Тишина

19 сентября 2013 года, район Синдзюку, Токио. Штаб-квартира L. Тишина. Ничего, кроме звенящей тишины вокруг. Пустота. Холод и темнота. Цепкие пальцы судорожно сжимают клочок бумаги. Ладонь чувствует грубую податливость фактуры. Слух улавливает звук сминающейся формы. Черные глаза широко открыты и безучастно созерцают далекую мертвую точку. Как давно он находится здесь, окруженный пространством большого помещения? Он не помнит. Пальцы сжимаются сильнее. Ногти впиваются в ладонь. Свободная рука пытается нащупать точку опоры, осторожно скользя по горизонтальной плоскости. Первый удар сердца оглушает изнутри и по телу мгновенно разливается живое тепло. Это не нравится L. Как и те выводы, к которым он приходит за последние двадцать секунд. Клиническая смерть? Или… Нет. Никаких «или». Он лежит на полу и пытается усмирить растущее чувство липкого страха неизвестности. L, пошатываясь, медленно поднимается на ноги. Осматривается. Погруженный в темноту командный пункт, оборудованный бесполезными сейчас IT-девайсами, вызывает осторожное недоумение. Рюдзаки не удается объяснить свое нахождение внутри режимного объекта. Безжизненные плоские мониторы пугают почти призрачной пустотой. В каждом из них L видит туманную тень собственного силуэта. И отражение красной световой панели с надписью «Exit», мерцавшей за спиной. Рюдзаки стремительно направляется к выходу. Обнаруживает, что система внутренней безопасности отключена и дверь не заперта. Оказавшись в темном холле, он внезапно останавливается и напряженно вслушивается в искусственную пустоту. - Здесь есть кто-нибудь? – Но глубокая тишина по-прежнему безответна. Одиночество заброшенного здания пахнет сыростью, пылью и смертью. Смертью?.. Медленно, почти против воли, L оборачивается, будто на зов незнакомого голоса. И видит позади только красный прямоугольник дверного проема. В его монолитную композицию вписаны мониторы, стол и два офисных кресла. Настороженный взгляд цепляется к последним. Они пробуждают любопытство и тревожное предвкушение того, что он упускает нечто важное. Но не может вспомнить, что именно. Пульс неровно стучит в висках и над ключицей. Нет, ничего особенного. Ни-че-го. Игра воображения… Смутное déjà vu... Рюдзаки выжидающе смотрит на тени под столом. Но те лишь мрачно усмехаются ему. Кажется, сейчас самое время для того, чтобы в бешенстве проклинать судьбу за вопиющую несправедливость, но вместо этого L испытывает лишь пугающее равнодушие. И обреченно улыбается теням в ответ – гнев придет позже… Стремясь вырваться из угнетающей темноты, Рюдзаки ищет выход из комплекса смежных комнат. И находит. Снаружи дверь оказывается опечатанной поливиниловой лентой с однозначной надписью «Сrime scene. Do not cross». Со смешанными чувствами он срывает ее и беспрепятственно выходит в коридор. Так начинается бесцельный променад вдоль высоких стен из тонированного стекла, по ту сторону которых – дневной свет и геометрические очертания Синдзюку. L не знает конечного пункта назначения, но путь как будто кажется знакомым. Сжимая обрывок ленты в руке, он решает довериться инстинктам – и они выводят его на крышу здания… Слабая улыбка дрожит на губах, когда Рюдзаки смотрит в небо... Ветер кажется посланником воли свыше. Жестоким и свободным, не запертым в клетку небоскребов. В холодной свежести витает аромат осени. Оказывается, L скучает по таким вещам, на которые привык не обращать внимания... Он оглядывает город с высоты – и минута умиротворения безжалостно заканчивается, уступая место новому потрясению. Рюдзаки понимает, что не узнает местности: привычный облик Синдзюку потерян, измененный новыми постройками… Он не верит в то, что сейчас, действительно, 2004 год. Не верит, что с того света возвращаются… Опасно приблизившись к краю здания, Рюдзаки забирается на парапет и, глядя на движущиеся точки людей внизу, сжимается в комок. Их голоса и шум дороги не долетают сюда. Дрожа от холода, он тщетно пытается справиться с чувством полной безысходности. Перед L простирается его ад. Заслуженный и дарованный. Неблагодарный мир… Пальцы разжимаются и обрывок ленты испуганной птицей вырывается прочь. Ветер с остервенением подхватывает его, перекручивает и бросает в высоту…