Будем счастливы!

Будем счастливы? - спрашивает Маяковский, поднимая початую бутылку вина вверх. - Будем счастливы! - восклицает уже и без того пьяный Есенин. Его сильно шатает, он облокачивается на старенький стол в квартирке Маяковского и протягивает непослушную руку вперёд, пытаясь достать до бутылки. Владимир и сам не очень твердо стоит на ногах, но убирает руку назад, заставляя Серёжу нахмуриться и шагнуть к себе. Блондин отцепился от стола, грустно скрипнувшего, и шагнул на совсем ватных ногах к товарищу. Маяковский обхватывает Есенина за талию, сжимая ее рукой. Есенин ойкает и пьяненько хихикает, кладя свои руки на сильные плечи и проводя ими по короткому ёжику волос, так приятно щекочущего ладони. Маяковский вздыхает и сжимает руку на талии ещё сильнее, прижимая белокурого ангела сильнее к своей груди. Есенин смеётся, запрокидывая голову, а потом забирает бутылку из непослушных пальцев Володи, все также оставаясь в объятиях. Он прикладывается яркими губами к горлу и выпивает чуть ли не половину бутылки, но потом вспоминает и протягивает ее Маяковскому. А тот игнорирует ее, прижимаясь своими губами к губам блондина, ощущая жар и весь выпитый ими за этот вечер алкоголь. Есенин неразборчиво матерится своим грубым голосом, но отстраниться не пытается. Лишь прижимается сильнее, устраивая руки на груди брюнета. Они так бы и целовались, если бы воздуха хватало легким. Но всему приходит конец, и они отстраняются друг от друга, разглядывая так, будто видят в первый раз. И ни один не скажет о тесноте в штанах, списывая все на действие алкоголя.