму, немного придавливая, вызывая сладостный стон. Вся рука в семени — это именно то, чего добивался брюнет, тогда он подносит её к своему члену и размазывает по всей длине, пальцами растирая головку. А Ноен голову теряет от такого зрелища, что готов излиться ещё раз, только чтобы это не прекращалось. Чейз придерживает свою плоть рукой и направляет в блондина, аккуратно вводя на всю длину. Он чувствует, как тот сжимается, отчего голубоглазый испускает стон. Тело обдаёт сладостной истомой из-за желанного контакта с этим прекрасным парнем, что не может себе место найти из-за столь приятных ощущений. Такой прекрасный, разгоряченный, разнеженный, будто под лучами солнца блондин выжидает, когда его легкие перестанут принимать необходимую порцию кислорода, а горло будет разрываться от сильно натянутых связок из-за криков во время оргазма. Оба находятся в предвкушении до того момента, пока Чейз не переплетёт свою руку вместе с веревками на теле парня. Крепко ухватившись за канаты, Хадсон кладёт вторую руку на бедро партнёра, впиваясь в него вплоть до появления синяка. Первый толчок. Комната заполняется первым совместным стоном, что разносился чуть ли не по всему зданию, разбиваясь о стены. Со вторым они будто понимают, что им нужно больше чувствовать друг друга, словно это не предел. — Мистер Хадсон, глубже… ах… грубее. Третий. Чейз силой притягивает того за узел к себе, и с таким напором удар ягодиц о другие бёдра превысил по громкости их собственные голоса. Тела будто накаляются, отчего дышать становится невыносимо, будто жар съедал их изнутри, но побуждал к большему. Хадсон беспрестанно усиливал проникновение в младшего, отчего смесь соков издавала звуки, которые набатом били по голове. Стоны, всхлипы, мольбы, крики, удары — всё это заставляло мужчину вытрахивать из парня душу, до такой степени, что он просто плакал от удовольствия, настолько ему было хорошо. — Быстре-е-е-е, Боже, я чувствую… а-ах, блять… а-а-агх. — Прелесть… ох, господи… какой ты… ах… влажный… Почти, ещё чуть-чуть и оба смогут свалиться с ног от усталости, но до этого им нужно полностью отдаться друг другу. Брюнет из последних сил вдалбливается в мальчишку, что буквально вбился в стол, на котором его так беспощадно трахают. Именно за этим столом мужчина подписывает документы и ведёт переговоры, а сейчас довольствуется молодым телом сполна. Блондин движется навстречу к голубоглазому так, чтоб его член входил до конца, отчего у младшего слёзы удовольствия стекают по щекам. Крепкая рука сжимается на переплетении нескольких верёвок и со всех силой вжимает в себя. — А-а-а-ах, блять, д-а-а. — Именно в этот момент на лице блондина застыла неописуемая картина: в глазах не видно зрачков, потому что тот закатил их от всплеска эмоций, губы приоткрыты в немом стоне, а щёки налиты кровью то ли от стыда, то ли от непередаваемых ощущений наступившей приятной истомы в мышцах, сопровождаемой дрожью во всем теле. — М-м-м-мг… о, Боже. — Брюнет, не в силах контролировать себя, откинул голову назад, прикрыв веки, и пробуя на вкус это блядское чувство наслаждения, что разлилось по венам. После некоторой передышки мужчина повернул лицо парня к себе и внимательно смотрел на него, как приоткрытая улыбка красуется на нём, а сбитое дыхание опаляет собственное плечо. Тогда же Хадсон покидает чужое тело под ещё один стон, более уставший, но не менее желанный, и наблюдает, как из того вытекает их общая сперма. Перламутровые капли медленно стекают по раскрасневшимся бёдрам, завораживая голубоглазого. Немного задумавшись, он собирает вязкую субстанцию средним и безымянным пальцем, и подносит к лицу блондина. В глазах младшего лишь видны искры от недавних слёз, но при виде руки Чейза они наполняются тем же желанием. Фаланги пальцев погружаются в горячий рот Юбэнкса и надавливают на язык, дабы тот больше его приоткрыл. Капли спермы стекает на весь язык блондина, в последствии чего тот прикрывает губы, обволакивая пальцы старшего. Языком проходится по всей их длине, собирая остатки субстанции, и с причмокиванием выпускают их, напоследок облизав подушечки. — Ты обворожителен. — будто в тумане произносит Чейз.

***

Ровно месяц прошёл с тех самых пор, как случилось всё то, что парни между собой договорились забыть. Забавно, учитывая тот факт, что каждый из них, сталкиваясь взглядами друг с другом на работе, хоть через раз да вспомнит о той ночи, въевшейся буквально под кожу. Ноен в такие моменты старательно избегал зрительного контакта, стыдливо опустив голову и уткнувшись в какие-то бумажки по работе, смахивая упавшие на лоб белёсые прядки, пока Чейз вздыхал еле слышно, терзая нижнюю губу. Каждый грёбаный день ему хотелось вновь провести кончиками пальцев по бледной коже, обхватить руками чужие щёки и приблизить к себе, чтобы впечататься в губы своими. Чейзу вновь хотелось почувствовать дрожь разгорячённого тела под ним, наслаждаясь тихими хрипами, слетающими с ноеновских уст. И, ох, чёрт, как же сложно было себя сдерживать, усердно делая вид, что совершенно ничего не было, что не Ноен горячо выстанывал его имя, находясь в предобморочном состоянии, не Чейз оставлял свои багровые отметины на молочной шее и оттягивал пальцами канаты красного оттенка, что невероятно привлекательно обтягивали ноеновскую кожу. И что на них нашло тогда? Оба были уставшие, измученные после работы, Юбэнкса и вовсе в сон клонило, когда он складывал документы по разным папкам и стопочкам. Чейз тоже какой-то особой энергичностью не отличался, он лишь желал поскорее закончить рабочий день и без сил провалиться в сон, как только голова коснётся подушки. Никто из них даже не догадывался о той ситуации, в которой они оказались потом. Трудно сказать, что именно чувствовал Ноен, когда после всего случившегося осознал то, во что влип с головой. Рой разных мыслей ещё больше нагнетал обстановку, и сидеть на своём рабочем месте с каждым днём становилось всё сложнее. Юбэнксу казалось, что для Чейза это всё сущий пустяк, раз он так, по его мнению, запросто притворялся, что ничего не было. От этого становилось в какой-то степени обидно, ведь тем вечером Ноен даже признался своему начальнику, что красные канатики на его теле были только для него. Неужели Хадсону удалось так запросто забыть всё это, закрыть в потайной ящик? Для парня это оставалось загадкой, не дающей прохода. Но поговорить об этом с самим Чейзом Ноен, конечно же, даже не пытался. Вместо этого он наоборот всячески избегал разных разговоров, ограничившись лишь темами, которые касались работы. Однажды после обеденного перерыва Чейз заметил постороннего человека, вошедшего в приёмную. Дверь в его кабинет была приоткрыта, потому что в этот день было ужасно душно, и довольно старый желтоватый кондиционер, который уже давным давно нужно было заменить, не справлялся со своей работой, производя прохладу только вполсилы. Мужчина психованно взял пульт и выключил гудящий кондиционер, который очень мешал вслушиваться в разговор курьера и Ноена. Да, подслушивать, как говорили родители и нянечки в детском саду ещё с самого детства, нехорошо, и Чейз это прекрасно знал, но любопытство взяло верх, заглушая все остальные мысли. Нахмурившись, он смог увидеть среднего размера пакет, который был с принтом в виде больших и малых сердец. Они казались Хадсону такими наляпистыми и раздражающими, что тот до скрежета стиснул зубы, упорно продолжая наблюдать за курьером и секретарём. Ноен почему-то не выглядел удивлённым, будто знал, что кто-то отправит ему такой подарок, явно не с обычными дружескими намерениями, если судить по обёртке. Через пару минут курьер ушёл, и Чейз, выждав, пока пройдёт некоторое количество времени, вызвал к себе в кабинет своего секретаря, нажав кнопку на специальном устройстве. — Мистер Хадсон, звали? — раздался мелодичный голосок, после чего в дверном проёме показался и сам беловолосый парень, как всегда старающийся смотреть куда угодно, лишь бы не в глаза своему начальнику. Вот сейчас, например, взор его пал на статуэтку денежной жабы из чёрного камня, что стояла на рабочем столе Чейза. Он хмыкнул, в очередной раз заметив, что Юбэнкс избегал зрительного контакта. — Сядь, — кратко сказал мужчина, указав взглядом на стул, стоящий напротив стола. Ноен замялся, но указание выполнил, аккуратно примостившись на краешке стула. Оба молчали. Чейз не знал, как лучше всего начать диалог, чтобы подкопать под нужную ему тему и вытащить немного информации, в то время как Юбэнкса просто-напросто съедал червь тревоги изнутри. — Ноен, ты уже распечатал нужные докладные? — А… Да, конечно. Могу сейчас принести, чтобы Вы поставили печати, — облегчённо выдохнул тот, потому что думал, что разговор пойдёт совсем в другое русло. — Принесёшь, только чуть позже. — кивнул Чейз, сложив руки в замок. Он заметил, как его секретарь напрягся, поёрзав на стуле. — Жарко сегодня, да? — Да, есть такое… — Ноен догадывался, каков будет следующий вопрос, поэтому уже стал придумывать варианты ответов у себя в голове, нервно терзая нижнюю губу. — Я подумал, что ты уже ящик лимонада заказал, изнывая от такой температуры, но пакет, что ты получил, явно не с прохладным напитком, — Чейз сделал паузу, внимательным взглядом скользя по побледневшему лицу Юбэнкса. — У тебя появился тайный поклонник, Ноен? — Эм… нет? Я не понимаю, о чём Вы, — прикинулся парень, стараясь сохранять невозмутимый вид. — Слушай, я просто интересуюсь, без каких-то злых намерений. Почему ты держишь эту информацию в секрете? — выгнул бровь Хадсон, облокотившись на спинку своего подвижного стула. — А почему я должен рассказывать всем направо и налево об этом? — возмущённая интонация превысила официальный тон. Кажется, Ноен терял терпение. — Направо и налево? Ты всего-то поделишься своими переживаниями со мной, вот и всё, — он впервые за это время первый отвёл взгляд, невзначай взглянув на циферблат своих часов. — Я не хочу делиться, — отрезал парень, исподлобья взглянув на мужчину. Такое чувство, что ещё чуть-чуть и пар начнёт густыми клубами валить из ноздрей и ушей. — А теперь извините, мистер Хадсон, но мне надо работать. Я не планирую засиживаться допоздна. Докладные сейчас принесу, — чеканил Ноен, пребывая сам от себя в шоке. Неужели у него в кои-то веки развязался язык, и он не побоялся ответить своему начальнику? Чейз проводил его растерянным взглядом. Он совсем не ожидал, что блондин осмелится заткнуть его словами, самостоятельно покинув кабинет. Почему-то этот короткий разговор так морально вымотал, что у мужчины даже не было никаких сил вместе с терпением встать и пойти вслед за Юбэнксом, чтобы тоже хорошенько высказаться. Хадсон просто считал, что тот с какой-то стати обязан отчитываться перед ним, как подчинённый перед начальником, но ведь дело же касалось не работы, а личной жизни. Чейз был загнан в лабиринт мыслей, в самый тупик, стены которого медленно сдавливали тело, выдавливая из лёгких кислород, как глазурь из кондитерского мешка. Появилось такое ощущение, что нужно просто оставить всё как есть и пустить на самотёк. Возможно, что Ноен остепенится и перестанет с таким ярым возмущением говорить на эту тему, но это очень маловероятно. Но мужчина не знал, что всё станет только хуже, и что этот самый «тайный поклонник» сам явится к нему в офис, чтобы пофлиртовать с Юбэнксом, а затем и вовсе поцеловать, перекинувшись через стойку. Это перешло уже все границы дозволенного, поэтому Чейз не выдержал и распахнул тяжёлую дверь кабинета, горящими глазами сверля дыру в Нике Остине. Гнев бурлил в груди раскалённой лавой, выплескиваясь наружу через резкие слова, но достаточно обоснованные, ведь работа — это правда не самое подходящее место для романов, и плевать на то, что Хадсон со своим секретарём здесь же и потрахался прямо на рабочем столе. Ник попытался вякнуть что-то в ответ, но Ноен вовремя встрял между ними, сказав Остину идти домой, чтобы дело не дошло до крупной перепалки или даже драки. Чейз вздёрнул подбородок, чувствуя превосходство над этим сопливым парнишкой, что упрямо стоял на своём, кидая многозначительные взгляды на Юбэнкса. Без шуток, Хадсону хотелось выколоть этому Остину глаза, но тогда бы он не смог уйти отсюда без чьей-либо помощи, так что пришлось сдержаться, фыркнув то, чтобы он убирался с глаз долой. Ноену, если честно, пришлось не по душе эта ситуация, поэтому он обиженно надул губы и покраснел, вернувшись на своё рабочее место, и активно игнорировал присутствие мужчины, что всё ещё стоял в приёмной, скрестив руки на груди. Чейзу хотелось пригрозить Ноену увольнением, но, возможно, светловолосый и сам согласился бы уволиться, а это означало бы, что они вообще перестанут как-то взаимодействовать, а такой итог Хадсона совсем не устраивал, так что пришлось приложить все усилия, чтобы только молча покинуть приёмную, захлопнув дверь в свой кабинет. И всё же, вся эта ситуация имела последствия. Ноен буквально жил на работе последние полторы недели, потому что разгребать свою накопившуюся работу приходилось до одиннадцати часов ночи. Юбэнкс не понимал, что он делал не так и почему теперь совершенно ничего не успевал, хотя прилагал все усилия, доброкачественно выполняя всё по уже давно отточенной схеме. — Я закончил, мистер Хадсон, можно мне… — начинал было Ноен, сонливо потирая глаза и зевая в плотно сжатый кулак. — Нет, — спокойным тоном отвечал Чейз, и лишь в голубых его глазах выражалась гневная усмешка, леденящая и пронзающая душу, — тебе ещё нужно разгрести одну стопку. Так принимайся же. Ноену хотелось взвыть от отчаяния, но он молча кивал, заторможенными движениями беря волокиту бумаг и неся её к себе на стол. Он ничего не мог поделать, ведь всё, что приказывал ему Чейз — его работа. И Юбэнксу за это платили. В один из таких вечеров, когда светловолосый уже удачно уснул, облокотившись щекой на очередной документ, из кабинета выглянул его начальник, что тоже изрядно устал за сегодня, но только что выпитая маленькая рюмка коньяка слегка взбодрила сознание. Чейз мягкой поступью подошёл ближе и стал доделывать оставшуюся работу за Юбэнкса, потому что понял, что, кажется, переборщил сегодня, дав невъебенное количество работы. Бедный Ноен, и когда он успевал высыпаться? Мужчина поставил последнюю папку в небольшой шкаф, закрыв его стеклянную дверцу, и, в последний раз оглядев стол на наличие других важных бумаг, склонился над своим секретарём. Он провёл мазолистыми подушечками пальцев по мягкой коже на чужой щеке, словно это был бархат, а потом убрал выжженную прядку волос, что упала на прикрытый глаз. Спящий Ноен выглядел так сказочно красиво, с лёгкой умиротворённой полуулыбкой и подрагивающими пышными ресницами, прямо как у спящей красавицы. В чейзовской груди болезненно заныло, ведь он понимал, что парень ни за что не согласится быть с ним вместе после всего случившегося. — Я, честно, стараюсь выполнять всю работу, но её в последнее время слишком много, мистер Хадсон, — тихий заспанный голос вывел старшего из раздумий. — Почему Вы даёте мне её в таких объёмах, но при этом не вручаете никаких премий? Ноен продолжает лежать щекой на столе, но глаза всё же открывает, наблюдая за Чейзом, что замер, всё ещё не убирая свою руку от его лица. — Ноен, ты свободен сегодня, — кинул тот, собираясь убрать руку, но Юбэнкс схватился за его запястье, чем сильно удивил брюнета. — Не уходите от ответа, пожалуйста. Я долго терпел и теперь заслуживаю узнать причину такой нагрузки, — не унимался Ной, теперь уже выпрямившись, сидя на стуле. — И что же ты хочешь услышать? — пропустил смешок Чейз, заметив, что младший всё ещё держал его за запястье. — То, что я заваливаю тебя работой, чтобы ты только меньше времени проводил с тем твоим хахалем, позволяющим многое? То, что я эгоистичная сука и ёбанный собственник? Думаю, это и так ясно.  Я… Ты мне нравишься, чёртов ты Юбэнкс, — на одном дыхании выпалил он, глядя на Ноена, что становился всё более удивлённым. Уголки ноеновских губ поползли вверх, но даже у такого влиятельного человека, как Хадсон, были комплексы, поэтому он подумал, что его секретарь сейчас начнёт смеяться. — Серьёзно, я никогда ещё так не западал на кого-то. И этот твой… Ник, или как там его… он бесит меня. Поэтому всё так вышло, — добавил Чейз, с долей грусти хмыкнув. — Ну, теперь ты знаешь всю правду. Можешь увольняться, ведь работать в компании такого жестокого начальника — значит подписать договор с дьяволом. Я пойму, если сейчас ты напишешь заявление об уходе. Хадсон высвободил своё запястье и развернулся на пятках, собираясь уйти в свой кабинет, но перед ним вдруг появился Ноен, будто из-под земли вылез. Он расположил свои ладони на чейзовских плечах, с серьёзным выражением лица рассматривая недоумевающее — старшего. — Чёртов ты Хадсон, — обратился в манере Чейза Юбэнкс, беззлобно усмехнувшись, — дурак. — Что, прости? — переспросил мужчина, встрепенувшись. Нет, он, безусловно, ожидал, что Ноен как-то с остринкой прокомментирует эту речь, но чтобы так… В какой-то мере Чейз понимал, что заслужил, но с другой стороны маленький предупреждающий огонёк агрессии заплясал в потемневших голубых глазах. — Не прощу. Дурак Вы, мистер Хадсон, — вновь повторил парень, явно напрашиваясь. Он самостоятельно сократил расстояние между ними, обворожительно увлажнил свои малиновые губы и прильнул ими к чужим, безбоязненно ухватившись за волосы на затылке брюнета и слегка их оттянув, отчего второй зарычал, грубо притянув Юбэнкса к себе за талию. — М-м-м… — Чего ты добиваешься? Ты же прекрасно понимаешь, какие будут последствия, так что лучше иди домой. Сейчас, — пересилив себя и разорвав поцелуй, произнёс Чейз, ослабив хватку на чужой талии. — Того и добиваюсь, — хихикнул Ноен, кокетливым движением руки проведя по пряжке ремня мужчины, что еле слышно выдохнул. — А как же твой ухажёр? — приходилось говорить с трудом из-за наэлектризовавшейся обстановки. Юбэнкс, судя по всему, осознанно заигрывал со своим начальником, сейчас уже медленно и дразняще ходя вокруг него и наматывая красный галстук себе на кулак. — Оу, с Ником у нас ничего серьёзного. Ну, он бывает иногда приставуч, когда требует от меня не только секс, но и банальную заботу, которую я ему оказывать не хочу, потому что он мне не нравится, — раскрепощённо проговорил Ноен, приблизившись к чужому уху, чтобы опалить область выше мочки своим прерывистым дыханием. Такое чувство, будто это Юбэнкс выпил рюмку янтарного коньяка для храбрости, а не Чейз. — Тогда зачем ты позволяешь ему распускать руки и затаскивать тебя в постель? — продолжал допрос Хадсон, сглотнув, когда блядский блондин несдержанно издал полустон в его ухо. — Я пытался вывести Вас на ревность, мистер Хадсон, потому что с недавних пор Вы мне тоже небезразличны, — наконец признался тот, и эти слова подействовали на мужчину так, словно какой-то стоп-рычаг, только совсем наоборот. Младший пискнул, когда крепкие руки притянули его, вновь ухватившись за талию. — Какая же ты блядь, детка, — ощетинился Чейз, с наслаждением наблюдая за бегающими серыми глазками напротив. — Тебе трудно было просто взять и поговорить со мной? — Я устал отвечать на Ваши вопросы, — отрезал Юбэнкс, удачно уйдя от ответа. — Сильно устал? Просто у меня есть ещё… м-м-м, парочка, — брюнет усмехнулся, когда увидел, как парень оживлённо приподняла голову, закусив нижнюю губу. — Что ж, в таком случае… я постараюсь ответить на все, — принял игру Ноен, проведя кончиком языка по ряду своих белоснежных зубов. Мужчине явно нравилось то, что Юбэнкс не отставал от него, тоже кидаясь двусмысленными фразочками, из-за которых приятное тепло разливалось по всему телу. — Хорошо постараешься? — плотоядным взглядом Хадсон разглядывал чужие губы, которые без конца увлажнялись юрким языком. — Как самый послушный мальчик, — томно прошептал Ноен, даже ни капельки не покраснев, только чуть прикрыв глаза от удовольствия, когда старший провёл носом по его шее, поднимаясь выше, за ушко. — Дважды шесть, Ноен… — слова, сказанные хриплым голосом, повисли в воздухе и будто остались в коридоре, совершенно не следуя за этими двумя, что ворвались в кабинет, жадно исследуя руками тела друг друга. — А-ах… Что за урок математики? Дважды шесть… будет двенадцать, — с запинками ответил Юбэнкс, тяжело глотая ртом воздух, пока Хадсон властно усадил его на свои колени, уже начиная расстёгивать пуговицы на своей рубашке. — Правильно, умница. Вот столько шлепков по твоей сладкой заднице ты получишь, понял, детка? — обманчиво ласковым тоном проговорил мужчина, но Ноен всё равно успел рассмотреть недобрые искорки в голубых глазах. Второй под этим взглядом чувствовал себя провинившимся мальчишкой, ибо аура прирождённого лидера вокруг этого человека настолько сильна, что не почувствовать её — невозможно. — За что-о? — громко возмутился блондин, надув губки. Конечно, перспектива того, что его отшлёпает сам Чейз Коул Хадсон впечатляла, даже очень. Особенно учитывая то, что Ной любил боль и подчинение, но ему просто хотелось надавить на жалость и проверить то, насколько старший решителен и уверен в своих действиях. — За весь тот промежуток времени, который ты специально избегал меня, втихушку трахаясь с тем смазливым парнем, — рыкнул Чейз, ловко расправившись с пряжкой чужого ремня и уложив Юбэнкса к себе на колени животом, спустив брюки вместе с нижним бельём до колен. — Скажи мне, милый, разве тебе было хорошо с ним? Ты получал такой же кайф, когда он вбивался в твоё горячее нутро? — Н-нет… — вымолвил блондин, роняя голову и руки на мягкую обивку офисного диванчика, на котором они и расположились. Раньше Чейз проводил на этом диване ночи, когда сильнее всего отдавал себя работе без остатка. Он даже не думал, что когда-то на его коленях будет всхлипывать и дрожать от возбуждения его же привлекательный секретарь, всем своим видом прося большего. — Никто уже не сможет заменить тебя, ой, Вас, вернее… Чёрт, — у Ноена еле ворочался язык по полости рта, он чувствовал себя настоящим овощем, ведь длинные пальцы Чейза уже дразнили вход, хотя тот даже не начинал свои обещанные удары. Мужчина с притворной нежностью оглаживал мягкие половинки, вынуждая Юбэнкса зажмуриться и спрятать румянец в изгибе локтя. Блондин пока не знал, когда будет первый удар. — Я буду бить, а ты — считать. Если проявишь свою дерзость и ослушаешься меня, я начну сначала. Начинай, — скомандовал Чейз, не дожидаясь каких-то жалостливых слов со стороны Ноена. Он без каких-либо предупреждений нанёс первый удар по округлой пятой точке, и из-за этого светловолосый простонал, до крови прикусив свою нижнюю губу. У Хадсона, как оказалось, рука тяжёлая, и каждый новый удар будет всё больнее. Ноен на все сто процентов уверен, что потом не сможет нормально сидеть, ведь ягодицы будут гореть ярким пламенем ещё очень долго. — О-один… — заикнувшись, выдал Юбэнкс, со стыдом уткнувшись лицом в диван. Чейз довольно прорычал, вновь со звонким шлепком опустив большую ладонь на подрагивающую бархатную половинку. Младший всхлипнул, сказав тихое «два». Следующие удары сыпались друг за другом, поочерёдно, жгучей, но такой желанной и пленительной болью отдаваясь по задней части тела и скапливаясь внизу живота, всё больше затягиваясь в тугой узел. — М-мх… Восемь, — жалобно проскулил Юбэнкс и повернул голову, через своё плечо взглянув на мужчину серыми глазами, полными слёз. Он моргнул, и маленькая капелька скатилась по щеке, проникая под воротник расстёгнутой рубашки. — Пожалуйста… — Что такое, детка? Разве не ты сам нарывался весь этот месяц, так и жаждя, чтобы тебя хорошенько отшлёпали? — шипел брюнет, теряя терпение. Он прекрасно знал, что этот грязный парнишка на самом деле наслаждался процессом, а в этих слезах больше всего доминировало чувство искушения, чем боли. — Думал, что я забыл, как ты стонал прямо мне в губы, прося, чтобы я глубже и грубее втрахивал тебя в деревянный стол? — Но я… — Молчать. Ты должен только считать удары, помнишь это? — спросил Чейз, вдруг оглаживая подушечками пальцев розовое колечко мышц. Ноен ахнул и нетерпеливо дёрнулся, поддавшись назад, чтобы получить желаемое, но Хадсон молниеносно убрал руку и ударил прямо в ложбинку, оставляя после себя красный отпечаток. — Девять, — с трудом выдавил из себя блондин, чувствуя, как ткань рубашки начала липнуть к мокрой спине. Старший принял решение дать ему отдохнуть некоторое время. Ноен облегчённо перевёл дыхание, млея от осторожных касаний Чейза. Из груди всё равно вырывались прерывистые тихие всхлипы, а пальцы на руках не переставали впиваться в мягкую поверхность дивана. — Скажи, малыш, будешь ли ты ещё дразнить меня, выводя из себя? М? — хрипло произнёс Хадсон, оттягивая время, ведь так скоро заканчивать такое увлекательное занятие очень не хотелось. От такого контраста интонации Юбэнкс невольно закатил глаза, а правая рука впилась в мебель ещё сильнее, дабы не тянутся к возбуждённому члену, прижатому к чейзовским коленям. Судорожно дёрнувшись, парень приоткрыл рот, чтобы ответить. — Нет, я н-не буду, — слова, которые так хотел услышать старший, эхом разлетелись по кабинету, истомой звеня в ушных раковинах. Чейз довольно заурчал и неожиданно нанёс последние три звонких шлепка, от которых младший вскрикнул, тычась носом в поверхность дивана. Тот просипел сдавленное «двенадцать», пока Хадсон с упоением рассматривал созданный собой беспорядок, включающий многочисленные переплёты румяных отпечатков на пышных половинках, что Ноен даже в таком состоянии продолжал приподнимать, скуля и намекая на то, что он заслужил продолжения. Чейз придержал его за талию и поднялся с дивана, позже уложив того на диван и нависнув сверху. Юбэнкс сквозь пелену слёз залип на смуглый торс старшего, что был хорошо виден из-за расстёгнутой рубашки. Мужчина же окончательно раздел Ноена, стянув с него белоснежный верх, с мокрыми от слёз рукавами. Он любовался раскрасневшимся личиком, точно кукольным, напротив. Ноеновские ресницы слиплись и были похожи на чёрные треугольнички, а покусанные алые губы были вызывающе приоткрыты, будто так и просили, чтобы их поцеловали. Блондин выгнулся и запрокинул голову назад, оголяя фарфоровую шею и хватаясь руками за чужие плечи. Чейз незамедлительно припал влажными губами к месту рядом с кадыком и всосал участок кожи, оставив после себя заметный след. — Ах, пожалуйста, я… не могу терпеть, — проскулил парнишка, беспорядочно блуждая руками по спине Хадсона. — Пра-авда? — издевательским тоном пробасил тот, отчего по загривку Ноена пробежали мурашки. — И чего же ты хочешь, моя грязная детка? — М-м, мистер Хадсон, — пусть они уже давно перешли деловую черту, Ноен на подсознательном уровне знал, что такое обращение невероятно сильно возбуждало брюнета, — возьмите меня, господи. Светловолосый обхватил лодыжками поясницу и, насколько близко это позволяло, притянул к себе, несдержанно простонав. Чейз хрипло выругался и скинул с себя его ноги, чтобы быстро отыскать смазку и презерватив, а после вернуться к такому желанному пылающему телу. Ной прошипел, когда пострадавшие ягодицы коснулись дивана. — Ничего, лапушка, скоро станет хорошо. Потерпи немного, — ворковал старший, одновременно с этим расстёгивая молнию брюк и снимая их с себя вместе с нижним бельём. Он ненароком заметил, как Ноен, распластавшись спиной на диване, отчаянно пытался приподнять бёдра, чтобы как можно меньше касаться ноющим местом поверхности. Младший захныкал, наблюдая за неспешными действиями Хадсона. То, как он медленно распаковывал пачку и натягивая тонкий латекс на затвердевший орган, заставляло Юбэнкса нетерпеливо поджимать пальцы на ногах и закусывать нижнюю губу. Чейз сглотнул образовавшийся ком, рассматривая разморённого, разбитого и извивающегося блондина под собой, с горделивой улыбкой слушая его нескончаемые сладкие мольбы вперемешку с тихими постанываниями. Мужчина гулко выдохнул, провёл ладонями по аппетитным ляжкам и широко развёл чужие длинные ноги в стороны, хищно облизнувшись. — Будь открытым, детка. Ноен решил ограничиться заторможенным кивком, потому что голос в любой момент мог выдать предательскую слабину. Он крепко вцепился в кожу, придерживая себя под коленями и делая ещё уязвимее под тёмным взглядом голодного зверя. Эта слепая доверчивость сразила Хадсона наповал, и он незамедлительно впился в пленительные губы, податливо приоткрывшиеся и пропустившие язык внутрь. Ноен промычал сквозь необузданный, горячий и мокрый поцелуй, медленно сводящий с ума. Ждать уже было невыносимо, Юбэнкс повторно жалобно прохныкал, и это сработало как по волшебству. Мужчина собрался растянуть своего партнёра, но тот вдруг с диким смущением выдал, что уже подготовлен и на это время тратить не нужно. Чейз удивлённо вскинул брови и повёл плечами, стряхивая с себя последний элемент одежды — рубашку — и сбрасывая на пол. Впрочем, здесь особо ничего удивительного не было, если осознавать, что Ноен не такой уж и невинный, каким может показаться на первый взгляд. Здесь это сыграло только на руку — можно поскорее ощутить, не тратя время на подготовку, как стеночки будут сжиматься вокруг члена, истерично удерживая его в себе. Брюнет снова навис над Ноеном, перенося вес на локти, что оказались по обе стороны от головы второго. Он слегка приподнимается, целуя Чейза в уголок губ, и без сил падает обратно, выжидающе прижав коленки к груди. Юбэнкс вновь развёл их чуть шире в приглашающем жесте. Хадсон практически бесшумно зашипел от перевозбуждения, придерживая рукой основание члена и толкаясь в желанное тело быстрым движением, заставив блондина под собой высоко вскрикнуть и задышать чаще. Собственническое рычание вылетело из чейзовской груди, когда тот приостановился, чтобы Ноен смог привыкнуть к этому чувству, но младший вдруг стал толкаться бёдрами, прося не останавливаться. Такое ошеломляюще распутное поведение не могло не заводить, особенно Хадсона, что битый месяц думал об этом парнишке и его сладкой заднице. Он не сдержал себя и прикусил Юбэнкса в область под челюстью, затем всосав кожу и поставив очередную яркую метку, так и кричащую о том, что этот очаровательный блондин уже занят. Ноен впивался ноготками в свою кожу под коленками, в то время как Чейз начал двигаться, почти сразу же набирая бешеный темп, который как раз устраивал изголодавшегося блондина, судя по его гортанным крикам. Двигался размашисто, шлёпая бёдрами об и так пострадавшие ягодицы и поддаваясь чуть вверх, головкой задевая простату. Юбэнкс бесконечно закатывал глаза, а когда они у него, откровенно говоря, болели от этого, он пьяно разглядывал мужчину над собой, что периодически вскидывал голову вверх, дабы убрать взмокшие угольные прядки волос. — Ха-а…! Так хорошо, прошу, сильнее, — чуть ли не рыдал Ной, то и дело подставляя опухшие губы для новых и новых поцелуев. Чейз с самодовольной улыбкой стал втрахивать тело с удвоенной силой, чувствуя, как кровь гудела в ушах. Мужчина ловил губами высокие отрывистые стоны, перехватывая под коленями младшего, чтобы его кисти рук смогли отдохнуть и переместиться в другое место, на чейзовскую шею, например. По лбу Ноена градом текли капли пота, вынуждая блондинистую чёлку липнуть к солоноватой коже. Он хватал ртом воздух, чувствуя, что вот-вот кончит. Хадсон тоже был близок к этому, поэтому они оба не могли сейчас сказать ни слова, терпя жгучую боль в лёгких из-за банального недостатка кислорода. Старший зализывал свой укус на чужой ключице, хрипя от оглушающего ноеновского стона прямо в ухо. Ноен запачкал свой живот, обмякая и позволяя использовать свой зад дальше, чтобы и Хадсон смог получить такие же крышесносные оргазменные судороги. Чейз кончил с едва различимым «Ное-ен» на устах, вынуждая блондина чувствовать себя полностью опустошённым, изнурённым, когда член покинул тугое отверстие. Он снял с себя резинку и выкинул в мусорку, вернувшись к ужасно уставшему парню, что сейчас кое-как убирал грязные следы со своего живота. Хадсон помог ему завершить это дело, и они вместе устроились на диване, убрав мешающие подушки, чтобы было больше места для них двоих. Оба восстанавливали дыхание. Мужчина заботливо провёл ладонью по вспотевшему лбу блондина, замечая, что тот уже стал проваливаться в сон, а это означало, что лучше всего не затягивать с вопросом, который тот хотел задать уже большое количество времени, но никак не решался. — Ноен, будешь моим парнем?