Твои шрамы на моем теле

Гет
NC-17
Завершён
941
автор
meilidali бета
DobrikL бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
115 страниц, 10 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
941 Нравится 205 Отзывы 398 В сборник Скачать

Глава 1

Настройки текста
Поток воды, хлынувший на плечи и спину, был очень горячим, но она все никак не могла перестать дрожать. Пэнси знала, что ее трясет не от холода, что это всего лишь реакция истощенной нервной системы на постоянный стресс и нужно прежде всего успокоиться и восстановить дыхание, но надеялась, что душ ей поможет расслабиться. Убедившись, что нет, девушка обхватила себя за плечи, покрепче сжала напряженные челюсти и выдохнула сквозь стиснутые зубы. Потом зажмурилась, заклиная себя собраться. Кипяток обжигал, и ее кожа быстро стала красной, однако Пэнси почти не ощущала температуры. Шрам все равно жег гораздо сильнее — как будто кто-то прижал к ее ребрам кусочек раскаленного металла, но только изнутри. До него никак нельзя добраться и прекратить это. Нельзя даже контролировать. Реши Пэнси полоснуть себя режущим заклинанием, только убедилась бы, что никакого пылающего знака на ее костях или обратной стороне кожи нет. Источник беспокойства находился в голове, в теле, во всем ее существе, а шрам — лишь его физическое проявление, которое не получалось игнорировать, как бы она ни пыталась. Поттеру снились кошмары. Снова. В последнее время это происходило все чаще, и у нее уже вошло в привычку вскакивать в кровати перед самым рассветом, в самое темное время суток, ладонью удерживая мечущееся сердце в тюрьме грудной клетки. Сегодняшняя ночь не стала исключением. Она резко вынырнула из сна и стала в панике озираться по сторонам, силясь понять, где находится и что происходит, ощущая, как чужие эмоции бурным потоком затапливают изнутри — слишком мощные и всепоглощающие, чтобы принадлежать ей самой. Паркинсон заплакала бы, если бы могла, но ее слезные железы давно стали атавизмом. Она привыкла смотреть на мир будто сквозь мутные стенки гигантского купола, которые поглощали ровно половину яркости ощущений. Наверное, сознание Пэнси защищалось таким образом еще со времен войны — напрочь отключив все чувства. Долгое время это отлично работало, но потом.. Перед мысленным взором возникло знакомое лицо, и девушка поджала губы. Она вонзила ногти в кожу на предплечьях, вскидывая подбородок вверх и подставляя лицо под упругие горячие струи, пытаясь отогнать от себя образ. Тщетно. Проницательный взгляд зеленых глаз неотступно следовал за ней с самого начала года, и не было никакой возможности скрыться от него. Даже когда Поттер вовсе не смотрел в ее сторону, даже когда находился в другом конце замка — ей все равно казалось, что он наблюдает. Это походило бы на паранойю, если бы Пэнси не знала наверняка, что в его руках и правда находилась невидимая всем остальным и неосязаемая нить, ведущая прямо к ней. Подтверждение ее существования — его кошмары, которые она чувствовала, как свои собственные. Девушка вместо нити видела цепь. Порой удавалось забыть, что на другом конце есть человек, который не выпускает ее из рук, но иногда Поттер набирался наглости и тянул ее на себя, словно проверяя на прочность, и в такие моменты Пэнси жаждала крови.. Вот только ничего не могла сделать. Безвыходность положения настолько измотала ее, что она буквально ходила по краю. Паркинсон слышала, что некоторые люди прибегали к такому, — пытались заглушить мысли, нанося себе физические увечья, — но не думала, что однажды ей самой захочется содрать с себя кожу и потом, словно новое платье, купленное в ателье мадам Малкин, натянуть чужую, чтобы стать кем-то другим. Пэнси помнила, как увидела его впервые после появления метки. Дубовые двери Большого зала были распахнуты настежь, пропуская в помещение небольшие группы студентов, которые в этом году были непривычно тихими и неуверенно озирались вокруг, как будто впервые видели ясное ночное небо над головой и каскады зажженных свечей. Она тоже, переступив порог, неожиданно ощутила мурашки вдоль позвоночника. Многие из учеников, по крайней мере старшие курсы, помнили, как Большой зал выглядел всего каких-то три месяца назад, после битвы. Казалось, его полуразрушенные стены с покосившимися факультетскими штандартами, отброшенные в пылу боя к стенам столы и скамьи и залитый кровью пол символизировали разруху, царившую в их душах. Тогда все было настолько уместно, что теперь, когда обстановка вернулась в первозданный вид, это походило на издевку. Многие до сих пор чувствовали себя точно так же, как в тот день, разбитыми и потерянными, и диссонанс внешнего и внутреннего рождал в душах смятение и враждебность. Весь Хогвартс стал одной большой декорацией к пьесе, в которой студенты и преподаватели делали вид, что все вернулось в норму. Всего лишь иллюзия, причем настолько шаткая, что в нее верили разве что первокурсники, в широко раскрытых от восхищения глазах которых отражались подрагивающие огоньки свечей, когда они, запрокинув голову и немного приоткрыв рот, рассматривали потолок. Поттер тоже на секунду застыл, как и все остальные, как будто натолкнулся на невидимую преграду. Будничность происходящего когтями раздирала сознание, вколачивая простую истину, которую многие просто не готовы были принять. Принять ее значило бы, что раны уже зарубцевались, и стало легче. Принять ее значило забыть, а они не были готовы к этому. Жизнь продолжается, даже если вы не готовы жить дальше. Он повернул голову в сторону Пэнси, как будто почувствовал на себе ее взгляд. Может, в самом деле почувствовал. Казалось, в его лице погасло всякое выражение. Взгляд Поттера мимолетно мазнул по ее телу, прежде чем снова поднялся выше, и они встретились глазами. И чужое, инородное чувство, которое она не хотела признавать, захлестнуло Паркинсон с головой. В этот самый момент что-то поселилось внутри, обосновалось в ней, быстро распространяясь по организму и отравляя собой каждую клеточку. Все это походило на злокачественную опухоль, и Пэнси на самом деле ощущала себя так, будто она уже не жилец. Секунду она хотела лишь одного — чтобы из его взгляда пропала вся мука. Это чувство было таким абсолютным по своей величине, что ей стало страшно, что оно утянет ее за собой, как болотная трясина, и она уже не сможет вернуться обратно. Но было еще кое-что. То, что позволяло ей держаться все это время, с того самого момента, как она впервые увидела метку. То, что ей буквально швырнули под ноги, как милостыню какому-то бродяге, и Пэнси бросилась за этим, та, что никогда ни в чем не нуждалась, и вцепилась так крепко, что пальцы окоченели от напряжения. Ненависть. Ко всему миру сразу за то, что он такой несправедливый, но больше всего к одному человеку, из-за которого ее стало это волновать. Ненависть постоянно жгла внутри, вспыхивала под кожей неуправляемым Адским пламенем, и иногда Пэнси казалось, что ее тело просто не выдержит и загорится от малейшей искры, как фигурка из папье-маше, а потом разлетится по ветру частичками пепла. Но она все равно упрямо держалась за это чувство, как за последнюю твердыню. Ненависть была чем-то почти материальным. Чем-то, что она могла потрогать, а после положить на другую чашу весов в тщетной попытке уравновесить ослепительную безгрешность Мальчика-который-выжил, его святость, которая прокатывалась по ее сосудам осколками битого стекла и отдавалась горечью во рту. Она была тем, что позволило ей тогда собрать себя по кусочкам и отвести взгляд. Мерлин, у Пэнси, наверное, была какая-то аллергия на Поттера или вроде того, потому что от одних мыслей о нем ей становилось тошно. Она с трудом сглотнула ком в горле, пытаясь переключиться на что-то отвлеченное. Капли воды стекали вниз по ее шее, скапливались во впадинках ключиц и продолжали свой путь дальше, очерчивая ее силуэт. Этот приступ заканчивался, как и любой другой. Их было множество, и девушка уже успела наизусть выучить этот механизм. Пэнси постепенно прекращала дрожать и вскоре опустила руки, оставив на предплечьях следы от ногтей в виде красных полумесяцев. Переступила с ноги на ногу, ощущая, как задеревенели от напряжения мышцы, и, наконец, смогла сделать воду более комфортной температуры. Она провела ладонями по лицу, надавив пальцами на глаза. Девушка ощущала себя полностью разбитой, а впереди был долгий день, который она должна просто пережить. Пэнси неспешно приняла душ и вымыла волосы, потому что вполне могла позволить себе не торопиться. Еще было слишком рано. Она выключила воду и сошла с постамента, отделявшего душевую зону, у которой не было дверей. Даже не потрудившись использовать полотенце, прошлепала босыми ногами к зеркалу во весь рост, оставляя за собой небольшие лужицы на светлой плитке. Кожа покрылась мурашками от соприкосновения с воздухом, а по телу прокатилась дрожь, теперь уже от обычного холода, но девушка быстро привыкла к окружающей температуре. В ванной для старост было парно и довольно тепло. Первое, на что наткнулся взгляд в отражении, были круги под глазами. Ничего удивительного, учитывая, что она почти не спит последние.. черт, прошло уже четыре месяца. Удивительно, как быстро пролетело это время, хотя до сих пор казалось, что оно тянется, словно жвачка. В любом случае, скрывать их чарами гламура уже стало частью ее повседневной рутины. Пэнси призвала свою палочку со скамейки, и уже спустя мгновение ее глаза засияли, а тон кожи выровнялся, будто она была одной из тех счастливых обладателей здорового восьмичасового сна. Смешно. Паркинсон прошлась взглядом по очертаниям фигуры, но не стала задерживаться на ней, и двинулась дальше. Небольшой шрам находился на ее ребрах, слева. Аналогичный тому, что был на лбу Поттера, он повторял движение руки, которое кончик палочки чертил в воздухе для убивающего проклятья. Какая злая ирония, учитывая, что крошечная молния расположилась прямо под сердцем. Она обвела его очертания, ощутив зарубцевавшуюся кожу кончиками пальцев. Шрам выглядел совершенно нормально, в отличие от первой недели, когда только проявился на ее теле. Тогда он нещадно кровил, но Пэнси была только рада возможности скрыть ненавистную метку бинтами. Девушка подняла взгляд выше и встретилась глазами со своим отражением, вспоминая тот день. В первый момент она, конечно, подумала, что это ошибка. Потому что это просто не могло быть правдой. Только не с ней. Пэнси вскочила с постели и подбежала к зеркалу, гораздо большему, чем это, в ванной старост, надеясь развеять мелькнувшие в сознании подозрения, но.. это было наивно. Мерлин, как будто этот шрам можно было с чем-то перепутать. Она все равно надеялась, что это просто игра ее воображения, и очертания болезненной раны трансформируются во что-нибудь другое за те секунды, что ей понадобятся, чтобы пересечь помещение. Отражение швырнуло ей в лицо жестокую правду, возвращая в реальность ушатом ледяной воды. На коже болезненно алел шрам в виде молнии, а в висках набатом звучало имя, как будто кто-то открыл вечный громовещатель прямо в ее голове. Гарри Поттер. Гарри Поттер. Гарри.. Поттер. Сложно описать словами, что она испытала тогда. Локальный апокалипсис в одном отдельно взятом организме, истерика, отрицание, отчаяние, ярость — все смешалось в одну взрывоопасную смесь. Пэнси истерически смеялась тогда, стоя перед большим зеркалом в своей комнате, и засмеялась бы сейчас, если бы только могла. Она несколько раз моргнула, отгоняя от себя воспоминания, и закуталась в полотенце, ощутив пустоту внутри. Сегодняшний день только начался, а она уже безумно устала.

***

— Вы уже видели Пророк? — спросил Блейз вместо приветствия, садясь на скамью с другой стороны от Тео и бросая газету на стол с характерным шлепком. Пэнси вскинула на него незаинтересованный взгляд, аккуратными и размеренными движениями помешивая сахар в чае. В последнее время ее организм настойчиво требовал сладкого, как будто стремился заполучить свою дозу эндорфинов хотя бы таким образом. Но этим утром чай был еще и единственным, что ей удалось впихнуть в себя. — Мне вполне хватает того общественного порицания, что я получаю в реальности, — саркастичным тоном произнес Тео, наливая тыквенный сок в свой кубок, и посмотрел на Забини, — ты, я вижу, тот еще больной ублюдок, а? Увлекаешься мазохизмом? — Предпочитаю владеть информацией, так гораздо легче контролировать поток дерьма в своей жизни. Блейз кивком головы указал на газету, прежде чем подтолкнул ее в сторону Драко, который нехотя отложил приборы и только потом взглянул на нее. Взгляд Малфоя, не выражавший до этого ни грамма заинтересованности, тут же изменился, как только он увидел первую полосу Ежедневного Пророка. Он подхватил его со стола с таким выражением лица, что Пэнси тут же напряглась, предчувствуя неладное. — Какого хера? — медленно произнес он сквозь стиснутые зубы, впившись взглядом в текст статьи. — Что там? — спросил Тео, но был проигнорирован всеми. Вообще-то это было чем-то вроде их негласного правила — не обсуждать то, что пишут в прессе, потому что изо дня в день там писали об одном и том же, но сейчас реакция Драко говорила сама за себя, и Пэнси склонилась над его рукой, сразу же выхватив взглядом причину, из-за которой он отреагировал так остро. На колдо была запечатлена Нарцисса Малфой, сидящая в зале суда на специальном возвышении для осужденных перед полной коллегией Визенгамота. И хотя ее осанка была, как всегда, идеально ровной, а подбородок гордо приподнят, колдографу удалось запечатлеть мимолетный страх, мелькнувший во взгляде женщины в тот момент, когда председатель поднялся с места, чтобы огласить приговор. Действие на изображении повторялось снова и снова, замкнувшись в кольцо, и Пэнси отвела взгляд, не в силах смотреть на момент чужой слабости. Поместить это колдо на первую полосу было сродни злой насмешке над матерью Драко, и девушка почувствовала, как внутри нее быстро разгорается пламя ярости. Суды над Пожирателями начались сразу после войны, как будто все только и ждали того момента, когда можно будет приступить к тому, что они называли правосудием. Большинство приближенных к Волдеморту отсиживались в камерах на нижних уровнях Азкабана, и едва ли тесное сосуществование с дементорами было лучше, чем их смертельный поцелуй. Но они считали, что это милосердно. Они посвящали целые развороты в газетах информации о судебных разбирательствах под соусом объективного изложения фактов, но Пэнси знала, что стоит за этим на самом деле. Правда была в том, что все эти жалкие людишки упивались победой, к которой даже не имели никакого отношения. Когда это было выгодно, они были лояльны Волдеморту, теперь же пинали ногами тех, кто уже лежал на земле и даже не сопротивлялся. Такое поведение было в человеческой природе, что-то на уровне инстинктов – наслаждаться ощущением, что всегда есть кто-то хуже. Наверное, тогда сами себе эти твари кажутся лучше, чем они есть. Не так видны собственные грехи. — Суд уже прошел, и тебе даже не сообщили дату? — голос девушки звучал удивленно, потому что это правда было перебором. — Нарцисса сообщила бы мне о суде, — ледяным тоном произнес Драко, не поднимая головы от газеты, — но в последних письмах ничего об этом не было. Наверное, это было инициативой министерских псин. — Миссис Малфой уже судили? — спросил Тео, осознав, о чем идет речь. Он приподнялся со скамьи и перегнулся через стол, пытаясь заглянуть в газету, но смог рассмотреть только колдо. Он недовольно нахмурился. — Это странно, разве они сейчас не делают все заседания открытыми, — задумчиво произнесла Пэнси, анализируя ситуацию. — Без всех этих зевак правосудие выглядит недостаточно зрелищно, — закончила она с отвращением в голосе. Она вспомнила своего собственного отца, то, каким он предстал перед ней в зале суда, когда ему выносили приговор. Он медленно, очень медленно спустился с постамента, на котором сидел все то время, пока проходило слушание, бледный и осунувшийся, но не растерявший свое достоинство, удалился в сопровождении конвоя из трех Авроров. В спину сыпались проклятия и нецензурная брань, — заседания были открытыми, конечно, — но он и бровью не повел. Травля происходила в мире, где победу одержало добро. В этом было что-то ироничное. Это звучало почти ненормально, учитывая, что отец отправлялся в Азкабан, но Пэнси.. гордилась им. В каком-то извращенном смысле этого слова. Проигравший, но не поверженный. Так она думала и о себе тоже. — О нет, оно было открытым буквально для всех, кроме меня, — ядовитым тоном процедил Драко, закончив чтение, и отбросил от себя газету с такой яростью, как будто та была виновна во всех его бедах. Малфой явно злился, и это был тот вид злости, который Пэнси ощущала в себе слишком часто, чтобы не узнать его. Он злился на себя. Горящий взгляд серых глаз метнулся к Забини, и тот понимающе кивнул, мгновенно оценив реакцию друга. — Дошел до того самого момента, да? — Да о чем вы? — вышла из себя Пэнси и буквально вырвала газету из пальцев Тео, который уже взял ее в руки. — Вы, блять, шутите или что? — возмутился он. Она принялась бегло изучать текст, выискивая новую информацию, но тут же притормозила, зацепившись взглядом за знакомое имя. Ее сердце почему-то забилось чаще, хотя для этого не было никаких предпосылок, и Пэнси тут же разозлилась на свой чертов организм. Она читала статью, хотя в этом не было особой необходимости, потому что Забини одним предложением передал всю суть написанного. — Поттер свидетельствовал в пользу Нарциссы, — пояснил он в ответ на недовольный возглас Нотта. — Золотой мальчик уже не может без внимания? — он приподнял брови и посмотрел на Блейза, ожидая подробностей. — Вряд ли. Скорее врожденный альтруизм не дает покоя, — поморщился он. — Но что-то мне подсказывает, что именно благодаря его показаниям Нарциссу отпустили просто так. Ей даже не дали условного срока, обычный штраф. Это слишком хороший расклад, — с нажимом закончил мулат, глядя Драко прямо в глаза. Блейз всегда был прагматичен и подходил к любому вопросу с холодной головой, но такой подход ожидаемо вызвал взрыв со стороны Малфоя, который искрил яростью, как оголенный нерв. — Так и должно быть, нет? Она не участвовала во всем этом, — перебил он Забини несколько более агрессивным тоном, чем следовало бы, — и не должна отвечать за действия других людей. Эти мрази просто в край охерели, и если они думают, что это просто сойдет им с рук.. Пэнси застыла после его слов, потому что это было, пожалуй, одним из самых ярких проявлений эмоций, которые она видела от Драко за последние.. два года? Да, с шестого курса, когда все это началось. — Остынь, — посоветовал Забини нарочито спокойным тоном, не слишком заботясь о том, что это может только распалить Малфоя. — Как будто ты не знаешь, что им плевать, кому мстить. Драко сверкнул глазами, заходив желваками по лицу, но промолчал. Девушка вздохнула, понимая, что этот диалог принимает странный оборот и затрагивает внутри нее те вещи, которые она хотела бы похоронить под слоем пепла в своем сознании и никогда о них не вспоминать. — Все стало бы гораздо проще, если бы они делали это открыто, а не прикрываясь законом, — вдруг сказал Тео, все же добравшись до Пророка, — потому что в итоге я ощущаю себя обманутым. — О чем ты? — она подняла на него взгляд. — Разве мир вокруг нас не должен был в итоге измениться? — произнес Нотт, неопределенно взмахнув в воздухе рукой. — Наши отцы пытались противостоять этому, но не смогли сделать это мирно и избрали путь силы. Это было ошибкой, и они должны получить по заслугам. Я считаю, что это и есть справедливость. Но здесь, — он постучал пальцем по газете, явно подразумевая своими словами нечто большее, чем статью в Пророке, — ее ни на грамм. И я не понимаю, ради чего вообще все это было? — В мире нет никакой справедливости, — озвучила Пэнси факт, который казался ей очевидным, — поэтому он и летит к черту, нет? Она ощущала себя странно, разговаривая об этом. Как будто они приоткрыли ящик Пандоры, о содержимом которого все догадывались, но не решались делиться своими соображениями относительно него друг с другом. И хотя для его открытия было самое неподходящее время и место, учитывая, что на завтрак приходило все больше студентов, и Большой зал наполнился их оживленными голосами и звяканьем посуды, девушка ощущала острую необходимость сделать это прямо сейчас, хотя сама себе не могла объяснить, почему. — Я предпочитаю по утрам кофе, а не философские беседы. Ей-Мерлин, что с вами обоими не так? — поморщился Блейз, но его перебили. — Оглянись вокруг, чувак, — покачал головой Тео и обвел рукой окружающее их пространство. — Мы сидим за столом своего факультета, как прокаженные. Даже первогодок шарахаются, а они недавно пешком под стол ходили и знать не знают, что происходит, — его голос был непривычно окрашен эмоциями для обычно флегматичного парня. — Зачем все это? — Им мало просто наказать нас всех, — раздался злой голос Драко, и все трое повернули к нему головы. — Они хотят пробудить в нас чувство вины. Им нужно сломить нас, чтобы мы просили о снисхождении. — Ну так хер им, — бросил Тео, садясь обратно на скамью и ставя этим точку в своей пламенной речи. — Замечательно, Теодор, — скептически сказала Пэнси, подняв на него взгляд. — Рада, что ты полон энтузиазма отстоять свою честь, но вряд ли это имеет какой-то смысл. — Могу и твою отстоять, если она еще при тебе, — игриво улыбнулся он и подмигнул ей, но сразу же стал серьезным. — Смысл жизни в борьбе, Пэнс, и я точно не собираюсь сдаваться. Пэнси смерила его странным взглядом, всем своим существом отрицая произнесенные парнем слова. Она не хотела сражаться. Не видела никакого смысла играть на заведомо проигрышных условиях. В этом было что-то безрассудно-гриффиндорское — делать шаг вперед и надеяться, что там не будет обрыва. А ей претило все, что имело оттенок красного с золотом. — И все же я не удивлен, что Поттер полез туда. Думаю, он чувствует себя обязанным Нарциссе из-за той ситуации и просто уплатил свой долг таким образом, — сказал Блейз, как будто услышав ее мысли. Пэнси испуганно выдохнула, на секунду допустив мысль, что это могло быть правдой, но тут же отогнала ее от себя. Салазар, она сходит с ума. И все же в словах Забини была логика. Жена одного из самых опасных Пожирателей смерти стала той, благодаря кому противоположная сторона получила шанс победить, не выдав Гарри Поттера, когда Темный Лорд велел ей проверить, сработало ли на нем смертельное заклинание. Учитывая его врожденную склонность к самопожертвованию, в его поступке не было ничего удивительного. Подумав об этом, она не смогла удержать себя от того, чтобы не бросить короткий взгляд на гриффиндорский стол, хотя весь завтрак упорно делала вид, что в Большом зале вообще нет людей, кроме них четверых. Поттер сидел в окружении гриффиндорцев и лениво ковырял овсянку в своей тарелке, явно не страдая повышенным аппетитом. За их столом всегда было слишком шумно, и сейчас Грейнджер тоже что-то возбужденно тараторила, обращаясь к нему. Он приподнял уголки губ в улыбке, но движение вышло вымученным, как будто стоило ему усилий. А еще Поттер был бледнее обычного и выглядел ужасно уставшим, потому что толком не спал уже много дней. Пэнси знала наверняка, потому что это было у них общим. Девушка почувствовала раздражение на себя из-за того, что ей хватило буквально одного взгляда на него, чтобы увидеть все эти мелочи. Она вообще стала замечать слишком много вещей, которые касались Поттера. Например, вечно болтающийся на груди красно-золотой галстук и расхлябанная даже на уроках мантия. Они ужасно ее бесили. Буквально выводили из себя. Да и вообще Поттер всегда выглядел так, будто его кто-то пережевал и выплюнул. А еще он явно отрицал существование расчески, потому что волосы на его голове вечно были всклочены, будто парень только что оторвал ее от подушки. На контрасте с ее одногруппниками, которые выглядели безукоризненно в любое время суток, даже если поднять их с постели среди ночи, это ужасно резало ее взгляд. И одновременно притягивало его, и странно волновало, как всегда бывает, когда смотришь на что-то.. безобразное. — Что ты собираешься делать, Драко? — слишком быстро спросила она, обрывая свои мысли. — Нужно написать Нарциссе, узнать, как все было на самом деле, и тогда.. блять, да не знаю я. Прямо сейчас пойду в совятню, — ответил он, поднимаясь на ноги — Прикройте меня перед Слизнортом. — Без проблем, — кивнул Блейз. Пэнси проследила взглядом за его удаляющейся спиной и прикрыла глаза. Перманентная нервозность выстилала стенки ее сосудов и выделяла токсины в кровь, делая ее похожей на истеричку. Паркинсон ужасно хотелось что-то сделать с этим, но она не могла. Она вообще ничего не могла, и это выводило ее из себя, повышая градус раздражения еще больше. Замкнутый круг.

***

Пэнси шла со сдвоенных Зелий, ощущая себя совершенно выжатой. Они варили костерост, и ей пришлось задержаться, чтобы закончить свое зелье, потому что его приготовление требовало высокой концентрации из-за обилия неочевидных, но важных этапов, а с этим у девушки сейчас были проблемы. Большие проблемы. Оставался последний урок, Заклинания у Флитвика, и она уже мечтала о том, как после него вернется в пустующую в это время комнату девочек и поспит несколько часов. Над ней все еще висело эссе по Трансфигурации, которое она отложила на самый последний момент, и вечером обязательно нужно было сесть за него. Паркинсон быстро шла по коридору четвертого этажа в сторону нужного кабинета, сетуя на то, что обед почти закончился, а ей, наконец, захотелось есть. Оставалось только надеяться, что Блейз захватит ей яблоко или какую-нибудь булочку.. — Пэнси, — негромко окликнули ее, и девушка вздрогнула от неожиданности. Она настолько не ожидала услышать этот голос, что в первый момент списала его на игры своего полусонного разума, и поэтому обернулась слишком поспешно, чтобы убедиться, что ей не послышалось. Поттер быстро приближался к ней по коридору, и что-то в его взгляде заставило ее насторожиться. Пэнси в панике обернулась по сторонам, чтобы убедиться, что коридор пуст, и, к счастью, вокруг действительно не было никого. Когда первая растерянность прошла, она вспыхнула, как спичка, потому что.. какого черта? — Ты обалдел, Поттер? Я же просила не подходить ко мне! — накинулась на него она, и парень резко остановился, не дойдя до нее нескольких шагов, явно сбитый с толку ее реакцией. Пэнси почувствовала какое-то нездоровое облегчение из-за того, что у нее появилась возможность выплеснуть хотя бы часть ярости, которая копилась внутри нее так долго. Она неосознанно перевела взгляд выше, отмечая взъерошенную челку, которая в полном беспорядке торчала во все стороны. Наверняка Поттер в задумчивости елозил рукой по волосам, зачесывая их назад, как чертов невежда. Она сморщила губы, наткнувшись на безобразный шрам, ярко выделявшийся на фоне бледной кожи. Как будто он гордился этим уродством. Ее собственный шрам находился в месте, скрытом от чужих глаз, как будто специально.. чтобы его мог видеть только один человек. Подумав об этом, девушка ощутила, как злость внутри нее множится в геометрической прогрессии. — Я просто.. — не слишком уверенно начал он, как будто все еще сомневаясь, но тут же взял себя в руки. В его взгляде мелькнула решимость. — Как ты себя чувствуешь? Пэнси едва не поперхнулась воздухом, который уже набрала в легкие, чтобы послать его куда подальше. Она смотрела на Поттера таким взглядом, как будто тот только что при ней оседлал дракона, и не в силах была вымолвить и слова от шока. Просто. Немыслимо. — Ты не выглядишь здоровой, — пояснил он, когда она промолчала. — Это не твое дело, — бросила девушка и уже собиралась отвернуться и продолжить свой путь, но он снова заговорил, уже совершенно другим тоном. — Это мое дело, — четко произнес он, глядя прямо в ее лицо. — Вчера ночью я чувствовал, что тебе плохо. — Чувствовал? — медленно переспросила она, перекатывая это слово на языке, как леденец. Ее тон звучал слишком ровно для того, чтобы это предвещало что-то хорошее. Брови Поттера сошлись на переносице, и парень поджал губы, явно решив попрощаться со своим инстинктом самосохранения. — Мне нужно было убедиться, что все нормально. Это было.. — он замолчал, подбирая слова, — сильнее, чем обычно. Она на секунду застыла, сраженная его прямолинейностью, но тут же гневно прищурилась. — Мне плевать, что ты себе там решил, но впредь я запрещаю тебе подходить ко мне, потому что.. Он сделал несколько шагов вперед, аннулируя все, что она говорит. Как будто ее слова были пылью, которую можно смахнуть легким движением руки, не придавая ей никакого смысла. Его зеленые глаза полыхнули гневом, и это было так отчетливо видно в полутьме коридора. — Потому что что? — спросил он, выделив интонационно последнее слово. — Потому что это мешает тебе делать вид, что ничего не происходит? — окончание фразы было сказано непривычно жестким тоном. — Ничего и не происходит, — выплюнула Пэнси, ощущая, как бессильная ярость выжигает все ее внутренности. — Если ты думаешь, что какая-то отметка на моей коже дает тебе право лезть в мою жизнь, то ты просто кретин. — Я не.. блять, — он провел рукой по лицу, пытаясь собраться, но вместо этого вконец разозлился. — Я спросил, как ты, потому что тебя лихорадило ночью, и мне просто нужно было убедиться, что все в порядке. Пэнси хотелось рассмеяться из-за того, как абсурдно это звучало, но она сдержалась. Она была не в порядке. Из-за него. Каждую секунду своей жизни она заглушала в себе эти мысли, убивала их, пыталась выкинуть из памяти навсегда, но они продолжали изводить ее. Какая-то изощренная пытка, которой не было конца. — Я в полном порядке, — отчеканила она в противовес своим мыслям. — Отрабатывай свой комплекс героя на ком-нибудь другом, а меня оставь в покое! — Ты сама-то в это веришь? — перебил он ее, не на шутку обозленный. — Мерлин, Пэнси, ты просто.. — Хватит вести себя так, будто ты знаешь обо мне хоть что-то, — оборвала она его, переходя на повышенный тон, совершенно забыв о том, что их могли услышать. Ее голос взлетел под потолок, оттолкнулся от каменных сводов и легким эхом отразился от стен коридора. Поттер поднял на нее взгляд, в котором читалось что-то странное. Какой-то явно нездоровый блеск, с которым она не хотела иметь ничего общего. И не ошиблась. — Я знаю о тебе больше, чем кто-либо другой, — заговорил он, чеканя каждое слово, и Пэнси захотелось закрыть уши, потому что она знала продолжение. Знала. — Потому что мы связаны. Пэнси замолчала и пронзила его взглядом, полным гнева, который она даже не пыталась замаскировать. То, о чем она боялась даже думать, он произносил вслух с такой легкостью, будто.. имел на это право. Нет. Пошел он к черту. Поттер точно был каким-то феноменом, и дело было не только в том, что его не брала даже Авада. Он мог выводить ее своими словами из колеи буквально каждую минуту, и самообладание Пэнси выскальзывало из ее рук так легко, что она даже не успевала осознать этого. Она впилась ногтями в ладонь, ощущая, как сердце бьется где-то в висках. — Ты можешь сколько угодно отрицать это, если тебе так легче, но это ничего не изменит. И ты знаешь это, поэтому злишься, — продолжал он. Она буквально услышала, как Поттер чиркнул спичкой над горючей смесью, как будто ему было плевать на последствия, и ее выдержку снесло взрывной волной. Гнев вспыхнул внутри с новой силой, но это был другой, холодный ее вид, который жалил сильнее всего. — Этот шрам, — она указала пальцем куда-то в область под левой грудью, и видела, как Поттер проследил взглядом за ее движением, — просто рубец на моей коже, не более того. Он не определяет меня, — говорила она, пытаясь убедить в этом в первую очередь себя. — Я могу ему противостоять. В отличие от тебя. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — процедил он. — О, я знаю, поверь мне. Пэнси видела по выражению его лица, что слова попали точно в цель. Как она и планировала. Подбородок Поттера дернулся, как будто он сдерживал себя, и она видела, как он сжимает руки в кулаки. Этот жест отдался внутри нее болезненным удовлетворением. — Я права, верно? Боишься сойти с ума от чувства вины, если кому-то не поможешь? — продолжала давить она, наблюдая за тем, как он молча кипит от ярости, слушая ее речь. — Так вот иди ты к черту, потому что я лучше умру, чем приму помощь от тебя, — бросила Пэнси голосом, полным презрения. Пэнси тяжело дышала, ощущая, как бешено бьется ее сердце о грудную клетку. Поттер застыл напротив, как каменное изваяние, глядя прямо в ее лицо с таким выражением, будто.. разочаровался в ней. Внезапно раздавшиеся вдалеке шаги показались ей оглушительно громкими в наступившей тишине.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.