Откровение

1 Иногда крыша «Судзурана» казалась мне какой-то особенной «чакрой» школы… - Когда-то с Гендзи мы искали место, откуда видно самый красивый закат. Я никогда не верил в судьбу. В предопределение. В неизбежность. Мое детство поглотила борьба за выживание на улицах. Чем взрослее я становился, тем сложнее оказывалось пробивать дорогу наверх. - Я думал, что мы с ним будем друзьями до самой смерти. Но иногда я задаю неизвестным богами один и тот же вопрос. Почему они допустили, чтобы НАШИ с Тацукавой жизни настолько тесно переплелись? - А теперь? В детстве многое кажется простым и понятным. С возрастом все элементарное обрастает ненужными условностями. Становясь старше, мы совершаем глупые поступки. Чаще всего. - Теперь каждый сам по себе. Тацукава лжет. Он часто лжет. Не со зла. Думает, правда оскорбит мое самолюбие. Слишком заботливый. С отлично развитым инстинктом самосохранения. Уверенный в том, что я не замечаю фальши в его игре. Хочет как лучше. Его право. - Если что, то я готов его кинуть. Я верю. Равно, как и каждому неприятному открытию. Они больше всего походят на правду. 2 Дом семьи Тацукава. Произведение современного архитектурного искусства. Продуманная и эргономичная планировка. Приусадебный участок – шедевр ландшафтного дизайна. Проект реализован за баснословные деньги, которые людям-вроде-меня не снятся даже в самых светлых снах. Апартаменты, сконструированные по антисейсмичным технологиям. 11000$ за квадратный метр. Земельный участок. 3000$ за квадратный метр. Налог на недвижимое имущество – в размере 1,4% от его стоимости. Недоступная моему пониманию проза жизни. Люди-вроде-меня благодарны возможности проживания в халупе за месячную арендную плату 400$. Люди-вроде-меня счастливы, если остается наличка на пожрать пару раз в неделю. Поскольку с некоторых пор у меня не осталось предков, способных позаботиться о моем выживании, мне приходится ограничиваться в желаниях и потребностях. У меня отсутствуют перспективы стать полноценным гражданином общества. Мой путь к самосовершенствованию устлан скользкими предложениями. - Что ты делаешь?.. – Выхожу из ванной комнаты, обернувшись мягким полотенцем. Многое в жизни я стараюсь получать на халяву. Например, стоимость использованного литра водопроводной воды не включается в арендный прайс моей конуры, а Тацукаву совершенно не парят бытовые мелочи. Поэтому мне не стыдно пользоваться его расточительностью. Равно, как и его не смущает мое постоянное покровительство. Наш тандем представляет собой идеальный симбиоз двух паразитирующих существ. - А, это… - Тацукава не спешит прятать от меня детские фотографии. Потому, что я уже видел многие из них. И ни одна не вызвала ожидаемого умиления. Богатенький маменькин сынок. Ни на что не способный. В глубине душе меня это всегда раздражает. Но ЭТИ снимки вызывают искренний интерес. На большой кровати по разбросано множество цветных картинок. Глянцевый блеск. Маленькие фигурки, застывшие в движении. - Это, что, Такия рядом с тобой? – Задумчиво изучаю двух пацанчиков на снимке. – Кажется, вам было очень весело… Токио молча кивает в ответ. Удрученное выражение его лица открывает маленькую тайну: Тацукава часто пересматривает именно ЭТИ фотографии. Ностальгия?.. Такия. Макисэ. Томура. Тацукава. И я. Диверсия, учиненная хосэновцами, собирает нас на крыше «Судзурана». Отсюда открывается самый широкий ракурс на пожар в спортзале. Уже слишком поздно предпринимать меры по устранению причины возгорания. Постройка, щедро орошенная бензином, вспыхивает как стог сухого сена. Уверен, в каждом из нас выходка поднимает волну здорового школьного патриотизма. Однако только мы с Такией не теряем самообладания. Лидера GPS грузит неведомый депрессняк, накативший как нельзя во время. А меня гораздо больше занимает поведение Тацукавы, который разражается неадекватными претензиями к нему. Он бросает Такии вызов. Нет, не как новому вождю «Судзурана». Это что-то личное… В исполнении Тацукавы такие вещи становятся слишком очевидными. - Ну, давай, ударь меня! Не стесняйся! – он вертится вокруг Такии, провоцируя на драку. Каждый собравшийся здесь понимает, что у Токио нет ни единого шанса одержать победу. Не вмешиваюсь до тех пор, пока Такия, наконец, не начинает терять терпение. Перехватываю его руку. Это мой долг. Защищать. Это мой гребаный долг!.. Только теперь я начинаю понимать. Тацукаву мучает чувство вины за что-то. И он не знает, как от него избавиться. Не знает, как искупить. - Ты ничего не хочешь мне рассказать? – Продолжаю пялиться на фотографию. Друзья. У меня никогда не было настоящих друзей. Каково это? - Я устал, черт подери! – Внезапный порыв. Его ладони впиваются в мои обнаженные плечи. Толкают на кровать. Он нависает надо мной. Вдавливает в жесткий матрац. Взгляд. Боль. Остервенение. Неужели это ТЫ? Смелый. Только со мной ты смелый до полного безрассудства. За вдохновение Токио на боевые подвиги мне платит семья Тацукавы. Никакие мы не друзья. Но кто об этом узнает? Король «Судзурана» на службе у собственного вассала. Это наша долбанная маленькая тайна, от которой я пока не имею возможности отделаться. Поэтому вынужден вести себя предельно дипломатичным образом. Непреднамеренно учусь искусству ролевой игры у Тацукавы Абэ, который метит на пост главы министерства внутренних дел Японии. Я способный ученик. Только некому похвастаться достижениями. - А что ты будешь делать после школы, Тамао? – Вопросы Токио, как всегда, наполнены завидной непосредственностью. – Я собираюсь поступать в Тодай на факультет международных отношений... – Ничего иного я и не ожидал от сына представителя политической элиты. – Хотя всю жизнь мечтал учиться в Васэда-дайгаку… - Обреченно вздыхает, но не выглядит расстроенным. – Отец считает, что я должен закончить государственный университет. - Наверное, это резонно… - Мне все равно, где Токио продолжит свое образование. Мне почти наплевать, как сложится в дальнейшем его карьера. Я научился абстрагироваться. Надеюсь, Тацукава не рассчитывает на то, что наши странные отношения продлятся вечно?.. – Я планирую начать свой бизнес. – Престижные университеты – немыслимая роскошь. А потому – ненужная. - И чем же ты станешь заниматься? – Он, правда, думает, что мы хорошие друзья и ежемесячное жалование, которое выплачивает мне его семья на протяжении четырех лет, здесь совершенно ни причем. Когда Токио был мелким, его шпыняли все, кому не лень. Согласитесь, не самое достойное поведение для сына будущего министра внутренних дел. Отец никак не мог вбить эту нехитрую истину в голову своего излишне чувствительного отпрыска. И однажды кто-то очень сопереживающий подкинул ему идею завести сыну …друга. Сверстника, с которого бы Токио смог брать пример. Сильного друга, который бы заступался в случае конфликта и учил выживать. Не знаю, какие планеты сошлись над моей головой так, чтобы из всех дворовых забияк Абэ Тацукава остановил свой выбор именно на мне. Мне было всего тринадцать, когда я начал зарабатывать первые деньги. - Торговлей. – Уклоняюсь от прямого ответа. Токио не нужно знать о перспективных сделках с контрабандистами, наркодилерами и спекулянтами и об особенностях будущего товарооборота. У меня нет других путей. Только на все четыре стороны - по самой опасной дороге. В детстве Тацукава часто плакал, как девчонка. В детстве у него были длинные волосы. Как у девчонки. - Это все из-за него! Из-за Такии… - Его слезы капают на мои щеки. Его слезы горькие на вкус. Он, действительно, мало изменился с тех пор. - Токио, помнишь, как я подстриг тебя? – Говорю с улыбкой, желая разрядить обстановку. - Конечно! – Сжимает мои плечи. Наигранный гнев сквозь робкую усмешку. – Ты сказал какую-то херню типа «если хочешь быть сильным, то должен побриться налысо»!.. Мы оба смеемся. Как раньше. Когда я не испытывал противоречий между своими ролями. Тацукава перестает пускать сопли. Это радует. Когда плачут мужики, мне хочется провалиться сквозь землю. - Причем здесь Такия? – Мне, наконец, хочется узнать то, о чем я никогда не спрашивал. - Я предал его. – Отвечает, полностью владея собой. Таким он мне нравится больше. - Когда у него возникли серьезные неприятности, я испугался… И кинул его. - Вот как?.. И на протяжении следующего получаса я не смею перебивать душещипательное повествование о том, как Такия был похищен приспешниками якудза. Друзья познаются в беде? Видимо, не все. И не всегда. - Я должен был сообщить Хидео Такии о том, что его сын попал в неприятности… ДОЛЖЕН БЫЛ!.. Но вместо этого настучал СВОИМ предкам, о том, что до смерти испугался услышать обвинения от Такии-старшего, поскольку не смог помешать тем уродам… И попросил отца связаться с главой «Рюсэй-кай». Но тогда я плохо понимал… Это все равно, что попросить кого-то сунуть голову в крокодилью пасть... Разумеется, отец не стал пятнать репутацию общением с якудза. Его политическая карьера оказалась важнее жизни какого-то мальчишки… Опасаясь преследования со стороны злоумышленников, мы сменили место жительства. Мне запретили искать контакты с семьей Такия… Тацукава медленно собирает детские фотографии в коробку. Одна за другой, они заполняют пространство аккуратными стопками. - И я подчинился… Я никогда не перечил родителям… Все дело в том, Тамао, что я – дерьмо. И всю жизнь жил как дерьмо!.. По чужой указке. Даже друзей не мог выбирать сам. И ТЕБЯ выбрал мой отец!.. Задыхаясь бессильной злобой, Тацукава швыряет коробку на пол. Фотокарточки разлетаются в стороны, будто праздничное конфетти. - Я пойму, если ты посчитаешь меня ничтожеством. Конечно, Токио. Но ты об этом вряд ли когда-нибудь узнаешь. Великодушная улыбка расцветает на моих губах. Тацукава нуждается в отпущении грехов. Это вне моей компетенции. Все, что я могу – дать дружеский совет, зная, что от него не будет никакого толка. - Почему бы тебе просто не поговорить с Гендзи Такией? Формальность, вписанная в смету личных доходов. Наверное, я тоже должен считать себя дерьмом, но придерживаюсь о себе лучшего мнения. Исполнение долга. Занятие благородное. Разве не так? - Он не станет меня слушать.