Сука

— Плохая игра, Ксю, — саркастически произнесла Алёна, — хотя, может эта дурочка и поведется. Слышала, но не смотрела. Зелёными на Аню, большим по губам. Остальные за ухо, скрылись в волосах. Незаметная ласка, как кошку. — А, может, и не дурочка. Не приходило в голову, что у нее спортивный интерес? Или карьерный. Она же не трахается ниже директорского кресла. Прощала в свой адрес, но ни слова в её. Пальцы напряглись и застыли на затылке. — Успокойся, — беззвучно, прошептала Аня. Напрасно. Слишком короткий поводок, и слабый ошейник. Сорвалась. — Пытаешься задеть? Потому что задевает саму? — И что же, по-твоему? — Она. Тебя задевает она и моё отношение к ней. Не такое, да? Не как обычно. А ты знаешь, что в машине, после туалета, всё пошло не так? Я больше не видела тебя, не чувствовала, не ощущала. Её. Она была со мной и во мне. Не ты. Тогда-то я и поняла, что тебя во мне больше нет. Призрак и не более. Ты как заезженная пластинка, до тошноты. До ненадобности, до оскомины. Что ты пытаешься вернуть? Секс? Меня? — Нам было хорошо вместе, или ты забыла. — Тебе заплатили за это хорошо. — Я совершила ошибку. — Ошибка — это когда трусы задом наперед надеваешь. Но знаешь, мне даже говорить об этом тошно. Я тебя больше не хочу. Ни в каком виде, ни под каким соусом. Никак. Точка. Не повышала голоса, не дрожала от волнения, наоборот. Всё в ней решимость. — Пойдем, — голос заметно потеплел. Взяла за руку и повела за собой. Уверенно за собой. Открыла перед Аней пассажирское, задержав поцелуем, перед тем, как сядет. Быстро на своё, за руль. Вновь к ней. Тёплыми по тёплым. Становилось всё горячее.  — У нас правда свидание? — спросила тихо недоверчивым. Что-то глодало изнутри. Червяк, который никак не хотел подыхать. — Думаешь, это ради неё? Спектакль? Веришь её словам? — Она же говорила правду, так и было? — Что я трахаю других по клубам, а потом догоняюсь сама в машине, представляя её? Правда. Ты услышала её и не услышала меня. — Услышала. — Но не поверила, — повернула ключ зажигания, тронувшись с места, — у тебя есть минут пять или примерно столько же километров. Ты либо веришь мне, либо своим тараканам. Я либо сворачиваю к тебе, либо едешь со мной. Жёсткие условия и сама вдруг сделалась жёсткой. Аня сжалась в кресле, пытаясь разобраться в себе. Две чаши, в каждой что-то имеется. Почти наравне. Хотелось выбрать её, мозг постоянно подкидывал мелочь на вторую. Автомобиль свернул к обочине. Впереди развилка. И чаши, которые поровну. — Куда едем? Упрямо молчала, сглатывая слёзы. Напряжение превратилось в солоноватую жидкость. Сочилось из глаз, носа, в гортань. Хлюпала носом, продолжая смотреть перед собой. Ксюша боковым по ней, вновь с визгом с места. Мимо поворота к её дому. По шоссе, за город. — Куда мы? Я же ничего не сказала. — Тебе и не нужно. Не можешь решить ты, значит решаю я. Резко развернуло поперек трассы. Три ночи, на километры вперёд никого. Сиденье назад. Оба. Опрокинула себя. Лицом к ней. Мазнула по глазам, носу, остановилась на губах. Пальцы потянулись к краю футболки, своей. Начали движение вверх. — Я сама, стой, — низким прошептала Аня. С пассажирского на водительское. Кресло двинулось до упора назад, чтобы не мешал руль. Впрочем, сейчас уже ничто не в силах помешать. Сам черт. Ведь он послушно с руки. С ее. Дождалась.