Отражения в поверхности пруда

Трисс искала его. Казалось, любовь должна была умереть, погибнув в неравной борьбе, но Трисс упорно продолжала искать. Она надеялась на случайную встречу в таверне или на пышном приёме, она высматривала любимое лицо в толпе, а прослышав о появившейся в какой-нибудь деревеньке твари, порой отправлялась туда, терпя все трудности дальней дороги, бредя наугад, не зная точно, найдёт ли она когда-нибудь то, что ищет. Однажды её вечный поиск увенчался успехом, и она увидела его в бальном зале, танцующим с Йен. Черноволосая волшебница льнула к нему, словно кошка, и крепко, что коршун свою добычу, сжимала пальцами его плечи. Трисс наблюдала за ними из-за колонны, не желая попадаться на глаза. Йен не позволит Геральту даже приблизиться к Трисс, а с бывшей подругой вступит в схватку. Трисс не хотелось драться. Она могла бы убить Йен, но после этого Геральт никогда не сможет ее ни простить, ни полюбить. Она молча наблюдала за тем, как спокойно и уверенно движется белый волк, и представляла, что это с ней он танцует, что на неё смотрит как на богиню, что ей будет предан до гроба. Первый год Трисс надеялась, что перепутала небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда, что её любовь к Геральту объясняется страстью, затуманенным рассудком или родовым проклятьем. Но забыть о белом волке Трисс не могла даже в объятьях других мужчин, которых сменяла в надежде избавиться от мучавших её снов. Про Геральта и Йен слагали песни, об их любви рассказывали в балладах и сказках, а Трисс оставалось учиться с этим жить. Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень Эти строки резали сердце Трисс ножом, заставляя её рыдать ночи напролет, даже когда слезы заканчивались. Второй раз она встретила его там, где вовсе не ожидала увидеть. Это произошло в лесу, под раскидистым деревом, у которого заночевала Трисс по дороге в Тодерас. Прошёл слух о таинственных исчезновениях молодых женщин в этой области, их трупы находили обескровленными, с вырезанными глазными яблоками. Кто так извращался над телами, оставалось только догадываться, но Трисс точно знала, что Геральт не упустит возможности разобраться в этом деле. Трисс проснулась от того, что услышала ржание лошади, а, открыв глаза, увидела Геральта собственной персоной, Геральта верхом на очередной Плотве. Трисс потребовалась секунда, чтобы поверить местность магией и понять — Геральт пришел один. Без неё. Осознав это, Трисс вскочила и кинулась Геральту на шею. Когда она представляла встречу с белым волком, то планировала держаться с достоинством, но сейчас не смогла совладать с эмоциями. Геральт ответил на объятье, прижав к себе волшебницу, но жест этот был дружеским. Когда-то Геральт обнимал её иначе. — Что ты здесь делаешь, Трисс? — спросил Геральт, отпустив её. — Направляюсь в Тодерас. — Зачем? Трисс улыбнулась. — Дела волшебные, —  ответила она, — ну, а ты? Собираешься поймать монстра, убивающего женщин? Трисс не собиралась притворяться, что не знает о бедах Тодераса. Геральт кивнул. — Где Йеннифер? — спросила Трисс, надеясь, что её голос звучит непринужденно, действительно так, словно она просто осведомляется о лучшей подруге. — Ей понадобилось уехать на время, — уклончиво, как всегда, ответил Геральт, — я решил правильно распорядиться этим временем. — Стало быть, вы снова расстались лет на пять? — сорвалось с языка Трисс. — Она уехала на месяц, — спокойно сказал Геральт. — Уж не к Истредду ли? — съязвила Трисс. Геральт скрестил руки на груди. — Что тебе за забота? Трисс опустила глаза. Они только встретились, а ей уже удалось наговорить всяких гадостей. Нужно срочно сменить тактику, но Трисс совершенно терялась под взглядом жёлтых глаз, заставлявших кровь бежать быстрее по жилам. — Просто не знала, что ты простил ее за тот случай. Подумала, ты… захочешь отомстить. — О чем ты? — нахмурился Геральт. — Она спала с Истреддом в Гинваэле. — То дело прошлое, Трисс, — в глазах Геральта вдруг зажегся волчий огонь, — не заставляй меня жалеть о том, что я тебя встретил. Трисс закусила губу. Ей хотелось расплакаться, но вместе с печалью в душе проснулась ненависть к этой черноволосой стерве, которая слишком глубоко запустила свои когти в Геральта. Не дав опомниться ни себе, ни ему, Трисс обхватила лицо ведьмака ладонями и прильнула губами к его губам. Трисс не испытывала ни малейших угрызений совести. Она имела на Геральта не меньше прав, чем Йен — его член побывал в них обеих. Геральт отстранился, но Трисс снова соприкоснулась с ним губами и на этот раз проникла в его рот языком. Геральт снова отстранился, и снова Трисс поймала его губы, а потом почувствовала, как язык Геральта принялся ласкать её в ответ — и вот уже ведьмак и волшебница сжимали друг друга в объятьях, целуясь под лунным светом. Сердце Трисс сходило с ума, колени подгибались. Она не верила в то, что её самые постыдные сны стали явью, что наконец-то она может прижаться к своему ведьмаку, перебирая пальцами его серебряные пряди. — Трисс, — Геральт резко прервал поцелуй, — не нужно. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. — Йен столько раз изменяла тебе, — прошептала Трисс, гладя его плечи, — почему ты не можешь? — Не говори, о чем не знаешь. — Я все знаю, я знаю Йен дольше твоего! Думаешь, ты единственный, с кем она была в подобных отношениях? Неделя вместе — полгода в разлуке, для Йен это привычное положение вещей. Видя, что Геральт уперся, Трисс приобняла его одной рукой, а вторую положила ему между ног. — У тебя стоит, — прошептала волшебница. Её охватило чувство радости и превосходства. Йен сколько угодно могла называть ведьмака своим, но Геральт возбуждался при виде Трисс, и с этим Йен уже ничего не могла поделать. Вот почему она так вцеплялась в него на балах. Она не боялась, что Геральта уведут, она опасалась, что он сам уйдёт от неё. Что ж, ты правильно опасалась, подруга. — Всего один раз, — страстным шёпотом произнесла Трисс, покусывая его нижнюю губу и сжимая пальцами твердый бугорок. Ведьмак смог сохранять самообладание еще только несколько мгновений. Геральт всегда брал жёстко. Трисс не особо нравился грубый секс, но с ведьмаком она была готова попробовать все на свете. Геральт прижал девушку к стволу дерева, просунув колено между её ног. Трисс застонала и закусила мочку ведьмака, а после принялась покрывать поцелуями его шею, шепча: — Мой, мой, мой… Геральт не возражал, — возможно, он вообще не слышал Трисс, поглощенный желанием, на которое так рассчитывала волшебница, желанием, которое его и погубило. Трисс не сомневалась, что Йен узнает об этой ночи, но к тому времени, быть может, удастся околдовать Геральта своим телом настолько, что он навек забудет про черноволосую магессу. Стоило Трисс расстегнуть ремень на поясе ведьмака, Геральт развернул волшебницу лицом к стволу и задрал юбки её платья. Трисс чувствовала, как влажно стало между её ног, слышала, как бешено бьётся её сердце. Она хотела ведьмака безумно, она изголодалась по его любви, она готова была на все ради его рук на своих грудях… Ведьмак сжимал их несильно, проводя пальцами по вставшим соскам. Трисс помнила, что во время секса в Геральте просыпалась буквально звериное желание, но во время прелюдии он был способен доставлять девушке удовольствие. Геральт не тискал, а ласкал ее тело, пока Трисс, сама изнемогающая от желания, терлась бедрами о ствол дерева. — Возьми меня, — выдохнула она, — Геральт, любимый, я больше не могу… Трисс вскрикнула — ведьмак вошёл слишком резко. А потом принялся втрахивать её в дерево, держа за волосы и откидывая голову назад. Трисс ощущала себя шлюхой, которую жёстко дерут на задворках борделя, и ей нравилось, насколько это было пошло. — Шлепни меня, — шептала она, — шлепни, милый… Геральт выполнил просьбу, и Трисс вскрикнула от наслаждения. Она прогнулась, подставляя Геральту ягодицы, которые тот принялся звонко шлепать, свободной рукой придерживая Трисс за бедро. Девушка скулила от восхитительной смеси боли и наслаждения, от чувства, что спустя два долгих года она, наконец, может забыться в объятьях Геральта, пусть всего на одну ночь. Геральт куснул Трисс за шею, и ноги её забились в сладкой судороге. Ведьмак кончал в Трисс, пока волшебница поскуливала и царапала ногтями кору. А потом оба рухнули на землю, сжимая друг друга в объятьях. Трисс опустила голову на разгоряченную широкую грудь ведьмака. — Я люблю тебя, — прошептала Трисс. Ответа не последовало — волшебница и не ожидала его услышать. Чары счастливой ночи постепенно спадали, пора было вернуться в холодную серую реальность. В реальность, в которой небо перепуталось со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда. — Я должен быть с Йен, — ведьмак перестал гладить рыжие локоны Трисс и приподнялся на локтях, — зря я сломя голову помчался в Тодерас. Трисс хотела принять поражение с достоинством, но против воли у неё вырвалось: — Останься со мной. Геральт посмотрел на неё. Луна сверкнула в жёлтых глазах. — Не могу, — сказал он, — мы не предназначены друг другу, Трисс. Я увлёкся тобой когда-то, но я не в силах полюбить тебя так, как люблю Йен, — Геральт перевёл взгляд на небо, в центре которого сияла Луна. — То, что произошло между Йен и Истреддом, уже давно в прошлом. Ты воскресила умершее во мне желание заставить Йен оказаться на моем месте. Оказаться преданной. Я попробую объяснить ей это, когда вернусь к ней. — Она возненавидит тебя, — голос Трисс дрожал от обиды и гнева, — она не простит, вот увидишь. — Однажды простила, — Геральт поднялся и направился к Плотве, — я надеюсь, ты найдёшь того, кто искренне тебя полюбит, Трисс, но я на эту роль не гожусь. Поднявшись, Трисс подошла к Геральту. — Тогда поцелуй меня, ведьмак, поцелуй как в последний раз, и больше ты меня не увидишь. Геральт медлил несколько мгновений, а потом обхватил лицо Трисс и соприкоснулся с её губами. Волшебница чувствовала, как по щекам текли слезы, пока она ласкала горячий язык Геральта из Ривии, ведьмака, который украл и разбил её сердце. — Нам не нужно обрывать все связи, Трисс, — прошептал Геральт, прервав их последний поцелуй. — Нет, нужно, — скрепив сердце, сказала Трисс, — Это нужно людям, которые друг для друга лишь отражения на поверхности пруда. Со слезами на глазах Трисс наблюдала, как Геральт верхом на Плотве скрывается в глубине леса, наблюдала, зная, что за ним не последует. Она могла получить тело ведьмака, но не его любовь. Трисс не знала, какой теперь станет её жизнь, но сквозь жгучие слезы она слабо улыбалась. Улыбалась, потому что сегодня Геральт был с ней, а не с Йен. Улыбалась, потому что всего на одну неповторимую ночь, но победила.