***
Шелли была права насчет града. Затянутое небо потемнело, облака опустились ниже к земле, и вскоре машина въехала в морозный туман и по стеклу застучали непрерывные брызги ледяного дождя. Дождь был не сильным, но дорогу здесь не посыпали гравием уже с неделю, и она стремительно превращалась в липкую полузамерзшую грязь. Местами грязь сбивалась в густую вязкую трясину дюйма по четыре в глубину. Дин успешно провел автомобиль через несколько опасных заносов, но им пришлось замедлиться почти до ползучего темпа. В конце концов они обогнали длинную вереницу из нескольких десятков «полушек» — тягачей, везших на полуприцепах буровые вышки. Они сдались и остановились, выстроившись в ряд в одном из редких карманов на обочине трассы. Дин включил рацию, чтобы переговорить с окружающими водителями, и предсказуемо выяснил, что все решили завершить работу на день и переждать непогоду. Кое-кто сумел добраться назад в Дэдхорс, другие же выжидали здесь, в кармане, собравшись в одном из грузовиков. Судя по звукам, доносившимся из рации вперемешку со статикой, там шла шумная игра в покер. Дин поехал дальше — не без укола сожаления об упущенной возможности. В плохую погоду всегда проще было отыскать дальнобойщиков определенного типа, готовых к определенной «разминке». Но к собственному удивлению, он поймал себя на том, что упущенный шанс «социализации» не сильно его расстроил. По правде говоря, в последнюю пару лет и эта рутина немного приелась. Дин с гораздо большим удовольствием ждал возможности показать Сэму свою исследовательскую станцию. Потом, за сезон, еще будет время на то, чтобы рассмотреть варианты: может быть, встретиться кое с кем из старых друзей; может быть, завести новых.***
Град сменился снегом, посыпавшим легкими вихрями белого, которые зрелищно закручивались в воздухе, но едва ли покрывали поверхности. Дорога по-прежнему была неровной, но начала затвердевать, замерзая, и Шеви смог немного набрать скорость. Ландшафт тоже начал меняться: плоская тундра вокруг постепенно стала вздыматься широкими пологими холмами. Наконец слева от дороги в поле зрения появились высокие песчаные гряды. — Утесы Франклин-Блаффс, — прочитал Сэм в брошюре. — Значит, мы уже рядом с рекой. Тут написано: на каменистых отмелях вдоль реки можно увидеть оленей и овцебыков. — А вот и они! — сказал Дин, указав пальцем в сторону. — Бинго! Как заказывали. — Что, правда? Не верю! — воскликнул Сэм, вглядываясь в круживший снег. Дин остановился на обочине, и они оба выскочили из машины посмотреть. Сквозь пелену снега, которая теперь стала плотнее и летела почти художественными спиралями и мотками, видно было плохо, но овцебыки действительно присутствовали: шли вереницей горбатых мохнатых бугорков по берегу реки. Казалось, им был нипочем ледяной ветер, мгновенно заставивший Сэма и Дина дрожать от холода. Братья прыгнули назад в теплый салон Шеви: Сэм — в восторге от того, что увидел овцебыков, Дин (который уже видел их неоднократно) — в таком же восторге от восторга Сэма. Они решили тут же наскоро перекусить. Дин вынул из зеленого кулера две бутылки пива, бутерброды Мишки Тедди и куски пирога. Братья поели, сидя в старом Шеви и греясь теплым воздухом, дувшим из мощной печки (которую Дин лично заменил три года назад), потягивая пиво в компании друг друга и глядя на то, как овцебыки мирно идут сквозь заснеженный ивняк по берегу замерзшей реки Сагаваниркток. Приятно было выпить пивка с Сэмом, сидя в уютном Шеви на берегу реки. Ощущение было такое, будто это момент затишья, пауза в их долгом путешествии. Почти узнаваемое было ощущение. И снова Дин подумал: «Давно надо было устраивать такие поездки».***
Ехать оставалось еще как минимум час. Дин намеренно не стал допивать пиво, а вылил последнюю треть бутылки в слякоть снаружи. (Порог чувствительности к алкоголю у него был довольно высокий, но на этой дороге Дин не рисковал.) Они поехали дальше и вскоре миновали Вторую насосную станцию. Дин пресловутые насосные станции обсуждать вообще не планировал, но Сэм, конечно, станцию заметил. Трудно было не заметить: это было единственное здание, что они увидели на протяжении пятидесяти миль, и гигантская надпись на нем гласила: «ВТОРАЯ НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ». — Насосные станции прогоняют нефть по нефтепроводу, — объяснил Дин. — В прямом смысле качают ее насосами. Этих станций тут, кажется, шесть. Во время строительства нефтепровода было что-то около десяти — точно не помню. — (Он попытался сформулировать фразу так, словно станции не представляли особого интереса.) — Вторая и Третья находятся между Дэдхорсом и моим лагерем. — Ты там бывал? — спросил Сэм. Он указал на съезд к станции, который Дин как раз знал вполне неплохо. — А… — туманно протянул Дин. — Пару раз. Иногда, когда колесо спустит или бензин заканчивается и мы не можем добраться до лагеря, ребята со станции нас выручают. Сэм кивнул, не выразив большого интереса, и Дин занялся выбором из кассетной коробки новой музыки в магнитолу. Немного AC/DC — и они миновали Вторую насосную станцию без дальнейших расспросов со стороны Сэма. Сэм вообще о чем-то задумался. Даже вывеску «Счастливая долина», которую они проехали следующей, и Третью насосную станцию чуть позже он наградил лишь молчаливыми взглядами в окно без комментариев. Может быть, потому что теперь пейзаж за окном стал похож на настоящую Арктику. Они наконец обогнали штормовой фронт, и облака поднялись выше. Вся тундра кругом была в серо-белых оттенках, как бесконечный мятый лист из снега и льда под ровным белым небом. Сэм, похоже, был загипнотизирован пейзажем. Они увидели и еще кое-какую живность. На широком изгибе дороги над ними пролетел огромный черный ворон, привлекший внимание Дина своими блестящими крыльями. Лет десять назад Дину приснился странный сон о черных крыльях — сон, который он вспоминал все то лето в свой четвертый сезон на Купалуке. На самом деле Дин мало что запомнил из того сна — только смутный образ черных крыльев в каком-то амбаре, но с тех самых пор стал обращать внимание на черных воронов, порой летавших над лагерем. Это напомнило Дину рассказать Сэму об одном хитром старом вороне, который жил вблизи лагеря — о вороне, которому Дин порой приносил кусочки бекона, несмотря на то что официально им не позволялось «вмешиваться» в обитание местной фауны. Не сказать, что Дин особенно увлекался птицами, но старому ворону он иногда подбрасывал корма в память о том странном сне. Ворон был не единственным, кого они видели. Дальше Дин указал на нескольких куропаток, еще не сменивших свое зимнее снежно-белое оперение. Их белые крылья едва различались на фоне снега. Потом Сэм заметил очень далеко на горизонте стаю огромных птиц, неторопливо летевших на север — каких-то журавлей, как предположил Дин. У Сэма оказалось острое зрение: он также первым приметил впереди стадо из порядка двадцати оленей, ярко выделявшихся на белом ландшафте. Они шли вереницей друг за другом, утопая копытами в снегу и покачивая рогами. Сэм заинтересовался вороном и куропатками и отдал должное оленям, и даже попросил Дина остановиться, чтобы сделать фотографии. Но он все больше казался необычно притихшим. По большей части он сидел молча, глядя в пассажирское окно, и Дин начал волноваться, не заскучал ли он. Такой пейзаж не всем был по вкусу. Сейчас вокруг было лишь белое на белом. Белый снег, белый лед, белый лишайник на верхушках холмов, белый иней на траве, гнувшейся на ветру. Белые облака и бледное белое солнце. Нарушала белизну лишь тонкая серая линия дороги, тянувшаяся далеко вперед перед машиной. Их окружала панорама классической белоснежной зимы. — Немного унылый вид, да? — спросил наконец Дин. — Об этом думаешь? Но обещаю, когда пойдет зелень, ты удивишься, насколько все преобразится… — Вид потрясающий, на самом деле, — сказал Сэм. — Правда, классный вид. — Ты что-то притих. Уверен, что не соскучился уже? А то нам ехать еще всего лишь стопицот миль. — Нет, все в порядке. Просто высматриваю волка, наверное, — ответил Сэм. Но потом добавил: — И размышляю. Дин поднял бровь, бросив на него взгляд. — Размышляешь о чем? Сэм помолчал. — Размышляю о том, почему ты на самом деле начал сюда уезжать, — сказал он. Он оторвался от своего квеста по поиску волка и посмотрел на Дина. — Шелли сказала — сколько ты уже сюда ездишь? Тринадцать лет? — Четырнадцать, — напомнил Дин. — Это мой четырнадцатый сезон. Сэм кивнул. — Значит с самого случая с отцом, — сказал он только. Долгое время слышен был лишь шум шин по неровной дороге и "Ramble On", снова заигравшая из динамиков машины с кассеты, которая прокручивалась уже по третьему разу. Сэм потянулся к магнитоле и убавил громкость. Дину захотелось пошутить — как-нибудь вроде «Ого, мы вспомнили отца аж два раза за день». Но шутка была не очень-то смешная. Они редко говорили о произошедшем с отцом, даже когда это случилось. Конечно, они обсуждали организационные вопросы. Говорили о том, кто поедет на Аляску искать охотничий лагерь отца (в итоге поехал Дин). И кто тем временем отложит свои мечты о поступлении на юрфак и вернется в Канзас разбираться с долгами отца, его старыми книгами и странной сделкой в Лебаноне, пытаться предотвратить потерю их дома в Лоренсе и улаживать прочие формальности, связанные с завершением человеческой жизни (это взял на себя Сэм). Позднее, когда Дин нашел останки возле горы Денали, появились новые формальности. Выяснить причину смерти. («Медведи обычно такого не делают», — пытался сказать Дину местный рейнджер. В ответ на что Дин пробил дыру прямо в двери кабинета бедняги.) Как доставить тело домой. (Это тоже организовывал Дин.) Где его похоронить. (Этим они занимались вместе.) Как оплатить транспортировку, похороны и службу. (Сэм. Использовавший на это все свои сбережения, как запоздало понял Дин, — что положило конец первоначальным планам Сэма поступить на юрфак.) Кто из них в итоге погрязнет в бесконечном изучении Аляски в поисках ответов в тот первый год и случайно найдет работу на исследовательской станции на Северном склоне. (Дин.) Кто годами будет видеть кошмары о том, в каком виде обнаружил останки, и о неизвестном медведе, который мог сотворить такое. (Тоже Дин.) Кто отложит свои карьерные планы на годы, чтобы помогать Дину и Бобби с автомастерской. (Сэм.) И все равно почему-то они говорили об этом редко. Сэм глубоко вздохнул. — Сначала я думал: может быть, ты пытаешься найти отца, — сказал он. Он снова глядел в окно, как будто высматривал вдалеке волка, но Дин был уверен, что, если бы волк сейчас пробежал прямо перед машиной, у Сэма под носом, тот и не заметил бы его. Сэм продолжил: — Думал, может, ты пытаешься пройти по его стопам… Как храбрый охотник. — Он говорил тихо и медленно, как будто нащупывал путь через опасную территорию. — Отправиться в еще более далекое путешествие, может быть? Дин задумался над этим и кивнул. — Может быть, — согласился он осторожно. — Потом я думал, может быть, ты спасаешь мир, — сказал Сэм тем же задумчивым тихим голосом. — Спасаешь людей, я имею в виду. От дикой природы, от снега, от… медведей. Потому что не смог спасти отца. Типа… спасаешь людей, охотишься на хищников… Это заставило Дина задуматься дольше. Он никогда не размышлял о своей работе в лагере в таком ракурсе, но в чем-то Сэм был прав. Именно в этом и заключалась работа Дина, правда же? Присматривать за его учеными — за его людьми. Следить, чтобы они осознавали погоду и риски, чтобы были готовы. И да, иногда охранять их. От непогоды, ото льда, от поломок машин, от вывихнутых лодыжек… и от медведей тоже. От медведей, волков — от всяческих опасностей. Дин не просто так всегда возил с собой винтовку и дробовик. Дробовик отца — и даже пистолет отца с ручкой из слоновой кости. Дин нашел оба орудия в охотничьем лагере у Денали и привозил с собой на исследовательскую станцию каждое лето. Просто на всякий случай. На всякий случай. — Может быть, и это тоже, отчасти, — согласился наконец Дин. — Потом я думал, у тебя тут появилась девушка, — сказал Сэм. Дин попытался придумать, как ответить на это, но Сэм продолжил: — Потом, год на восьмой, я начал думать, что ты просто застрял в колее и не можешь сообразить, как перестать сюда ездить. Дин прыснул. — Пожалуй, верно все вышеперечисленное, — ответил он. — Потом я наконец додумался, — сказал Сэм прозаично, — что, может быть, ты еще и пытался все это время скопить денег на мою учебу. — Он снова посмотрел на Дина. — Тут же лучше заработок, чем в автомастерской? Дин не сводил взгляда с ухабистой дороги впереди, сжимая руль в руках. Сэм продолжил: — Отсюда и шли деньги на мое обучение, да? Это были вовсе никакие не «старые инвестиции» отца. Все, что у него оставалось после мамы, он спустил на ту ферму в Лебаноне. Неоткуда ему было иметь еще сбережения. И уж точно за мою учебу платила не автомастерская — я же видел ее бухгалтерию, Дин. Да она едва сводит концы с концами. Бизнес с точки зрения Бобби — это бесплатно ремонтировать машины всем друзьям, мы оба это знаем. Каждый приятель приятеля получает скидку, и я знаю, что ты как минимум половину своих зимних часов работаешь даром. Только деньги от твоей летней работы здесь могли оплачивать Стэнфорд. Дин по-прежнему бесстрастно смотрел за лобовое стекло, но чувствовал на себе неуклонный взгляд Сэма. — Я просто поверить не могу, что раньше не додумался, — медленно произнес Сэм. — Мне выдали распечатку платежей после выпуска в прошлом месяце, и я наконец заметил, что платежи приходили только в те месяцы, когда ты бывал здесь, на Аляске. Сэм сделал паузу. Он по-прежнему смотрел на Дина. — Тринадцать лет… — сказал он тихо. — И ты до сих пор пытаешься выплатить оставшуюся пару платежей за мой последний год, да? Поэтому и вернулся сюда в этом году? Дин долго молчал. Наконец он сказал: — Мне на самом деле здесь нравится. Даже очень. Это классное место — вот увидишь. Сэм издал тихий вздох, прозвучавший как вздох облегчения — как будто Сэм тревожился об этом. — Ну слава богу, — сказал он. — Если честно, с тех пор, как я увидел ту распечатку с платежами, я все представлял, что ты годами проходишь тут через какой-то ад… И все ради меня? Потому что… честное слово, я не… — Он не смог закончить фразу и только покачал головой. — Я не стал бы проводить годы в аду только ради тебя, не волнуйся, — ответил Дин, усмехнувшись этой драматичной картине, хотя слабый голосок в его голове подсказывал: «На самом деле стал бы». Он вздохнул и добавил: — Но да, мои летние заработки шли на это. Здесь неплохо платят. Но главное, чувак, это был мой выбор. — Он помолчал, глядя на дорогу и пытаясь придумать, как объяснить все так, чтобы не спровоцировать Сэма на излюбленное самобичевание. Наконец Дин сказал: — Я только хотел, чтобы у тебя была жизнь, вот и все. Ты побросал все, что планировал, когда отец… в общем… — Он натянуто вздохнул. — Не знаю, Сэм. Мне просто всегда казалось, что ты создан для большего, чем сводить баланс в автомастерской. Не то чтобы это была плохая работа — не пойми меня превратно, просто… ты создан для большего. Я это знаю. — Ты создан для большего, — ответил Сэм. — В этом я не уверен, — легко ответил Дин. — Мне скоро сорок, дружок, — сам знаешь. Моя жизнь уже никуда не свернет. — Дин, ты мог бы делать, что захочешь… — предсказуемо начал Сэм, но Дин покачал головой. Откровенно говоря, в последние годы он пришел к заключению, что его жизнь была пропащей. Хотя он никогда не заявлял этого вот так прямо Бобби или Сэму. Это была неплохая жизнь. Нормальная. Правда, все было хорошо. Но за последние годы Дину стало ясно, что его путь был проложен, и путь этот вел только к одиночеству. Не будет уже никакой жены, детей, собственного дома. Никакого партнера. Дин превратится не просто в седеющего старого холостяка, но в седеющего старого холостяка с северной Аляски — более одинокую холостяцкую жизнь и вообразить сложно. Анонимные встречи с проезжающими мимо дальнобойщиками — вот все, что ждало его впереди. И что, вероятно, было еще хуже: Дин ничего больше нынче и не хотел. Он уже давно не испытывал ни к кому ничего сильнее кратковременной искры интереса. Ведь не просто так он никогда не спрашивал имен. Но, если Сэм сможет выстроить для себя лучшую жизнь, это того стоило. — Я когда-нибудь верну тебе все, — с чувством сказал Сэм низким голосом. — Я верну все. — Нет, — покачал головой Дин. — Я не хочу ничего назад и не возьму. — Тогда я тебе отплачу как-то иначе, честное слово… — Только душонку свою береги — это все, чего я прошу, — отшутился Дин. Они говорили бы и еще. Проговорили бы еще долго, потому что, когда Дин рискнул бросить взгляд на брата, он увидел, что Сэм пересел на сиденье, сжав руками колени, как делал всегда, когда напряженно размышлял о чем-то. Дин практически чувствовал, как Сэм собирался с мыслями, чтобы что-то сказать. Сэм уже даже набрал воздуху, чтобы заговорить, но тут… — Эй, эй! — воскликнул Сэм. — Там что-то на дороге! Впереди, видишь?! Еще один олень? — Он с надеждой посмотрел вперед. — Может, волк? Облака стали менее плотными, и сквозь них начали проглядывать неожиданно яркие на фоне окружающей белизны голубые кусочки неба. Через слой облаков даже пробилось несколько серебристых лучей солнца, освещавших участки тундры там и сям. Снег на солнце ослепительно сверкал. Далеко впереди показались заснеженные вершины хребта Брукс: живописная зубчатая белая стена, протянувшаяся по всему южному горизонту. Дорога разворачивалась перед ними бесконечной серой лентой, истончавшейся вдали и исчезавшей где-то у гор. По обе стороны от нее раскинулись мили заснеженной холмистой тундры, похожие на волны в замерзшем белом море. И на тонкой нити дороги впереди, на фоне далеких гор, виднелся одинокий силуэт, эффектно освещенный серебристым лучом солнца. Это был не олень и не волк. Это был человек.