My little Рокэ

От Заблески: я искренне люблю Эгмонта Окделла, что доказывает «Сапфировый реквием». Я занимаюсь бессовестным переписыванием канона на пони-лад и никакой ответственности за сохранность вашего мозга не несу. Алюминь.

Трубный глас раздался торжественно и празднично, возвещая начало нового дня над скалами Надора. Замок еще был окутан утренней пеленой, но всюду кипела жизнь, пони перетаскивали вещи, вешали украшения и бордовые с золотым ленты на фасады, подкрашивали кое-где ободравшуюся краску и готовили замок к торжеству. Шел 379 год Круга Скал. Вассалы Скал начали приезжать в святая святых Окделлов еще за несколько недель до начала объявленного торжества. Замок неустанно готовился к свадьбе своего герцога – единственного наследника рода Скал Эгмонта Окделла. Эгмонта заваливали поздравлениями и подарками, даже несмотря на то, что имя невесты не раскрывалось. Слишком уж герцог Окделл был завидным женихом, многие поняши хотели выйти за него замуж, поэтому мера предосторожности была предпринята, чтобы невесту ненароком не отравили. Или еще что-нибудь не случилось. Даже бабушка Эгмонта не знала, кто станет пассией её единственного внука, но была уверена, что Окделл, как пони самых честных правил, сделает правильный выбор. - Эгмонт, - немного хрипло произнесла бабушка, и Окделл склонил перед ней голову, - пришло время тебе представить мне твою невесту. Я уверена, этот союз принесет замечательные плоды, и род Скал продолжит свою великую историю, тянущуюся еще со времен святого Алана. - Конечно, - серьезно кивнул Эгмонт, уже подобрав слова, которые будет говорить. Айрис Хейл не была аристократкой в прямом смысле этого слова, была обычной земной поняшей, но никого прекраснее нее Окделл в своей жизни еще не встречал. Ну и что, что она родственница Манриков, став герцогиней Окделл, поняша получит титул и замок, а Эгмонт обретет, наконец, свое светлоглазое счастье. Бабушка должна понять, что это – Любовь. Герцогиня Окделл тяжело понялась с ковра, взмахнула рогом, и ключ подлетел к небольшой золотистой двери, обычно укрытой бордовым балдахином. - За этими дверями всегда хранилась великая реликвия дома Окделлов, - торжественно сказала бабушка, протягивая сухонькое копытце к открытой двери. Из нее выпорхнул огромный пушистый белый мотылёк и сел бабушке на ногу. – Её зовут Бьянко, она прожила тысячу лет, отрастила себе девять хвостов, и считается, что она бессмертна и незыблема как сами Скалы. Ты достоин того, мой внук, чтобы я передала тебе по наследству нашу Девятихвостую Моль, и ты должен подарить её своей невесте, как следующей Хранительнице этого сокровища. Эгмонт через силу улыбнулся, переступая с ноги на ногу. Моль вспорхнула с ноги бабушки, сделала над ней круг почета и зависла в нескольких бье позади герцога Окделла. - Иди подари Бьянко своей невесте, - поджала губы бабушка, - и приведи её сюда. Я хочу лично убедиться в том, что она достойна её хранить. Эгмонт поклонился, размышляя над тем, что Айрис вряд ли понравится такой подарок на свадьбу. Она была модной поняшей, любила цветы и драгоценности, моль было дарить на свадьбу несолидно. Но Эгмонт был хорошим внуком и истинным Пони Чести, слово бабушки было для него законом. Эгмонт шел, за спиной парила белоснежная Бьянко и напоминала Окделлу, что не всё так просто в этом мире. Наверное, нужно найти Айрис, рассказать ей всё как есть, подарить злосчастную моль и попросить, чтобы она сделала всё, чтобы понравиться бабушке. - Создатель знает что с этой реликвией, - покачал головой Эгмонт, глядя на Девятихвостую. – И вот как я тебя такую любимой поняше подарю? Айрис заслуживает топазов, карасов и черные ройи, а не бикараса какого-то… Бьянко, разумеется, глубокомысленно промолчала, глядя на герцога Окделла своими большими умными глазами. Эгмонт вздохнул. Ноги сами привели его в сад, где они с Айрис часто тайно встречались ночами и потом скакали до низин с дикими вишнями, где и встречали рассветы, прислонившись друг к другу и провожая взглядами первые лучи солнца, окрашивающие долину в бордовый. - Энжел! Ты должна, - раздался невдалеке строгий голос, - помнить свой Долг Чести, глупое создание. Поэтому немедленно спускайся с дерева! Герцог Окделл повел головой. Любопытство взяло верх над срочностью дела, поэтому он, ничтоже сумняшеся, пошел на голос. В саду перед высокой молодой секвойей гордо и прямо стояла светло-бежевая поняша-единорог с пепельно-розовой гривой и строго смотрела наверх, в переплетенные ветки. На кьютимарке у неё красовались три бабочки. - Доброго дня, эрэа, - учтиво поздоровался Эгмонт. Поняша, кажется, кто-то из Карлионов, судя по розоватому оттенку гривы, с достоинством обернулась и присела в реверансе. – Почему вы не можете снять свою питомицу с дерева магией? Окделл подошел и тоже уставился в ветки, пытаясь понять, кого же пыталась поняша увещевать. Ни кошки, ни собачки, ни птички Эгмонт в упор не видел. Та отрицательно качнула головой. - Нет. Она должна сама понять и признать свою неправоту. Поэтому, - карий взгляд обратился к веткам, - немедленно спускайся! - Эрэа, - сделал вторую попытку Окделл, - вы уверены, что ваша питомица все еще сидит на этом дереве? Там же никого нет, - прищурив глаз, Эгмонт все-таки заметил подобие золотистой букашки, - кроме какой-то странной блёклой бабочки… - Это она и есть, благородный эр, - прошипела поняша, не отрывая раздраженного взгляда от дерева. Эгмонт дёрнул глазом: слишком уж букашка была похожа на девятихвостую бяку, и тут его внезапно осенило. В этом был неплохой шанс избавиться от этой семейной Моли, спасти благородную эрэа, а заодно и оставить, к вящей радости бабушки, моль в семействе Скал. Окделл пару секунд постоял, перебирая в голове всех родственников, которых знал из Карлионов. И, кажется, наконец-то вспомнил. - Вы, должно быть, Мирабелла Карлион, - поняша обернулась и кивнула. Эгмонт возликовал и продолжил. – Я слышал, у вас есть целая коллекция этих га… эээ, чудесных созданий. - Вообще-то, не коллекция, - кажется, голос графини Карлион зазвучал немного благосклоннее. – Я их развожу. - В таком случае, позвольте вам преподнести, графиня Карлион, эту великолепную белую бессмертную девятихвостую моль! Её зовут Бьянко, - Эгмонт торжественно потянул копыто, на которое Моль с готовностью вспорхнула. Он мог в принципе не рекламировать ее, ибо мордашка Мирабеллы начала стремительно меняться и приняла почти умилённое выражение. Если бы не была такой строгой, видимо, по жизни. - Прошу прощения… - еле выговорила она. – Я вас не признала, вы ведь… герцог Окделл? Эгмонт Окделл? Я вас просто ни разу не видела. - Пустое, сударыня, - отмахнулся Эгмонт. – Так вот, насчет этот моли. Это фамильная реликвия рода Скал, и я не могу допустить, чтобы она его покинула. Мне не найти лучшего хранителя для этого прекрасного существа, чем вы. - Герцог… герцог Окделл, я принимаю ваше предложение! - Вот и славно, сударыня. Вот, я вижу и ваша питомица тоже одумалась и спустилась с дерева. Хорошего вам дня, сударыня, и до скорой встречи. Оставалось только прорепетировать про себя речь, что он скажет бабушке, когда приведет ей Айрис. В любом случае, она не была поняшей из рода Скал, а для бабушки, наверное, было принципиально, чтобы хранительницей стала одна из вассалов Окделлов, ну пусть так и будет! Моль не покинет род Скал, он пообещает, что иногда будет её даже навещать, но женится он все равно по любви! Бабушка должна понять, простить, отпустить и благословить. Эгмонт не предаст свою любовь. Избавившись от надоедливой белой букашки, Окделл вновь занялся поисками баронессы Хейл, обрадованный и почти что счастливый. Правда, настроение его омрачило то, что невесту он свою не нашел, а к бабушке нужно было возвращаться, хотя бы чтобы отчитаться, что нашел достойную хранительницу. На пороге его встретили. Бабушка выглядела лет на десять моложе. - Эгмонт, я так рада, что ты одумался! - Прости, бабушка? - Мы всё уже знаем. Твоя невеста сама пришла к нам. Мы с ней пообщались, это достойнейшая поняша, я могу тобой гордиться! – герцогиня не удержалась и всхлипнула. Так вот почему он не мог найти Айрис! Она все это время была здесь, сама пришла! Вот умница! - Так она уже здесь! – радостно подпрыгнул Эгмонт, заскочил в комнату для невесты, собираясь как на духу выложить приключения сегодняшнего дня и… наткнулся на строгий, но счастливый взгляд карих глаз. - Эрэа Мирабелла? – решил уточнить Эгмонт. - Герцог Окделл… - Мирабелла поклонилась, - это было очень неожиданно, но я уверена, что моя семья одобрит ваш выбор! И тут понял Эгмонт, что он попал всерьез и надолго. Нужно было срочно что-то делать, но бабушка уже наверняка оповестила всех, кого надо, и рассказала всему дому, а его и слушать не станут! Вот ведь напасть… оставалось лишь объясниться с Айрис, но Эгмонт не был уверен, что она послушает его. Баронесса Хейл и не послушала. Он увиделся с ней лишь на следующий день. - Я думала… - рыдала Айрис, - я вас любила, а вы оказались как все Пони Чести! Приверженные каким-то своим законам, я знала, что вы никогда не женитесь по любви. Вы играли с моими чувствами! - Прошу вас, Айрис, выслушайте меня! Это не от меня зависело, всё вышло совершенно случайно, это чудовищная ошибка… - Вы! Вы считаете меня ошибкой! - Прошу вас, сударыня, Айрис, ни в коем случае. Я… я ничего не могу поделать, но назову свою первую дочь Айрис! - Да хоть Альбус Северус! – крикнула Айрис и в слезах убежала, проклиная день, когда встретила Окделла. Эгмонт завис: такого имени он не знал, наверное, что-то иностранное. Свадьба проходила, как и обещалась, пышно. Карлионы были вне себя от счастья, даже, кажется, Мирабелла светилась. Ей красиво заплели и уложили гриву, одели в бордовое платье, которое ей невероятно шло. Эгмонт вздыхал и страдал на тему Айрис. И тут случилось непредвиденное. Когда Мирабелла начала приветственную речь гостям, старая плохо закрепленная каменная горгулья на стене дворца ухнула вниз прямо на её голову. Однако Мирабелла была единорогом, поэтому не повторила печально известную историю поняши Виттории Вичи, и каменная конструкция зависла в воздухе в нескольких бье над головой уже герцогини Окделл. Пони ахнули. Эгмонт опустил голову. Догадаться, что это дело копыт Айрис, не составляло труда. А глядя на то, как его уже жена с легкостью закинула каменный мусор куда-то в ров за стеной, он почти был готов признать, что так даже лучше. В баронессе Хейл он разочаровался окончательно и бесповоротно, хотя и не переставал её нежно любить. Мирабелла оказалась верной и хорошей женой, щепетильной хозяйкой и воистину замечательной хранительницей домашней реликвии, хоть и держала семью в строгости. Все меховые оленьи накидки из Васспарда были отданы на съедение «коллекции», давно подаренные Эгмонту Леонардом Манриком пушистые тапочки вскоре отправились туда же, а замок заполонило хлопанье миниатюрных крылышек. Иногда Эгмонт просыпался в полной уверенности, что его дом, его крепость, штурмуют закатные параспрайты. Впрочем, всё было не так плохо. Разноцветные мотылёчки светились по ночам, окутывая Надор потусторонним красивым сиянием. Мирабелла была вне себя от счастья, а мелкие жеребята всегда сладко засыпали под гомон домашней мирабелльской моли. Как ни странно. Свою первую дочь, как Эгмонт и обещал, он назвал именем Айрис, да только баронесса Хейл этого не узнала, потому что вскоре её покушение раскрылось, и ей пришлось срочно бежать на Марикьяру, где её взял в жены, кажется, кто-то из южан. Эгмонт вздыхал, но как мог старался быть счастливым. У него рос сын и три очаровательные дочурки, Айрис и Ричард пошли в него, а Эдит с Дейдри были похожи на Мирабеллу, только глаза были у всех отцовские. Дейдри родилась пегасом, на что никак не могла нарадоваться герцогиня Окделлская, потому что младшая дочурка могла помогать ей ухаживать за её любимицами. И иногда Эгмонту казалось, что свою моль Мирабелла любит намного больше, чем семью. Если она вообще кого-нибудь любила. Она хотела, чтобы надорская коллекция гремела на весь мир, а Эгмонту было достаточно позора и на один Талиг. «Расскажи про надорскую моль пяти друзьям – и живи счастливо до конца Излома!» - вот что гласили письма, которые Окделл был вынужден отправлять всем, кого знал и кого не знал. Он делал всё, как просила жена, однако та все равно ходила несчастная. - Мне будет стыдно показать коллекцию гостям, - наконец призналась она, - потому что в ней нет одной редкой зеленой моли… а я даже не знаю, где её искать. Ричарду шел десятый год, а Эгмонт увидел в этом шанс проветриться и отдохнуть от дома. Он собрался и умотал во дворец, где нашел своего верного друга, помощника и просто хорошего и доброго пони эра Августа. - Как, - завуалированно спрашивал герцог Окделл у графа Штанцлера, - можно найти то, что не знаешь, где искать? Наверное, эр Август удивился, судя по расширившимся глазам. А может быть, подумал Эгмонт, просто задумался. - Ооо, Эгмонт, - торжественно улыбнулся Штанцлер, - пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что, может помочь только разве что сила Закатной Пони. Эр Август сказал это, разумеется, в шутку. Он тогда еще не знал, что Эгмонт герцог Окделл шуток не понимал. От слова совсем. Зато шутки слишком хорошо понимали товарищи Манрики, которые были злы на Окделлов как закатные параспайты за сорванную свадьбу. И пока Эгмонт додумывался до того, что раз моль – зеленая, то и искать её надо где-нибудь там же, где обстановка зеленая, то есть на болотах, они накатали письмо Морису Эпинэ, в котором просили образумить его бывшего оруженосца, который вздумал пробудить Закатную Пони. Разумеется, Морис, ратовавший за Талигойю без Принцесс, зато с тараканами, простите, с Раканами (но без моли!), тут же бросился на помощь герцогу Окделлу, собрав всю свою кавалерию и четырёх сыновей. Герцог Окделл, в свою очередь, набрал солдат в Надоре и пошел на болота Ренквахи. Ну а где же еще искать зеленую моль? Приезд Мориса оказался неожиданностью, хотя и приятной. Пони радостно стукнули о копыта друг друга. - Морис, друг мой! А вы что здесь делаете? - Я примчался сразу, как только узнал! – торжественно объявил Эпинэ. – Твоя цель, как и всегда, великая и благородная, ты можешь не справиться в одиночку. Я пришел тебе помочь всеми своими силами! Если ты добьешься успеха, это может спасти все королевство! Эгмонт, конечно, удивился, что прихоти жены настолько зацепили семейство Анри-Гийома, но виду не подал. - Вы действительно считаете, что это принесет счастья талигойскому народу? - Конечно! – без тени сомнения заявил Морис. Эгмонт обрадовался и стукнул копытами по земле. С кавалерией пегасов дело должно было пойти быстрее. - Выступаем прямо сейчас! То, что произошло дальше, стало неожиданностью не меньшей, чем приезд Мориса. Потому что в обычно пустынные болота Ренквахи внезапно заявилась восточная армия под командованием Рокэ Алвы. Совершенно вот в таком состоянии после торфяных болот. - Вы не пройдете ни шагу дальше! – потрясал копытом Морис, зависнув над окосевшими солдатами. – Мы вам не позволим помешать нашей великой цели! - А может, - осторожно заметил Эгмонт, который так и не нашел ни следа зеленой моли, - они пришли помочь? - Рокэ Алва?! Этот пони всегда выставлял идеалы Поней Чести какой-то грязью! Он не поймет наших великих устремлений! Эгмонту оставалось только вздохнуть. Он и не подозревал, что поиск зеленой моли для его жены станет для Мориса почти навязчивой идеей. Поэтому он пошел к Рокэ Алве. Сам. - Вы сейчас всю моль распугаете! – с долей укоризны в серых глазах воззвал Эгмонт к Алве. – Своими действиями вы оскорбляете мою жену! А Рокэ был косой-косой, нифига не понял, что ему говорили. - А я вас это… - видя перед собой минимум пять Окделлов, заявил маршал, - на дуэль вызываю! За… а... за... за!.. На линию! - Хорошо, - опустил уши Окделл, - думаю, в глазах маршала Талига предлог дуэли за азаза считается достойным того, чтобы проливать кровь. Возможно ли, герцог Алва, что вы явились избавить меня от этих страданий? После свадьбы вся моя жизнь была болью. Я могу быть вам лишь благодарен. - А?! – скосил глаз черный как ночь Рокэ. – Драться давайте уже, герцог Окделл! И подрался Эгмонт с Алвой на дуэли. Исход сей битвы был ясен задолго до её завершения, тем более Эгмонт и не стал сильно сопротивляться. «Вот так, - печально думал Эгмонт, вставая на линию, - один мотылёк может изменить судьбу целого рода». Meanwhile где-то на Севере. - Герман, смотри, какое интересное создание. - Что это, Ойген? Почему оно живет в снегах? - Кажется, это моль. - Моль? Вроде Мирабелла Окделлская её собирает. Может, отправить их ей? - Не думаю, что это хорошая идея. Она же такая зеленая и невзрачная. Тем более её тут так много. Наверняка у нее уже такая есть. - Ты, как всегда, прав, Ойген. Наверняка в Талиге их целые тучи. Зеленая моль громадными роями кружила по снегам западной Торки.