Порнородео

Меня зовут Стефано Моретти, но экзальтированная ночная тусовка никогда не признает своих завсегдатаев под именами, не звучащими на манер задорных пиратских кличек. Поэтому все в нашей маленькой и дружной компании получают стебные погоняльца, которые вытесняют из памяти угнетающую паспортную реальность. Когда твое лицо заштукатурено хэллоуинским корпспэйнтом, тело упаковано в костюм бразильской дивы, сбежавшей с карнавала в Рио, а твои манеры пародируют счастливого гея на лав-параде, гордо несущего радужное знамя в массы, глупо продолжать оставаться Джоном, Крисом, Брайаном и прочими ботанами. Поэтому если твоя жизнь – не бесшумный поток вяло текущего говна, возьми ЯРКОЕ имя. Или застрели себя в жопу, сучка. - Meow, девочки! – Синди, наконец, закончил пудрить носик кокаином и выплыл из сортира с грациозностью пьяной шлюхи. Я редко видел нечто более омерзительное, чем мужик под пятьдесят с разрисованной рожей, которая заросла трехдневной щетиной, и с запахом пота нервно-паралитического действия. Однако его клич вкупе с воздушным поцелуем оказывал почти такой же необъяснимый эффект как «зиг хайль!» на вытянутой руке, и поэтому каждый из нас разразился ответным нетрезвым мяуканием котов, которым в детстве наступили на горло. Сегодня за бутылочкой вискаря сборище псевдонимных пидорасов обсуждало дела семейные. Что ж, так или иначе, никому не чуждая тема. Однако когда мне предложили «встать на стул» и высказаться, я отказался. В приступе нежности педрилки любили запытывать друг друга душевными вопросами, чтобы посредством эксгумированных психологических травм детства обрести новых единомышленников. Ну, кого из вас мамаши одевали в девчачьи платьица? Скольких – гнобили страшеклассницы? А кто был сопливым лириком от природы и просто хотел выебать всех своих друзей? Эта плюшевая херня, во истину, объединяла. Но не в моем случае. Я не мог и не хотел делиться реальными фактами из биографии. Особенно, если большинство из них были компрометирующего содержания. Но рано или поздно кто-нибудь НАСТОЙЧИВО поинтересуется, ПОЧЕМУ я стал Соней. И тогда мне придется как-то отмазываться от грязного налета прошлых лет. Я отхлебнул бухла из любезно протянутой мне бутылки и закурил его сигареткой. - Что-то перепихнуться захотелось. – Как бы невзначай произнес мой рот. Раздалось одобрительное хихиканье. Пришлось ОЧЕНЬ мило улыбнуться, чтобы некоторые КАТАСТРОФЫ не обольщались. По обыкновению, беспорядочными сношениями я привык снимать нервное напряжение, т.к. курево-ширево давно перестало вправлять мозги. – Ты. Ты. И ты. – Фриг Фрики, Скид Стриа и Уитч Уинтер – мои верные compares, которых можно было даже ни о чем не просить. Благодаря неуемной страсти к экспромтам и авантюрам они всегда оказывались желанными клоунами в любом балагане. Они знали все и обо всех: в какой позе, где и как. А про меня им известно уже СЛИШКОМ много. Настолько, что пора было валить их к чертовой матери. Спустя пять минут мы вчетвером заперлись в кабинке общественного туалета. - Шлюхи. ШЛЮХИ! ГРЕБАНЫЕ ШЛЮХИ!!! – Мои истерические вопли, наверное, были слышны даже на улице. Размазав товарищей по стенкам в буквальном смысле слова, я глумился над их поверженными телами. Редкий гомик давал сдачи. Размалеванная шваль панически боялась конфликтов и тупо не желала получать штрафных пиздюлей по гладко выбритой заднице. Слово «СТОП» всегда являлось для меня пустым звуком и чужого права на спасение я не признавал. Поэтому игры в БДСМ ничем хорошим для моих подопечных никогда не заканчивались. - Поднимайтесь, нахрен! Чего разлеглись?! – Поддел ногой одного, другого за волосы попытался поставить в вертикальное положение. На третьего плюнул. – Я проломлю башку каждому, если кто-нибудь из вас не соизволит полизать мои яйца. И меня не волнует, о чем вы там думаете, отдыхая мордой в дерьме. Я ласково улыбнулся, оторвал кусок туалетной бумаги, намочил его водой из открытого сливного бачка и церемонно вытер кровь с кастета. Затем набрал пригоршню той же самой затхлой ржавой субстанции и выплеснул на первое попавшееся лицо. - Проснись и ПО-О-ОЙ! – Иногда я ничем не отличался от самого обычного быдла, какое всегда можно встретить в любой подворотне. Сложно поверить, но когда-то мою «клубную» тусовку составляли именно такие субчики; да и я был в те времена был всего лишь немногим более сообразительнее бабуина. Размышления о смысле жизни меня начали донимать гораздо позже. Тела закопошились. Началась невнятная движуха, сопровождавшаяся слабыми попытками подняться на ноги. Фриг Фрики первым обрел вертикальное положение. Но, к моему разочарованию, лишь затем, чтобы попытаться открыть дверцу кабинки и свалить куда подальше. Я быстро пресек маневр, зацепив беглеца за шкирку. Тот, потеряв равновесие, навалился на меня - и мы оба сползли по стенке. - Фригги. СУКА. – Его разбитая морда по-прежнему оставалась привлекательной – это завтра на нее невозможно будет взглянуть без отвращения. Я схватил Фрига за волосы на затылке и грубо притянул к себе. Погладил его по костлявой спине. Пожалел. Маленькая дрянь, как же тебе нелегко пришлось сегодня. Бла-бла-бла. Но ты не мог не знать, что файт – моя любимая прелюдия, после которой хочется по-зверски засадить. - Ну, что, любовь моя... – Наступая на стонущие тела, я поднялся на ноги. Поставил Фрига раком, когда он попытался оказать сопротивление, весело пнул его под зад. От инерции от удара тот долбанулся головой об стенку. Не сильно, но этого хватило, чтобы он смирился со своей судьбой на ближайшие пять минут. Далее все произошло достаточно быстро: я стащил с него юбочку, не особо церемонясь, разорвал колготы, спустил труселя и примерившись, вставил. Вцепившись в его тощие бедра, начал быстро двигаться – очень хотелось кончить. До одержимости. Фригг упирался башкой в стенку и с каждым толчком его голова, словно болванка, билась об стену с глухим звуком. - Эй там! Ебитесь потише! – из соседней кабинки донесся чей-то возмущенный голос. - Фак офф, ушлепок! – верхней подачей я швырнул туда рулон туалетной бумаги. - Позовите охрану… - Прохрипел Фригги. - ЧЕГООО, зайчонок?! – Резко вогнал член глубже, так, что Фриг уперся в стену и едва не свернул шею. – Зачем это нам охрана? Не говори глупостей, МИЛЫЙ. – Улыбаюсь, делая заключительные фрикции. Кончать всегда было приятно. Не важно куда и в кого. Вытащив член из задницы Фригги, я приступил к поиску новой жертвы. Одной сладенькой попки мне показалось маловато, но совать хрен туда же при наличии еще двух свеженьких и тугих дырочек было, по меньшей мере, скупердяйством. А я привык к грубой расточительности. Поэтому я аккуратненько отпихнул от себя Фриг Фрика и похотливыми ручками потянулся к ближайшей заднице. В целом, не принципиально, кому она в итоге будет принадлежать. «КАКАЯ, В ЖОПУ, РАЗНИЦА»?! В прямом смысле слова. Жопы у пидоргов все одинаковые – рабочие. И срут они чаще, чем нормальные мужики. И невкусно пердят по ночам. Одним словом, мерзкие грязные животные. И никакой красочный мэйкап им уже не поможет. - В позу, милый, в позу. – Второй жертвой оказался все таки Скид и он, к моему разочарованию, даже не думал сопротивляться. Хлопнул мальчика по попке, он дословно понял мою команду и окровавленными руками принялся стаскивать с себя все, что могло помешать мне совершить полноценный половой акт. - Давай, релакс, дорогой. – Поплевав на ладонь, я обхватил член и увлажнил его слюной. Затем с третьей попытки вломился в прямую кишку Скида. Там оказалось очень тепло и уютно. Дальше – дело техники. И пока я оттачивал мастерство, Фриг Фрики сумел подняться. Опираясь на стены, он доковылял до дверей и резво выскочил наружу. Подрываться в погоню было уже поздно и бессмысленно. Да и прерываться из-за какого-то мудака не хотелось. Черт с ним! Я дотянулся до задвижки и снова запер дверь кабинки. К тому моменту, когда в дверь раздался стук с ноги, я уже успел кончить три раза. Однако такая настойчивость сбивала всю дальнейшую романтику. - ДА КТО ТАМ, БЛЯДЬ?! – Без всякой скромности заорал я на весь сортир. - Это, БЛЯДЬ, охрана. – УПС! Не ждали, называется. Теперь понятно, кому Фригги побежал плакаться. - Открой дверь, сука, чтобы я мог переломать твои кости перед тем как сдать их по частям в полицию! - ОТЬЕБИСЬ! – Наверное, посыл в пешую сексуальную прогулку был поспешным решением. Но когда я об этом задумался, дверь уже снесли с петель. И застали нас со Скидом в крайне живописном положении. В проходе замаячило два бугая по два метра в развороте. Им потребовались доли секунды, чтобы оценить обстановку. Одно бесчувственное тело на полу. Другое тело – в кровище-дерьмище и общем угнетенном настроении. И я, довольный, целый и невредимый. - Хана тебе, урод! – и в следующую секунду вышибала с ноги отправляет меня в жесткий нокаут. Перед незапланированной отключкой меня успевают взволновать всего две вещи: собственное личико, которое будет обезображено, как минимум, недели на полторы и член, который вряд ли кто-то уберет обратно в штанишки. Вот и поговорили. Потенциальными наследниками адепта высокой моды и просто амбициозного фэшн-дизайнера Джиакомо Моретти оказались его нерадивые дети, к которым отец никогда не испытывал нежных чувств. Двое из них отличались скандальными пристрастиями и были по-настоящему ненормальны в своем искренне потребительском отношении к искусству. Например, мой старший брат Горацио питал недвусмысленную слабость к тщательной нашинковке симпатичных шлюшек в духе Буффало Билла. А средняя сестричка Николетта бережно коллекционировала то, что от них оставалось – сумочки, туфельки, побрякушечки. И только я, не отличавшийся извращенной фантазией, не имел никакого умопомрачительного хобби. Весь мой великий талант заключался в патологическом нарциссизме, истерическом нраве и умением вышибать бабло из престарелых педофилов. Разумеется, чувствовать себя хронической бездарностью и творческим неудачником было крайне неприятно. Поэтому я решил, что с серыми буднями пора завязать, бросив громогласный вызов обществу. Молчаливый протест Горацио и Николетты – неудачная модель поведения для такого тщеславного ублюдка как я. Ну, вы подумайте, КОМУ бы я смог рассказать о собственных трудовых подвигах в этом случае?! Следователю на допросе?! Ха-ха! ХА. ХА. Нет, мне нужен был вариант попроще. И такой, за который обычно не сажают в обезьянник к милыми, а главное, обходительным гориллам. Можно сказать, что Соней я стал назло всем своим успешным и самореализовавшимся родственничкам. Но Соня все-таки попала за решетку. Правда, совсем не за те грехи, за какие ей бы следовало там оказаться. Поэтому очень скоро она выйдет на свободу. Жизнь прекрасна. Смайл, мазафака.