The Days After

Джозеф тихо шел, силясь услышать любой стон или грохот из заброшенного здания. Он ступил внутрь и направился к большому камню в форме креста. Джозеф отыскал взглядом ручеек засохшей крови, и к его горлу подкатил ком. — Цезарь? — он подумал, что может, может быть, он был жив. Когда ответа не последовало, слезы медленно потекли по его лицу. — Цезарь? Прошу, скажи мне, что ты жив. Просто… — он запнулся на словах и рухнул на землю, — Цезарь, пожалуйста! Умоляю! Скажи мне, что ты жи- — Дж….о…. — раздался едва слышный звук, и Джозеф тут же подлетел к крестообразной плите. — ЦЕЗАРЬ? ЦЕЗАРЬ! — заливаясь слезами, с кипящим в крови адреналином он приподнял плиту с земли. При виде Цезаря кровь отлила от его лица. Тем, что спасло его, оказалась дыра в каменном полу. Цезарь, вероятно, ужасно страдал от голода и жажды, тело его было покалечено Священной песчаной бурей Вамма. Он взглянул на Джозефа и пошевелился. Джозеф тотчас же спрыгнул на пол подземелья и опустился на колени рядом с ним. — Твоя рука… — Джозеф слегка прикоснулся к раздавленной правой руке Цезаря, стараясь не сделать ему больно. Должно быть, на нее упала плита. — Джо… — Я здесь, Цезарь. Я здесь, — тихо плакал он на груди Цезаря и улыбался. Чудо. — Чего тебе, ДжоДжо? — вздохнула Лиза Лиза, когда услышала, что ее сын стучал в дверь и звал ее. Она встала и открыла дверь, и при взгляде на него ее глаза расширились. — Он жив… — из глаз Джозефа снова брызнули слезы, и из ее глаз тоже. Цезарь что-то бормотал в объятиях Джостара, вызвав этим еще больший порыв эмоций. К сожалению, врачи из Фонда Спидвагона не сумели спасти Цезарю руку. Вместо этого они сделали ему протез. Джозеф улыбнулся, когда увидел его, и взглянул на свою металлическую руку. Цезарь медленно открыл глаза и сел на кровати. Боль ощущалась в каждой клеточке его перевязанного тела. Он поднял взгляд на Джозефа и мягко улыбнулся — тот спал, сгорбившись в кресле. Цеппели присмотрелся поближе к его лицу и заметил, что тот тоже был весь в бинтах. А еще Джостар выглядел… привлекательным. Когда он не вопил, то был замечательно хорош собой, с красивым лицом и губами. Стоило Цезарю представить, каково было бы почувствовать свои губы на этих губах, его глаза расширились, а из груди вырвался вздох. О чем он только думал? Это же его лучший друг! Кроме того, его привлекали только… женщины… Верно же? Цезарь снова посмотрел на Джозефа. Глаза Джостара всегда были такими живыми и энергичными. Джозеф всегда вызывал в нем… странные чувства. Женщины, с которыми он был, доставляли ему удовольствие, но не подобное чувство. У него была парочка друзей, но ни один из них не был похож на ДжоДжо. Чем дольше он думал об этом, тем яснее он понимал, в чем собственно дело. Он окинул взглядом мускулистые руки Джозефа, заметил металлическую кисть на левой руке. Собственная правая рука ощущалась как-то необычно, он перевел на нее взор и обомлел, увидев на ее месте металлическую. Он попробовал подвигать ей как собственной, и, к его удивлению, это сработало. Цезарь вновь посмотрел на закрытые глаза Джозефа. Он наконец понял, что это было за чувство. Рядом с Джозефом он был искренне счастлив. Он… Был влюблен… — Цезарь? Он застыл. Джозеф широко распахнул глаза, пялясь на Цезаря в ответ. Он покраснел и отвернулся от Джостара. Тот усмехнулся. — Ты рассматривал мое прекрасное лицо, Цезарь-чан? Неужели наконец-то понял, что любишь меня~? — пошутил Джозеф, однако когда уши Цезаря покраснели, его глаза расширились. — Эй… Взгляни-ка на меня, Цезарь. Цезарь медленно повернул голову к Джозефу. Тот замер и залился краской. — Господи, Цезарь. — Ну, давай, смейся надо мной! — он опять отвернулся, на глаза навернулись слезы. Он думал, что Джозеф засмеется или отпустит что-то остроумное. Но дальше произошло совсем не то, что он ожидал. Выражение лица Джозефа смягчилось, и, нежно взяв левую руку Цезаря, он поцеловал его ладонь.  — Зачем же мне смеяться над тобой за это? — к удивлению Цезаря, ласково проговорил он. — И кроме того, как я могу смеяться над тобой, если… если я тоже люблю тебя? Глаза Цезаря расширились, и он повернулся к Джозефу, слезы катились по его лицу.  — Ты… любишь меня? — Джозеф кивнул и прикоснулся губами ко лбу итальянца. — Да. Я люблю тебя, Цезарь. Цезарь улыбнулся, и, медленно закрыв глаза, провалился обратно в сон. Джозеф выдохнул, чуть не закричав. «О Боже, он тоже любит меня».