Хакер

Я проснулся от удушливого зноя, палящего, сквозь лобовое стекло машины, солнца. Мы остановились в каком-то живописном местечке. Придурка в машине не было, а сам я полулежал в довольно неудобной позе, крепко сжимая ноутбук. Кое-как выбравшись из машины, я потянулся к теплу и свету, разминая затекшие конечности. Бельфегор сидел на каком-то пригорке и жевал хотдог, запивая его минералкой. Я взлохматил волосы и направился к нему. Задумчиво глядя на неспешные воды какой-то речушки, в мою сторону он даже не посмотрел, хотя, наверняка, слышал, что я проснулся. - Где мы? – спросил я, чтобы привлечь к себе внимание. - Не знаю. – спокойно ответил мне этот кретин, и откусил еще кусок. - Сколько я проспал? - Часа полтора-два. – отозвался он, и наконец соизволил посмотреть на меня, после чего фыркнул. – Истеричка-параноик! - И это говорит мне полный социопат, за которым носится вся Америка! – не остался в долгу я, его замечание не столько задело меня, сколько развеселило. Он и сам, не удержавшись, прыснул. Откинув куда-то в сторону пустую бутылку из-под содовой, он поднялся, стряхивая с себя крошки. - Мусоришь? – прищурился я, улыбаясь. - Ага, ты еще в Гринпис позвони! - У тебя нет телефона. – совершенно серьезно возразил я. Бел с минуту тупо смотрел на меня, а потом рассмеялся. Притянув к себе за плечи, он как сумасшедший смеялся над моей не совсем удачной шуткой. - Ну, лягуха! – отсмеявшись, он продолжил прижимать меня к себе за плечи, отчего внутри меня непонятными волнами расходились смущение, радость, волнение. Мне безумно хотелось прижаться к нему сильнее, но вместо этого я вывернулся из его своеобразных объятий. - Поехали, защитник зеленых. Нас ждет Дуранго! - Да уж, нужно как следует отжечь, прежде чем покинем пределы этой негостеприимной страны. – посетовал он, довольно лыбясь. Усевшись за руль, он не глядя включил диск: «О, нет, когда я успел пасть так низко? Не могу больше терпеть, мне нужно мое лекарство!» – стал подпевать он Чарли Сцену, заставляя меня подхватить партию Дэнни [1]. - Позовите доктора, я должно быть болен. Лучше дайте мне снова таблеток! – стал подтягивать я припев, подражая голосу солиста. - Знаешь, лягушка, а у тебя неплохой голос. – отозвался вдруг Бельфегор посматривая на меня. Я немного смутился, не то чтобы я стеснялся петь, именно его внимание мне льстило, заставляя залиться краской. - Да ладно не смущайся! – рассмеялся вдруг Бел. – Мне так вообще медведь уши отоптал, а в глотку насрал, но не стесняюсь же! Я засмеялся над его замечанием. Сейчас между нами была та ровная, непринужденная обстановка, что так радовала меня. За это время мы успели позабыть о том, что он опасный, безжалостный, чокнутый маньяк, а я компьютерная мышь, наказание нового века. Мы орали песни, стараясь, переорать друг друга и даже пробовали шутить над нашей ситуацией. - А если твой план не проканает, что делать будем? – смеялся Бел. - Как что? – на полном серьезе ответил я. – Поползем через пустыню, будем прикрываться веточками от солнца, и стараться не писать против ветра, чтобы не искушать друг друга! - Какую траву ты курил, жабка? – давясь от смеха спросил Бел. - Какая трава? Ты о чем, чувак? – вполне искренне удивился я, пытаясь скопировать акцент и интонацию Брана, когда нас тормозили на выходе из какого-нибудь клуба, с просьбой вывернуть карманы и показать содержимое сумки. – Я не знаю что такое «трава». Я вырос в городе, где один асфальт! Машина неприятно вильнула, а этот псих согнулся от смеха не глядя на дорогу. - Эй, ты, гринписовец?! Поаккуратней! – разошёлся я, запуская в него какой-то фантик. Этот придурок никак не отреагировал, просмеявшись он вывернул машину и сделал громче музыку. До самого Дуранго я отводил душу тем, что безнаказанно дерзил этому психопату и кидал в него чипсы и картошку фри. Он лишь отмахивался, шишикал надо мной и иногда, ловко щелкая по носу, обзывал корявым и мазилой. На подъезде к городу нас стали обгонять байкеры и разрисованные фургончики, из которых доносились нестройные голоса, пьяно повествующие обрывки особо популярных песен. Я заметил, что Бел оказался прав, среди этой толпы мы могли спокойно затеряться, к тому же не особо и отличались от них. Вклинившись в их поток, Бел вывернул к озеру Найтхорс. Не доезжая до самого палаточного городка уже прекрасно было слышно, как орет музыка, и подготавливают вечернее шоу фейерверков. Это было масштабное мероприятие, и, казалось, что весь город постепенно стекся к водам, где была расположена сама сцена. Хотя, по большей части, половине было наплевать, кто там пел, осаждая ларьки с разливным пивом и хот-догами, они устраивали свои представления с пиротехникой и громкими басами. Мы остановились у самого края палаточного городка, чуть в стороне от сцены. Рядом стояло два фургончика один забитый аппаратурой, другой – хозяевами этой самой аппаратуры, которые тихо глушили пиво и напряженно молчали. Мы немного потеснили их, пристраивая машину. Все еще горланя строчки неизвестной песни, но все равно, упорно подпевая певцу, Бельфегор умудрился умыкнуть у них стяжку в шесть банок «Будвайзера». Хозяева аппаратуры, то ли от повальной наглости Бела, то ли еще по какой причине, некоторое время внимательно наблюдали за нами. Мы же с Белом, как два клинических пациента трудов Фрейда, обливали друг друга пивом, дурачились, что-то орали и, жутко фальшивя, пели. Видимо придя к выводу, что на дебилов не стоит обижаться, они, наконец, решились завязать с нами знакомство. Буквально через десять минут, мы уже знали, что они начинающая группа, которая по непонятному стечению обстоятельств закрывает сегодняшний день. И все бы прекрасно, но их солист проходит курс самобичивания в местной больнице со сломанной челюстью и в гордом одиночестве. Мы вскоре выкинули их проблему из головы и просто колбасились рядом. Слушая некоторое время мой ор, они напряженно продолжали глушить пиво. Наконец, басист, высокий, красивый мулат с черными глазами и патлами до лопаток, думая о чем-то своем, начал что-то нашептывать барабанщику. Тот, с минут пять, не мог никак уловить суть, но потом, уставился на него, как на придурка. Чувствуя каким-то образом их изменившееся настроение, мы с Бельфегором покосились на яростно шушукающихся парней. Они что-то доказывали друг другу, экспрессивно жестикулировали и яростно кивали в нашу сторону. Наконец, все тот же басист, несмело направился к нам. - Я – Криспи, мы тут услышали, как ты поешь, – неуверенно протянул он, глядя на меня. – Может, сможешь выйти с нами? - Куда? – не вник я в суть дела. - Может, сможешь с нами отыграть? – подоспел на выручку барабанщик. – Тут народу по части пофиг, кто орет в микрофон, но нам просто нужно отыграть, понимаешь? - Неа, - честно ответил я. – Нет, я понимаю, но не думаю, что подхожу для этого. - Да не боись! – заверила клавишница, стройная креолка, чем-то неуловимо напоминающая Фрэнки. – Ты такой же дохляк, как наш Джошуа! Никто не заметит. Его шмотки тебе подойдут! А остальное – дело грима. - А то, что текстов не знаешь… да не проблема, просто ори чего-нибудь под настроение, и все! Я, кстати Стив – лидер группы. – добавил барабанщик, незаметно подпихивая коробку с пивом ближе к нам. – Все равно это будет лучше того, чем мы не выйдем вообще! Я неуверенно покосился на вопящего рядом принца-потрошителя, тот лишь пожал плечами, по нему было видно, что пиво и общий расколбас ему вкатили. - Лана, пользуйтесь жабой, пока я добрый. – он, скалясь во всю ширь своей души, только подтолкнул меня к ним, добавляя. – Но потом нужно вернуть! Лягушка одна в комплекте. Да, и с вас пиво, в таком случае! Ребята, поржав над ним, пообещали, что будет ему не только пиво, потащили меня в трейлер. Олая (так звали клавишницу) и Криспи, готовили меня к выходу, остальные же начали потихоньку подготавливать аппаратуру. - Вот, на всякий, текста, – всовывая мне в руки листы с нотами, проговорил Криспи. – Если не выучишь, то, не проблема! - Я включу сейчас тебе наши записи, - откликнулась Олая, шаря в бардачке. – Чтобы имел, хотя бы представление. - Знаете, мои вокальные данные ограничены только душем… – неуверенно начал я, все еще чувствуя абсурдность происходящего. - Да не ссы! – усмехнулся Криспи. – Тут, если прислушаться, большая половина таковых! Последние два часа, до выхода на сцену, я провел в своеобразном тумане. Меня тошнило и бросало то в жар, то в холод. Вещи неизвестного мне Джошуа, были неудобными, а из-за косметики на лице, мне хотелось не просто умыться, кожу снять! Я добросовестно прослушал их записи и, бегло пробежав глазами текста, попробовал напеть что-нибудь. Ребята играли вполне нормальную музыку, звучанием напоминая ранние альбомы Yellowcard. В оставшиеся полчаса, я изнывал от волнения и какой-то обременительной опеки Криспи, который не отходил от меня ни на шаг. Я же, просто, ощущал физическую потребность переброситься, ничего не значащей, парой слов с этим принцем-дегенератом. Может потому, что подсознательно хотел, чтобы он меня признал и проявил хоть чуточку уважения, а может, это была своеобразная тяга, лишенного отцовской поддержки, мальчишки-подростка. Я не знаю, что это было конкретно и чем навеяно, но я просто, хотел его видеть. Сказать же, что у меня тряслись поджилки, когда я выходил из трейлера – это не сказать ничего. Мой псих сидел на капоте нашей машины, рядом с ним стояла открытая банка пива, а сам он раскуривал косяк. Заметив меня, он несколько мгновений просто смотрел на меня, словно оценивая наряд. Наконец, подтащив меня к себе за шкирку, он улыбнулся и сделал затяжку. Не отпуская меня, он вплотную приблизился к моему лицу и выдул долгую, ровную струю в мой приоткрытый рот. Его губы только на мгновение, слегка задели мои. «Господи, это ведь всего лишь «паровоз» и ничто иное!» – судорожно размышлял я. Бел отстранился, но меня не отпускал. Эта его своеобразная близость смутила меня окончательно, сердце бешено колотилось о ребра, отдавая в ушах глухими ударами, над верхней губой и на висках проступила испарина, а я боялся, что этот маньяк заметит мою дрожь в коленях! Меня охватило волнение: «Только бы он не заметил моего состояния! Или пусть спишет это на что угодно, только не на то, чем это является на самом деле!». - Расслабься. – вдруг услышал я его спокойный, ровный голос. – Представь, что мы все еще в Айове орем. Я неуверенно кивнул, Бел же, удовлетворенно хмыкнув, снова внимательно посмотрел на меня и затянулся. Я ждал, почему-то ощущать на своем плече тиски его пальцев было до одури приятно. Бел, запрокинув голову, выдул струю дыма, после чего снова уставился на меня. Не знаю, но я, несмотря на свои чувства, почему-то жутко нервничал от его пристального взгляда, а не от того что мне сейчас на сцену выходить. Этот же мудак, немного повременив, затянулся еще раз и лукаво улыбнулся. Словно поняв его, я сам приблизился к его губам. Оцарапав меня щетиной, Бел вдул в меня еще один «паровоз», рядом раздалось нетерпеливое покашливание Криспи. Бел досадливо цыкнул и стиснул пальцами плечо, после чего несильно толкнул меня в сторону мнущегося невдалеке басиста. Пока я шел до сцены я мысленно проклинал ту рекламу, из которой узнал про этот концерт. Однако, я готов был вернуть последние несколько минут. Странно, но пока мы так стояли с Белом, мне только на секунду показалось, что он, так же как и я, просто выпал из реального мира, наслаждаясь подобной близостью. Едва я вышел на сцену, как на мгновение потерял дар речи. Я старался заставить себя подойти ближе к краю, но с каждым новым шагом чувствовал, как растет желание развернуться и позорно сбежать. Глядя же на море народа, стоявшего перед сценой, я попрощался с собой и морально готовил себя к тому, что за свою самодеятельность отхвачу все гнилые яблоки и протухшие яйца. Мне казалось, что народ без проблем опознает во мне лузера, первый раз держащего микрофон, и выгонит со сцены. Я боялся подвести ребят, что так понадеялись на меня. Я неуверенно оглянулся: Олая мне подбадривающе улыбнулась, а Криспи пальцами показал, после какого проигрыша мне нужно будет вступать. Я сглотнул, надеясь, что этого было не слышно в микрофон, и приготовился слушать. Но стоило только гитаре взять первые аккорды, а барабанщику задать ритм, как на меня нахлынула волна безграничного счастья и полного пофигизма. Взглянув в толпу, я непонятно каким образом, но все же разглядел Бельфегора, он не колбасился как все, он просто продолжал сидеть на капоте нашей машины, с банкой «Будвайзера», и неотрывно смотрел на меня. Я не знаю, как именно назвать это странное чувство, нахлынувшее на меня в тот момент, но я словно ощущал его поддержку. И хотя я мог бы поклясться, что скалился он, как обычно, на сей раз было в его улыбке еще что-то. А еще я чувствовал волну эмоций, исходящую от беснующегося народа. Меня охватила странная эйфория, не то от «паровоза», не то от этого шквала чужих эмоций, но я просто позволил всему этому подхватить себя и, не выпуская из мыслей образ принца-потрошителя, запел. Пусть я не умел скриметь, как то следовало, и не всегда соблюдал ритм, но народу мой выход понравился. На второй песне я так вошел в образ, что безбоязненно скакал по сцене и, не боясь сбиться, тянул вместе с Криспи. Я импровизировал и заставлял Олаю мне подыгрывать, еще больше входя в раж от одобрительного взгляда ребят. Последнюю песню, что собственно и закрывала концерт, я спел на французском. Я сам не знаю, что мною двигало в тот момент. Это была романтичная лирическая песня, спокойная и очень мелодичная. Ребята восприняли это с испугом, но продолжали играть, толпа, которая в разы увеличилась, во время моего кривляния на сцене, была в восторге. В таком, что потребовала нас на бис. И нам пришлось петь песню еще раз. День завершился зрелищным представлением фейерверков, которые отражались в водах озера, усиливали эффект, а мы, складывая аппаратуру, покидали сцену. Я не мог увидеть Бельфегора, но я знал, что он где-то в толпе. Я хотел поделиться с ним тем, что смог прочувствовать в эти несколько минут, пока пел. - Фран! – закричала Олая, стоило нам дойти до оставленных фургончиков. – Это, что-то нереальное! Ты молодец! - Потрясно. Это успех! – откупоривая банку с пивом, сообщил Криспи. – Фран, ты и впрямь знаешь, как держать народ! - Черт! Голову даю на отсечение, у него это в крови! – добавил Стив, наваливаясь на меня с другой стороны. – Джошуа мог бы выть в микрофон до конца своих дней, и все равно он никогда бы толпу так не завел, как ты! Ребята, не переставая, дергали и мурыжили меня, мой псих все также сидел на капоте нашей машины и просто скалился. Заметив его, я хотел сразу направиться к нему, но Криспи, вальяжно обняв меня за плечи, не отпускал от себя. Они еще что-то кричали и голосили, к нам так же подходили соседи и поздравляли с хорошим выходом, кто-то просил автографы и спрашивал контакты ребят. Кто-то спрашивал про альбомы. Кто-то, кто знал ребят, спрашивал, когда они успели сменить вокалиста и добавляли, что этот (указывая на меня), несомненно, лучше. - Может, пойдешь к нам? – поинтересовался Стив, пихая мне в руки початую банку с пивом. - Нет, – отвечал я, желая только чтобы меня перестали дергать и лапать. – Извините, но занимать место неизвестного мне Джошуа, не хочется. Еще с час или больше, ребята не могли угомониться, мне наливали, передавали косяк, который кто-то успел закурить, потом снова наливали, но уже что-то другое. У меня было состояние полной, непонятной абстракции. Мне до жути хотелось смыть с себя косметику и снять шмотки, которые вызывали зуд. Бельфегор вроде был рядом, но не со мной. С кем-то разговаривая, он также вместе с нами пил и курил, но мне не дали с ним переброситься и парой слов. Криспи навязчиво крутился рядом, постоянно прижимая меня к себе и практически не снимая руку с плеч. Меня это злило, я старался незаметно выскользнуть из его объятий, но он, словно не понимая моих ненавязчивых намеков того, что мне это не нравится, начинал снова виснуть на мне. Устав, наконец, от всего этого я спросил у Олаи, где я могу снять с себя эту одежду и, хоть немного, освежиться. - Вон там, у озера строение, – указывая за сцену, сказала она. – Там туалет и душевые, правда не очень чистые, сам понимаешь. На счет душа не знаю, работает ли он в этот сезон, но в туалете есть раковины. Поблагодарив Олаю, я, спотыкающейся походкой, направился к обозначенному сооружению. За то время, пока я до него шел, меня узнавая как солиста, звали присоединиться к какой-нибудь компании. Ловко маневрируя и отвечая что-нибудь неопределенное, я добрался до небольшой кирпичной постройки с двумя входами. Открыв дверь с табличкой «Джентльмен», я проскользнул внутрь. Дверь с душевыми была закрыта на висячий замок, я, открыв лязгающую дверь туалета, оказался в полутемном, грязном, но вполне просторном помещении, с пятью кабинками, постоянно мигающей лампочкой, удушливым запахом хлорки и не выводимым - мочи. Толкнув одну из дверей кабинок, моим глазам предстал грязный сколотый унитаз, из сливного бочка которого постоянно бежала вода. Замычка на двери была отломана, поэтому облокотившись на дверь, я поспешно переоделся, засунув шмотки в пакет, чтобы передать их Олае. Немного подумав, я стянул штаны; струя мочи ударилась о ржавое нутро унитаза с громоподобным, дребезжащим звуком, заполняя собой все пространство. Я закрыл глаза, чувствуя блаженство, которое отравлял легкий привкус тошноты. Только когда я закончил, то понял, что звон все же был у меня в ушах. Покинув кабинку, я направился к умывальнику; вода была только холодная, она видимо бралась прямо из озера. Кое-как смыв с лица косметику, я немного намочил волосы. Наслаждаясь тишиной, блаженно закрыл глаза, прислонившись спиной к стене. Голова немного побаливала, звон постепенно стихал, а прохладные кирпичи приятно холодили разгоряченное тело. Я чувствовал, как вода, капая с волос, чертит непонятные извилистые дорожки по моему лицу, капая за ворот, чтобы продолжить путь по телу. В крови все еще бурлил адреналин от выступления. А в голове был дурман от алкоголя и травы. Вдруг, чья-то рука легко скользнула по моему лицу. Испугавшись, я попробовал открыть глаза, но рука, словно предугадав мое намерение, плотно накрыла их. Кто-то тяжело дышал, опаляя кожу своим дыханием. Я чувствовал, как он, провел по моей груди рукой, как бы невзначай задевая пальцами кожу. В голове крутился вопрос: «Кто?». Чувствуя, как рука, забравшись уже под футболку, неторопливо поглаживает живот, судорожно сглотнул. Незнакомец игриво лизнул мое ухо и слегка прикусил мочку. Я же неосознанно подался вперед, навстречу руке, которая словно дразнясь, подергала ремень на джинсах и скользнула к ширинке. Я чуть не застонал. Неизвестный провел носом по моей скуле и нетерпеливо выдохнул. Я чувствовал запах алкоголя и сладковатый аромат травки. Словно шутя, этот кто-то, проведя языком по кромке моих губ, коротко чмокнул меня и, словно в насмешку, отстранился. Я готов был зарычать. «Черт с тобой! Я готов играть по твоим правилам, только продолжай» – хотелось закричать мне, как незнакомец убрал руку от моих глаз. Передо мной стоял Криспи. Снова проведя рукой по лицу, он немного помедлил. - Ты ведь хочешь этого так же сильно, как я? – прошептал он. - Ну… да, но… – неуверенно протянул я, но он не дал мне закончить. Улыбнувшись, он, словно нерешительно, снова провел языком по губам и скользнул им в мой рот. Его поцелуй опьянял сильнее всего того, что я недавно пил. Неосознанно постанывая, я прижался к нему всем телом. Яростно покусывая его губы, я позволял ему вжимать меня в стену. Его рука скользила по моей ширинке, а я едва осознавал происходящее. Я не задавался вопросом, как он тут оказался, и почему я не услышал, как он вошел. Сейчас он был тут. Сейчас он умело творил со мной все что хотел, и я позволял ему это, позабыв о том, кто я, где и в каком положении нахожусь. Где-то на задворках сознания диссонансом бился вопрос: «А какого черта, я это делаю?». Словно в подтверждение этого, словно сквозь туман я услышал, как лязгнула дверь, запуская кого-то еще, и практически в тот же момент, поцелуй оборвался. 1 – Строчка из песни группы Hollywood Undead «Medicine». Charlie Scene и Danny – участники группы.