Вариация

      Мо Жань, уставший и вымученный, сидел прямо на полу в тренировочной комнате. Сегодняшний день был особенно тяжёлым ведь совсем скоро пройдёт выступление. Конечно, главная роль досталась вовсе не ему — не хватило достаточных навыков. И пускай он занимался со своим наставником Чу Ваньнином, удивительных успехов молодой ученик не приносил.       Был вечер, на улице сияли только огни фонарей и домов. Тёплый свет в комнате давил на нервы, Мо Жань тяжело дышал, уставившись в окно. Но он не обращал внимания на то, что видел. Погружённый в собственные мысли, он даже не заметил, как к нему подошли два человека.       — Псина, ты так и будешь тут сидеть? — раздался язвительный голос Сюэ Мэна. Мо Жань медленно вскинул голову и посмотрел на это нахальное лицо кузена.       — А-Жань, мы идём на остановку… Тебя подождать? — улыбнулся ему Ши Мей. У него была чудесная улыбка, чудесное лицо и Мо Жань иногда думал, что это лицо будет идеально смотреться на афишах театра.       — Идите без меня, — отмахнулся Мо Жань.       Потом посыпались раздражающие упрёки Сюэ Мэна, и Мо Жань не мог упустить шанс всячески его поддеть. Обиженный шутками двоюродного брата в свою сторону, Сюэ Мэн вышел из комнаты и громко хлопнул дверью. Ши Мей вздохнул, ещё раз окинул взглядом одиноко сидящего Мо Жаня, и ушёл искать «юного Феникса».       Оставшись в тишине и одиночестве, Мо Жань думал о своём наставнике Чу Ваньнине. Сегодня он был сварливее, чем обычно, потому без передышки заставлял делать сложные приёмы по несколько раз. Это злило Мо Жаня, но он не мог противиться. С другой стороны, может ему и правда не хватало навыков, и именно это видел Чу Ваньнин?       Затылком парень почувствовал чей-то взгляд, но сзади никого не было. Только на полу лежал контейнер с вонтонами, аккуратными, посыпанными сверху зелёным луком.       «Должно быть, Ши Мей оставил их здесь», — предположил Мо Жань.       На душе потеплело. Хоть кто-то заботился о нём в это нелёгкое время. Он прихватил с собой контейнер и вышел. Живот заурчал от запаха еды.              Ши Мей непонимающе уставился на Мо Жаня. Он не показывал своего ярого негодования, только вежливо произнёс:       — А-Жань, это не моё, — он указал на жёлтый контейнер, который ему протягивал одноклассник.       Мо Жань тоже удивился и убрал коробчку обратно в рюкзак. Ученики снова принялись за растяжку. Подготовленные мышцы легко тянулись. Тогда к ним зашёл Чу Ваньнин. Мо Жань поднял на него голову. Каждый день это было своего рода традицией, каждый раз Мо Жань не мог отвести от этого человека взгляда. Даже в повседневной жизни его наставник держался ровно, со всем изяществом и спокойствием, словно весь мир был для него огромной театральной сценой. У него было холодное лицо, но, когда он ловил взгляд Мо Жаня, в его глазах мелькало что-то живое и тёплое, но тут же гасло.       Они опять репетировали предстоящее выступление, Мо Жань держал в голове все замечания учителя. Пытаясь показать характер персонажа, его движения тоже менялись (не всегда в лучшую сторону). Поэтому Чу Ваньнин оставил его после занятий.       — Начни с начала, — строго приказал учитель.       Мо Жань встал в свою исходную стойку. Тогда Чу Ваньнин подошёл к нему и положил ладони на грудь и спину, выравнивая позу ученика. Мо Жань видел эти изящные пальцы, чувствовал, как легко они касались его. Наставник был так близко, что юноша почувствовал запах яблони, исходивший от его тела. Честно говоря, тогда Мо Жань сильно покраснел, но не мог никуда убежать.       В таком смущённом состоянии он опять наделал ошибок. Чу Ваньнин вздохнул и дал ему отдохнуть.       — Двигаешься, словно тебя связали, — подвёл итог он.       Мо Жань покрутил в руках бутылку с водой. Ему было стыдно. Вот уж везение: позориться перед таким успешным хореографом и танцовщиком.       — Должно быть, у меня просто нет таланта, — ответил Мо Жань. Наставник нахмурился от этих слов.       Он не знал, как поддержать ученика, потому оставалось только неловко смотреть, перебирая подходящие слова. Порой Чу Ваньнин сожалел, что люди не общаются танцами, как пчёлы.       — Это не так, — наконец возразил он. Этот тон голоса был незнаком для Мо Жаня. Учитель казался слишком обеспокоенным. — Ты очень способный ученик.       От этих слов внутри у Мо Жаня что-то лопнуло и закрутилось. Раньше люди говорили ему только замечания, а если и хвалили, то из жалости. Пожалуй, одобрение от Чу Ваньнина стало приоритетом в жизни Мо Жаня. Все его старания в нелюбимом деле были приложены для этих слов, пускай и не самых красочных.       Порой Мо Жань чувствовал себя влюблённым.       Он искренне улыбнулся, на его щеках появились ямочки. Чу Ваньнин с облегчением смотрел на это счастливое лицо и тоже радовался неизвестно чему.       — Учитель… — протянул он хитро. — Вы не такой уж и каменный, как все говорят.       — Чушь.– возразил Чу Ваньнин, но без прежней строгости. — Ты уже отдохнул? Начинай опять.       В этот раз получилось куда лучше. Даже наставник оценил, как двигались руки Мо Жаня, как он подпрыгивал, вытягиваясь вверх. Его характер поменялся, словно он обернулся в другого человека. Мо Жань опустился, а потом вскинул голову, бросая на Чу Ваньнина колючий взгляд. От него на затылке пробежались мурашки. Была ли ненависть в его взгляде игрой? Чу Ваньнин опешил.              Некоторое время спустя их обычного наставника сменил другой. Чу Ваньнин не должен был задерживаться здесь, у него есть работа в театре, предстоящие постановки. Новый наставник был неплох, опытен, но всё же Мо Жань скучал по Чу Ваньнину. Каждое утро он вскидывал взгляд на учителя, заходящего к ним, но видел совсем иное лицо. От этого было очень грустно. Тем более, новый учитель не желал с таким же терпением возиться с Мо Жанем.       — Мо Вэйюй, тебе что, медведь ноги отоптал? — ругался этот старик.       Стали посещать мысли, что он больше никогда вновь не увидит бледное лицо своего учителя, словно нефрит, его красивые черты и такие яркие глаза. Тоска разъедала его, но он не позволял себе дать слабину. Чу Ваньнин бы сердился, если бы узнал о неудачах Мо Жаня.       Реальность разочаровывала. Сейчас Мо Жань как никогда ощущал себя влюблённым, расставшимся со своим объектом воздыхания. Такая же подавленность. Когда он в тот день остался после занятий, был пасмурный день, но юноша видел только сияющую нежностью Луну и блестящий снег. Мягко шуршали под ногами снежинки, а в душе было тепло. Сейчас же даже в солнечную погоду он не видел красоты мира. Повсюду темнела грязь, свет раздражающе слепил глаза, обувь скользила на льду.       Мо Жань продолжал трудиться для человека, что ушёл. Не желая мириться с обстановкой, Мо Жань принял решение встретиться с Чу Ваньнином. Для этого он встал рано утром, отключил свой телефон и поехал к театру, где репетировал наставник.       От вида этого величественного здания у Мо Жаня спёрло дыхание. Он всегда волновался, когда видел эти высокие колонны и нежно-молочный цвет фасада. Так он и стоял, и таращился на театр, пока не почувствовал покалывание мороза на коже. Вдруг послышались шаги.       — Мо Вэйюй. — прозвучал знакомый холодный голос.       — Учитель! — обернулся он и уставился на человека в белом.       Они молча рассматривали друг друга. Чу Ваньнин, как фарфоровый чайник, начинал медленно закипать. Его кожа сияла, словно отполированный нефрит. От холода на его безупречном лице появился румянец. Мо Жань стоял с открытым ртом.       — Ты должен быть на занятиях! Почему же я вижу тебя здесь? — наконец произнёс Чу Ваньнин, его слова резанули юношу.       — Я пришёл увидеть вас.       Теперь уже Чу Ваньнин поразился. Он застыл в напряжении, но держался также прямо и со всей уверенностью. Он молча боролся со своими мыслями, а потом просто пошёл дальше репетировать. Мо Жань увязался за ним, как глупый щенок.       — Ты должен учиться. Тебе скоро выступать. — нарочито строго заметил Чу Ваньнин.       Мо Жаню была приятна такая забота от наставника. Всё же, его волновали успехи нерадивого ученика. Опять почувствовал себя влюблённым дураком, что цепляется за каждую брошенную фразу объекта воздыхания.       Внешний фасад соответствовал красоте внутреннего убранства. До этого юноша никогда не видел таких красивых гримёрок, коридоров и залов. Чувствовался запах труда и усилий. Эти стены видели многих великих людей. От этого было вдвойне интереснее.       — Пришёл просто смотреть? — упрекнул Чу Ваньнин, когда увидел растянувшегося на полу ученика. — Сядь ровно.       По указке Мо Жань выпрямился.       — Я не хотел вам мешать. Я не подумал…       Чу Ваньнин сдержался, чтобы не фыркнуть от последней фразы. Вот уж кто не думал постоянно! Но в этом было своё очарование. Мо Жань наблюдал, как его учитель тянется, садится на шпагат, от этого лицо горело. Кажется, он замечал каждое движение его тела, мускулов. Ему так хотелось, во время прыжков поддержать Чу Ваньнина за талию, прикоснуться к рукам и длинным пальцам. Чу Ваньнин вскинул голову и взору открылась шея. Мо Жань соблазнился этому и представил, как кусает эту бледную кожу и… Огонёк в его сердце перекинулся на все органы.       О чём он только думает! Чтобы отвлечься от постыдных мечтаний, юноша начал сам тренироваться, пытаясь не обращать внимания на другого человека. Приходили другие люди, шум их голосов отвлекал.       Уже позже Мо Жань и Чу Ваньнин закончили. Учитель слегка заметно морщился при каждом движении. Но от глаз Мо Жаня такое не должно было ускользнуть. Он слишком привык видеть такое выражение лица у девушек, выступавших в пуантах. Для роли Чу Ваньнина требовалось надевать пуанты. Это должно было создавать особый эффект при выполнении па, да и люди отмечали особое изящество конечностей Чу Ваньнина. В общем, пришлось и мужчине показать свои способности.       К счастью, у Мо Жаня на случай повреждений в сумке лежала мазь.       — Учитель, сядьте пожалуйста, — попросил он.       Чу Ваньнин устал от всяческих вопросов, поэтому выполнил просьбу. Мо Вэйюй опустился перед ним на колени и размотал завязки обуви.       — Стой, что ты делаешь? — учитель схватился за его руки. Он выглядел ошарашенным, покрасневшим от стыда. Он действительно считал это нечто неприемлемым.       — Пытаюсь позаботиться о своём Учителе, — улыбнулся Мо Жань и снял с ног пуанты. На ногах были синяки, где-то лопнула кожа. От этого зрелища у юноши защемило в сердце.       Он быстро вытащил тюбик и провёл мазью по ранам. Холод немного расслаблял напрягшегося человека. Невероятное чувство двигало Мо Жанем в этот момент. Ему хотелось помочь учителю в проблемах, пусть тот и не решался попросить о чём-либо. Ему тоже бывает больно, каким бы великим и холодным не казался Чу Ваньнин. С горечью ученик улыбнулся.       — Всё.       Он встал, не смея смотреть разгневанному учителю в глаза. Неожиданно ему кое-что вспомнилось. Он вытащил из рюкзака жёлтый контейнер и отдал его Чу Ваньнину. Последний застыл от изумления.       — Я нашёл это в нашем зале… Не знаю чьё это.       Тогда Чу Ваньнин с подозрением прищурился, а потом расслабился и забрал предмет.       — Думаю, я найду хозяина.       На прощание Мо Жань сказал:       — Надеюсь, вы придёте посмотреть, как этот ученик будет выступать.              Чу Ваньнин действительно пришёл. Увидев его в зале, Мо Жань занервничал ещё больше. Про себя он читал мантры. Сюэ Мэн тоже сидел весь на иголках. Ши Мей волнительно повторял движения. Тогда прозвучали голоса, аплодисменты, музыка. Балерины белыми пушинками выбежали на сцену.       Мо Жань во время своего выхода приговаривал одну и ту же фразу.       Я не должен его подвести.       Я не должен его подвести.       Я не…       Он был на сцене в соло. Мигом из глупой собаки стал зверем, хищником. И его движения означали опасность, бушующий в душе героя ураган противоречий. Люди превратились в тёмные пятна. Сейчас он видел лишь своего учителя. В прыжке Мо Вэйюй летел, а потом приземлялся и становился собой. Земля полна обид. После поворотов, он слегка опустился, а потом приподнял голову, бросая на Чу Ваньнина уничтожающий взгляд. Раздались хлопки, последовали овации. Мо Жань ускользнул за кулисы.       Сердце его бешено билось.       Чу Ваньнин тоже почти не дышал.              Кто бы мог подумать, что это будет последнее выступление Мо Вэйюя. После выпуска он бросил балет, больше предпочитая современную хореографию. Классическая музыка порой жужжала у него в ушах, по ночам он слышал аплодисменты того дня.       Сюэ Мэн тоже не жаловал танцы, поэтому пошёл в армию. Жемчужина Ши Мей окончил школу с отличием и уехал куда-то далеко учиться.       Что же касается Чу Ваньнина… На сердце у Мо Жаня скребло. Прошло уже несколько лет, как учитель уехал в другую страну. Теперь лучи популярности и славы встречали его везде. Мо Жань видел в новостях и на афишах его лицо и радовался чужим успехам. Он надеялся, что однажды этот артист приедет обратно к ним в город, но он был далёкой звездой. Как если бы Мо Жань протянул руку и попытался коснуться звёздного неба — ничего бы не вышло.       Мо Жань же путешествовал по всей стране со своими выступлениями. За это время у него накопилось огромное количество историй, которые он хотел бы рассказать своему учителю. Однажды, после расставания весь мир казался ему уродливым. Теперь он видел везде живописные пейзажи, и больше всего Мо Жаню хотелось разделить их с Чу Ваньнином.       Это было странно. Он никак не мог забыть свою первую любовь. Не мог забыть чужое лицо, вид его тела и голос.              Чу Ваньнин не считал себя великим. Он придирался сам к себе, оставался недовольным выступлениями. Эта трудолюбие даже начинало раздражать других артистов и артисток. Но больше всего Чу Ваньнина раздражало, когда мысли его возвращались к другому человеку.       Он остался так далеко, но Чу Ваньнин продолжал о нём слышать. Ему даже присылали фотографии Мо Жаня. Он достаточно изменился за это время, от чего сердце учителя начинало стучать быстрее. Улыбка на лице Мо Жаня всё ещё вызывала бурю эмоций. Наверняка сам Мо Жань терпеть не мог своего придирчивого наставника, боявшегося показаться слишком мягким.       Ночами он не спал, мечтая встретиться с изменившемся Мо Жанем.       Скоро он возвращается домой.              Мо Жань просто включил телевизор и увидел рекламу, что радостно сообщала о приезде Юйхэна Ночного Неба. Как гордо это звучало. Но Мо Жань просто замер перед телевизором, не веря своим ушам. Руки слегка пробрала дрожь. Он мигом потянулся к телефону, чтобы купить себе билет. Мест для брони осталось совсем мало.       Он просто грезил о встрече, как о чём-то чудесном и волшебном. Теперь его мечта исполнилась. Само Небо услышало его зов. Обычно Мо Жань абстрагировался от всякой классики, носил самую простую одежду, но сейчас ему пришлось достать приличный костюм, привести в порядок волосы.       Элегантные деловые мужчины пришли в театр вместе со своими женщинами в дорогих платьях. За билет сюда Мо Жаню пришлось отдать не маленькую сумму, но он не жалел об этом. Волна ностальгии пронеслась по его коже. Он вспомнил, как однажды пришёл в этот театр. Тогда атмосфера была спокойнее, а в воздухе не витали ароматы духов и цветов.       С афиш на него смотрел утончённый Чу Ваньнин в гриме и костюме. Мо Жань чувствовал себя странно от этого взгляда. Давно он не чувствовал на своей коже этот стальной холод. Мужчина стоял в позе, вытягиваясь струной. В голове вспоминался запах тела Чу Ваньнина, кажется, он опечатался в памяти навсегда.       Пришло время. Мо Жань занял своё место, в руках он держал небольшой букет. Театральный залы всегда сияли золотом и роскошью. Вдруг свет огромной люстры погас, занавес раздвинулся.       Изящные девушки в белых пачках двигались, как лёгкий пух на ветру. Одна из них оставалась в центре — главная героиня. Она порхала бабочкой, когда появилась другая фигура. Мо Жань не мог пошевелиться, когда на сцене появился Чу Ваньнин в образе. Он был похож на цветок молодой яблони. От его движений веяло свободой, а когда же балерина приближалась к нему, нежность наполняла выступление.       На сложных приёмах Мо Жань переставал дышать. Красота движений зачаровывала его. Невозможно отвести глаз от Чу Ваньнина. Стоило запомнить это ещё давно.       Стало очень тревожно. Музыка поменялась, стала более быстрой и ритмичной. Потому движения всех выступавших ускорились. Ярость сменилась драмой. Теперь от музыки слезились глаза. Герой перестал быть энергичным, он впал в скорбь, а вскоре осел и… Погиб. Померк свет декораций.       Возникла молчаливая пауза. Мо Жань круглыми глазами смотрел на сцену. Всё кончилось.       Люди вдруг ожили и начали радоваться, хлопать, вставать. Глаза у Мо Жаня слезились, он вскочил и начал быстро хлопать. Ладони заболели от такого. Актёры выбежали на поклон. Они кланялись все вместе, а потом выходили по одиночке. Когда вышел Чу Ваньнин, Мо Жань захотел броситься вперёд, но сдержался.       После все начали расходиться. Мо Жань же ракетой рванул из зала и начал ждать, когда выйдут артисты. Люди приветствовали их, дарили цветы. Но Чу Ваньнина нигде не было. Мо Жань ждал, сердце его разрывалось. Вдруг он вспомнил, что Чу Ваньнин всегда заходил и выходил через служебную дверь.       Он побежал на улицу и увидел знакомую фигуру.       — Учитель, — прошептал он.       Кажется, каждая их встреча сопровождалась долгим молчанием. На улице было достаточно тепло, Чу Ваньнин сидел на лавочке под деревом. Где-то далеко шумели восторженные люди. Луна сияла на небе, словно подмигивала живых существам. Сияли золотые огни фасадов.       — Я ждал вас, — выпалил Мо Жань. Он вспомнил про букет в своих руках. — Это вам.       Чу Ваньнин покраснел и принял подарок, после оценивающе прошёлся взглядом по Мо Жаню. Он был подтянутым молодым человеком, а строгий костюм только подчёркивало это. Ночные тени ласкали его лицо.       — Это было прекрасно, — загорелись влажные глаза Мо Жаня, когда он говорил о выступлении. Парень описывал все свои впечатления.       Чу Ваньнин едва заметно улыбнулся, когда слушал этот приятный голос. Он успокаивал его. Эта теплота объяла его.       — Ты много болтаешь, — хмыкнул Чу Ваньнин.       — Похоже, я остался дырявой головой, — неловко почесал затылок Мо Жань. — Но как я могу молчать, когда вижу вас?       Это прозвучало очень трогательно.       — Мог бы и промолчать, — смущённо отвернулся учитель.       Подул ветер, заскрипели ветки дерева. Мо Жань сидел рядом с Чу Ваньнином, так близко, что их ноги соприкасались.       — Я буду говорить о том, как вы прекрасны. — не отступал Мо Жань. — Что были добры ко мне. Вы помните моё выступление? Кажется, именно мой учитель помог мне выступить хорошо. Когда я вспоминаю многие события… Мне думается именно вы тогда положили вонтоны!       Чу Ваньнин резко повернулся. Глаза напротив смотрели на него с теплотой и обожанием. В них была настоящая искренность, которая не терпела лжи. Чу Ваньнин ничего не сказал, а тот посчитал это согласием.       Потому что эта была правда. Он не мог смотреть на подавленного Мо Жаня, разбитого от тяжести, поэтому отдал свой обед, а потом побоялся забрать ланч-бокс обратно. Побоялся, что Мо Жань подумает о нём.       — Я так и знал, — вдохнул Мо Жань.       Он осмелился на кое-что безумное. Положил свою ладонь на ладонь Чу Ваньнина, удерживающую букет. Тот же одновременно боролся с желанием отчитать ученика и желанием открыть душу.       — Мо Жань, — прошептал он.       — Ваньнин, — горячее дыхание было совсем рядом.       Мо Жань потянулся и слегка коснулся губ Чу Ваньнина своими. Он почувствовал яблочный вкус бальзама для губ. Сперва парень боялся шевелиться и углублять поцелуй, потому что не чувствовал никакой реакции. Он чувствовал только жар чужих щёк. Этого хватило, чтобы продолжить. Губы Чу Ваньнина раскрылись, а Мо Жань начал двигаться, сминая их.       — Я больше не смогу тебя отпустить, — оторвался Мо Жань и улыбнулся. В жизни он никогда не был настолько счастлив.       — Я не собираюсь уходить, — нахмурился Чу Ваньнин, опустив длинные ресницы.       Мо Жань приподнял его подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. Учитель унял дрожь в теле, но на руках пробежали мурашки от прикосновения. Никто из зрителей, никто из поклонников не смотрел раньше на него с такой любовью. А если и смотрели, то зрачки их мутнели от грязной похоти.       — Ничего не говори, просто замолчи, — попросил Чу Ваньнин мигом.       Мо Жань послушался и ничего не ответил. Всего лишь поцеловал во второй раз.