Вокруг Лёши гулом кричала толпа парней и девушек, слишком громко смеясь. Он вообще не знал, как оказался здесь. Его окружали незнакомые люди и некоторые ребята из сквада, а он отстранённо попивал свой напиток, сидя, казалось бы слишком далеко от всех. Ему даже и не хотелось как-то вливаться в разговор, ведь настроение было не к чёрту.
Сок, что он хлебал уже почти час, приелся и оставалось только отложить его в сторону. Тяжёлый взгляд упал на Вову, что энергично размахивал руками и кричал. Казалось, что почти все наблюдали за ним и слушали его внимательно, лишь одинокий Хесус глазел на свой стакан и погружался в свои размышления. Ему было здесь не хорошо. Когда его окружает пьяная толпа и громкие выкрики со смехом, что так надоели за эти три часа пока он был здесь. Он поднялся с дивана и направился к балкону, оставляя позади себя всех.
На свежем воздухе стало легче. Когда громкая музыка стала тише и приглушённой, а вокруг не вились всякие неизвестные люди. С самого начала ему казалось плохой идеей приезжать сюда, а окончательно добил его Вова. За весь вечер они смогли только поздороваться и больше ничего, тот намеренно его игнорировал и не замечал, отдавая предпочтение своей любимой девушке и друзьям, что окружали его. Хесу, казалось, что его будто променяли. Ведь зачем он ему сейчас нужен, поплакаться не надо было, помочь с чем-то тоже, потому его и отбросили на второй план.
Как какую-то ненужную вещь.
— Да пошёл ты нахуй, Вова Братишкин, — прошептал парень, перебирая в своих пальцах телефон.
Он облокотился на перила и смотрел вверх, на ночное небо, где россыпью лежали яркие звёзды, отражаясь в его кристально чистых глазах яркими огнями. Разглядывания прервал противный скрип двери. Глаза сразу же загнано посмотрели на входящего и застыли. На пороге стоял никто иной, как Братишкин. Заявился сюда, пытаясь зажечь сигарету, что находилась меж зубов и также застыл, вглядываясь в ошарашенного парня.
— Привет, Хес, — промычал он, всё пытаясь закурить. Зажигалка как назло вечно тушилась и приходилось долго с ней мучаться. Его незаинтересованный взгляд упал на худощавую фигуру, что отвернулась от него обратно. Он не желал даже и смотреть на его лицо. — Чего ушёл?
— Устал.
Отчасти — это являлось правдой.
Вова лишь хмыкнул, становясь рядом с парнем. Он повторил его позу, облокачиваясь на железные перила. Прижимая к своим губам фильтр, от надоевших уже вишневых чапман, он засмотрелся; хмурым взглядом из-под бровей смотрел на чужое лицо, выискивая каждую эмоцию. Хесус безэмоционально глядел вперёд, специально игнорируя слишком бесстыдный взгляд в свою сторону.
Гнусные и противоречащие чувства завладели Лёшей, от чего неприятно затянуло в груди. Он боялся смотреть на него не из-за своей злости, а из-за другого. Чего-то более приятного и теплого, что появлялось у него при одном взгляде на Вову. Мразотная влюблённость в своего друга являлась клеймом на всю жизнь. Он знал о невзаимности своих чувств, да и особо как-то не спешил раскрываться. Важнее было сохранить дружбу, хоть какую-то, но и это в последнее время тоже ухудшалось.
Он же видел, как постепенно тёплые глаза превращались в насмешливые и пустые, давая знать, что им перестали интересоваться. Постоянно слышать в свой адрес не самые лучшие слова, да и отвечать тем же, чтобы никто не подумал лишнего. Постоянно чувствовать опустошение после каждого их разговора. Постоянно-постоянно-постоянно. Как ему всё надоело.
— Что происходит с тобой? — молчание послужило ему ответом. Казалось, тот размышляет над вопросом, но Хесус видел, как в его глазах появились странные эмоции, что не были ему подвластны.
— А разве со мной что-то происходит? — ему ответили сухо, будто отмахиваясь от какого-то назойливого человека.
Лёша усмехнулся. Опять, опять он делает вид, что ничего не происходит. Будто так и должно быть. Руки неприятно стиснули разбитый телефон, а смотреть он так и не решался.
— Почему ты игнорируешь меня? Злишься на меня? — Хес пытался. Пытался поведать о своих переживаниях, но в ответ получал только тихие смешки, — Да, что с тобой случилось? — кричал и надрывал голос, сжимал чужие холодные руки и чувствовал как бешено стучит сердце, — Ты сам всё начинаешь это. Пользуешься мной, только когда тебе это нужно. Хес помоги, Хес помоги! Сука, мне бы кто помог.
— Тебя не должно это касаться, — он выплевывал каждое слово, дыша ему прямо в лицо, — Тебя не должно ебать как я себя чувствую. Забудь, блять, обо мне.
Лёша застыл. С такими же эмоциями и лицом, оглядывая, как Братишкин, начал приходить в себя. В чужих глазах на миг проскользнул стыд и тот казалось хотел, что-то сказать, как его прервали. Жевалки заходили, и Лёша уже не сдерживался.
— Да, иди ты нахуй! — он дошёл до точки кипения. Взорвался окончательно и отбросил от себя чужие руки, — Забудь обо мне? У тебя всё в порядке с головой, Вов? Тебе нормально говорить — это человеку, что любит тебя? Человеку, что постоянно выручает тебя, помогает и встречает с теплотой, и ты смеешь говорить такое? Может мне ещё прекратить наше общение?
Внутри у Хесуса всё перевернулось, стоило ему почувствовать как его оттолкнули от себя и он шатаясь на ногах, навалился на перила. Ему было страшно. Его сковывало, а к глазам подкатывали слёзы. Ему хотелось исчезнуть. Перемотать время. Сделать так, чтобы этого разговора никогда не случилось.
— Что ты только, что сказал? — он не верил. Он дрожал и смотрел, как его уже бывший друг, отворачивается от него. Он не желал на него и глядеть, не хотел видеть разочарование в его глазах и ненависть, к такому как он.
— Я тебя люблю, — повторил. Надеялся, что его наконец-то услышали.
Гробовая тишина. Они замолчали и между ними появилось огромное напряжение, что давило на мозги. Никто не смел заговаривать. Хесус просто ждал. Даже и не надеясь на взаимность.
— Мне насрать, ну реально насрать, — он ушёл. Напоследок, громко хлопнув дверью. Оставил его одного. В истерике сжимать свои руки и чувствовать, как последние силы покидают его. Ему пришлось сдерживаться, прикладывая все силы, чтобы не разреветься во весь голос. Проиграл в битве с самим собой и дал себе момент, чтобы выплакаться. Долго копил в себе все эти эмоции и позволил им выйти.
Он не винил себя. Вовсе нет. Но был разочарован. Решил признаться, не надеясь на положительный ответ. Видел же, как Вова любит свою девушку и никогда в жизни бы не посмотрел на такого как он.
Закомплексованного и неуверенного в себе.
Он понимал, что ему пора уезжать отсюда. Чтобы снова не видеть всех этих пьяниц и в особенности Братишкина, что так усердно прятал своё лицо, стоило ему выйти обратно в квартиру. Он даже и ни с кем не прощался, лишь только с Гвином, что застал его в коридоре накидывающего на себя куртку и ему хватило только одного взгляда на него и тот, кажется, всё понял. Завидел, потускневшие красные глаза и ломаную улыбку. Он единственный знал обо всём. О чувствах Лёши к Вове и поддерживал, а сейчас казалось также потух, пытаясь помочь ему своими прощальными объятьями.
— Я даже и не надеялся на взаимность, — прошептал Губанов, всматриваясь в карие глаза, что наполнились только теплотой. — Слепая вера, что если раскроюсь станет легче, сыграла плохую шутку надо мной.
— Ты просто молодец, что уже признался, Лёш, — улыбнулся Гвин, всё также приобнимая парня за плечи. — Твоя, как ты говоришь, «слепая вера», помогла тебе увидеть настоящую сторону Вовы. Я надеюсь, ты быстро сможешь прийти в себя.
Они попрощались. Напоследок, снова обмениваясь улыбками.
***
Тихая ночь. А Хесус как всегда — один. Сидит, подперев подбородок и смотрит. Ему казалось, что сейчас стало в разы тише и так спокойнее на душе, чего не было уже давно. На кухне, что слабо освещалась лунным светом, он смотрел в пустоту. Прозрачным взглядом сверлил темноту и не моргал. После сцены, которая произошла неделю назад, его телефон разрывался на звонки. Было легко догадаться кем же являлся звонящий.
Вова Братишкин. Снова и снова, показывалось на экране телефона, а он игнорировал.
Единственное, что не понимал в этой ситуации Лёша — зачем он ему звонит? Для того чтобы поиздеваться, ведь тогда не смог? Скорее всего. Поиздеваться и так над разбитым вдребезги сердцем Лёши, и получить удовольствие. Впервые он так плохо думал о нём. Ведь раньше идеализировал его образ в своей голове и считал самым прекрасным, даже и не замечая, как много плохого он делает ему.
Опять эта музыка. Опять он ему звонит. Опять пытается дозвониться. Как же он заебал.
— А если я возьму трубку? — прошептал парень, жёстким голосом, — Нет, Хес, нет, пожалуйста. Забудь ты уже о нём, он же ясно дал понять, что не заинтересован в тебе.
Длинные пальцы перехватили ляжки и сжали их кожу, сдерживая себя от временного порыва. Ему было интересно, что же он скажет ему?
Голова всё равно упрямо замотала в разные стороны. Он отнекивался и пытался остановиться, когда его палец
случайно дернулся. Принимая звонок.
***
Вова винил себя. Наговорил всякой глупости в тот день, заставил близкого друга плакать. Он понимал, взаимностью не смог бы ответить. Любил свою девушку, но всё равно чувствовал себя уродом, когда грубо отказал ему. Когда видел, как тонкие плечи затряслись и ладони взмахнули вверх, вытирая слёзы, а он всё равно уходил, понимая, что его уже ненавидят. Видел, как Саша обнимал его в коридоре и они шептались, улыбаясь друг другу слишком понимающе. Тогда в груди у Семенюка разгорелся огонь. Он не понимал самого себя. Это была ревность? Быть не может. Просто он слишком напился и внушил себе какие-то глупые чувства.
Каждый день он звонил Лёше, но ему никогда не отвечали. Сбрасывали или пересылали на голосовую почту. Его можно было понять, его чувства отвергли и растоптали, а теперь пытаются дозвониться.
Он закончил стрим. В какой раз касаясь своего телефона, набирая такие запомнившиеся цифры в памяти. Набирая снова и снова, и так по кругу. Даже и не знал, что именно будет говорить. Лишь бы услышать чужой голос по ту стороны трубки и дать самому себе понять, что с ним всё в порядке. За целую неделю Хесус ни разу не подрубил, ссылаясь на свою болезнь или плохое самочувствие. Ему верили и желали скорейшего выздоровления. Только Вова понимал всему этому есть и другое объяснение, более глубокое и эмоциональное.
Может перестать ему звонить?
На миг у него в голове пронеслась мысль, которой он и хотел последовать. Понимал, что доставал его своими звонками и скорее всего выбешивал. Но остановиться не мог. Вечно крутил всё и преданно ждал, поджимая свои губы. Глаза только и смотрели на маленькую фотографию в рамочке, где стояла их старая фотография с Лёшей. Такая древняя, но зато самая теплая. Он даже и не заметил, как вместо привычной надписи вызов, появились цифры.
Он застыл в шоке, не зная, что и сказать. Он был счастлив наконец-то услышать тихое и размерное дыхание.
— Хес! — выкрик показался ему слишком громким и взволнованным. Дрожащими руками прижал к себе телефон и не верил. — Лёша…
Ему не отвечали. Молчание послужило ему знаком говорить дальше.
— Прости меня, я… — он задыхался, глотая некоторые слова. — Я дурак, самый настоящий. Нагрубил тебе и отказал, поступил с тобой слишком хуёво. А ты же такого не заслужил, ты буквально спасал меня и… Я не могу ответить тебе тем же.
Я не люблю тебя, Лёш, прости.
— Не смей извиняться за такое, — он впервые услышал его голос за такое продолжительное время и кажется встрепенулся на месте, чувствуя как сильно у него ликует сердце. — Ты не обязан, отвечать мне взаимностью.
Они замолчали. Каждый переварил свои слова и друг друга. Вова всё также трепетно прижимал к себе мобильник, слушая дыхание другого и успокаивался. Ведь Лёша же сильный человек. Всегда справлялся со всеми трудностями и Братишкин надеется, что справится и с этим. Что по сравнению с другими проблемами, было просто ничтожным. Когда он услышал, как спокойно выдохнул Хесус, он улыбнулся, сквозь все эти волнения и страхи.
— Послушай меня, Вов, — голос старшего был серьёзным, — Не вини себя в этом. Я помогу себе и справлюсь со всеми чувствами, так что, не переживай. С тебя просится только не думать много про эту ситуацию и всё.
Всё казалось таким лёгким. Просто забыть. Вова понимал, что так будет
неправильно. Отпустить всё. Лёша убедил его и оставалось только согласиться. Не слушая своё сердце, что взволнованно билось и будто вырывалось наружу.
Лёша справится. А Вова, будет
погибать, тихо вслед ему смотря.
