Имя

      — О, ещё один мафиози, — неприятный голос только больше усилил раздражение. Ацуши уже не выдерживал. Он пошёл на голос, рыча. На выпад он мог бы среагировать, да только хотел подцепить врага и прижать к себе поближе, взглянуть в эту мерзкую рожу. В лицо зверя, сотворившего все эти злодеяния, грязь, кровь и безумно хохочущего на операционном столе Осаму.       — Я не мафиози, — Ацуши дыхнул на него рыком. Кажется поджилки у странного, крысоподобного мужчины затряслись, когда парень напротив только издал громкий возглас от удара ножом в сердце. Не отпустил, даже на землю не осел. Глаза Ацуши горели гневом. — У меня сегодня просто плохой день.       Как же мы к этому пришли?

***

      Удивительным открытием было, что Осаму, который грозился убить босса мафии и наблюдал «смерть» Ацуши, мог плакать из-за фильма. Темнота не давала этого увидеть, ни всхлипа не прозвучало, но ведь было ясно. На штанах Ацуши точно остались следы этих слёз. Тише самой мертвенной тишины, Дазай лежал головой на его бедре и о чём-то раздумывал.       «Всё будет хорошо», — подумал Ацуши, очень надеясь, что это правда.       Осаму, почти засыпающий, надеялся на то же самое. Положение было таким удобно-правильным, что даже шевелиться не хотелось. Он пытался заставить боль отступить. Воспитатель излишне с ним нежничал, словно вообще не понимал, кто Дазай такой. Эта позиция ошибочна, какой-то баг во вселенной, но как же приятно.       — Ацуши, почему именно этот фильм? — негромко и хрипловато, как раз горло побаливало из-за плача. Осаму забыл даже, что из-за эмоций может в горле тянуть. Слабо и жалко. Тогда понятно, почему Ацуши проявляет к нему непривычные эмоции — считает слабым. Стало гадко на сердце, даже несмотря на то, как сильно расслабляли прикосновения, будто целительные.       — Потому что о привязанности до самой смерти. И после неё. Я думаю, у каждого должен быть кто-то, кто его так ценит и любит, иначе жить как-то грустно, — бормоча, Ацуши приулыбнулся, с сожалением провожая мысль о том, что у него такого человека нет. Ни одного. Но он наверстает, он найдёт преданных друзей или родственную душу… Ведь весь его путь пока не привёл его к полному одиночеству.       — Тебе не кажется, что это как-то жалко?.. Лучше уж совсем никого не любить, чем любить так сильно, — Осаму не согласился. Чувства болезненные, а их отсутствие — ещё хуже. Ох уж эти отблески эмоций… Погас в темноте экран ноутбука, а Накаджима потянулся к проектору. Пришлось подняться, поправить футболку и с ужасом вспомнить о необходимости спать.       В работе есть кое-что хорошее — когда её много, сон сам скашивает, не приходится его дожидаться. Но после фильма и опустошения спать не хотелось.       — Ацуши-кун, — Дазай еле шевелил губами. Сколько Накаджима будет его терпеть? День, два, неделю… Голова полнилась вопросами, глупыми и несвоевременными. Осаму едва ли не трясло. Он здесь не должен быть. Он неживой. Он не должен занимать время живого человека. — Жарко, я окно открою.       Сбежать к стеклу, приложить к нему лоб и повиснуть на оконной ручке, чтобы в комнату проникал свежий воздух. Ацуши следил за ним цепко — подрагивающий голос и нетвёрдая походка его беспокоили. Он включил кондиционер, чтобы было прохладно.       Позади что-то ударилось о стекло, едва Ацуши отвлёкся.       — Осаму?.. — испуганно спросил он.       — Ха-ха, ничего, просто… Голова побаливает от жары, уши закладывает… — а ещё лишь одно внутри желание. Убиться.       Снова ребёнок пугал его. Нет чувства хуже, чем то, когда не можешь помочь тому, кому очень хочешь. Ацуши вскочил, подбегая к окну и взяв Осаму за руку. Был лишь один вариант, что сделать, и Ацуши развернул подростка к себе, тяня.       — Иди сюда. Давай, — Ацуши осторожно бормотал, держа в своих ладонях худую забинтованную руку. Осаму по инерции за ним следовал, почти отказать не мог от того, как хреново было.       Ацуши упёрся ногами в кровать, остановился на секунду. Правильно ли он всё делает? Может, эта ночь обернётся скандалом? Осаму не видно, а вернее, вокруг него образовалась синеватая окантовка, скрывая детали лица и одежды. Только фигура подсвеченная. Накаджима присел на кровать и потянул на себя слегка упавшего Дазая. Прижал к груди и опустился на подушки.       — Что ты… — даже огрызаться сил не осталось (и Осаму вновь поймал себя на желании наблюдать со стороны, не участвовать в ситуации). Злость лишь ухудшала общее состояние.       — Прости. Постарайся расслабиться. Прислонись ухом к моей груди и послушай сердцебиение, — тихим шёпотом заметил Ацуши, глядя в тёмный потолок. Осаму послушно сделал так, как он сказал. Футболка с разводами была очень мягкой — приятно обнимать, когда Осаму в ней.       «Ту-дум—ту-дум—ту-дум», — Дазай прикрыл глаза. Мягкий, вибрирующий в ушах звук. Кажется, ещё и руки Ацуши обхватили его в какой-то момент, правильно согревая. Хорошо, спокойно.       «Его перестало трясти», — Ацуши улыбнулся от облегчения и прикрыл глаза. Дазай уже засыпал, прижимаясь к нему, словно искал защиты.       Сердце в груди защемило — Дазай, всё-таки, по сути своей очень милый. Но эта мысль, конечно, случайная, нет-нет, Ацуши об этом никогда ему не скажет.       Кто-то, наверное, должен был убрать коробки недоеденной пиццы. Тело Осаму слегка прижимало к кровати — не сильно, подросток не был тяжёлым. Если Ацуши встанет, то может разбудить, и отстранённым Дазай вновь пойдёт спать с плохим настроением.       Нет, сейчас лучше. Осаму слегка сопит, наконец-то пребывая в спокойном состоянии, и, как Ацуши надеется, чувствует себя в безопасности. Самому воспитателю тоже бы этого хотелось…       В конце концов, именно поэтому он полезен, верно? Только так он может принести Осаму хоть что-то, будучи словно бы мягкой игрушкой для него. Больше Ацуши ничего хорошего не сделал.       Нужно будет побеспокоиться о своей безопасности, помимо наблюдения за Дазаем. С этим всё налаживается — с их общением, Осаму ведь открывается ему всё больше. Сложно сказать, от доверия или отчаяния. Но вот спасать Ацуши от смерти Дазай, в случае чего, не будет. Нужно подумать о том, как не стать расходником этой организации.       И может ли Ацуши вообще выполнить свою миссию? Или он здесь только как пешка в чьём-то плане, марионетка? Дазай настолько закопан сам в себе, что нельзя быть уверенным, возможно ли вернуть ему радость к жизни и, возможно…сочувствие. Цель становилась странной, ведь мафиози с сочувствием — не мафиози. Вот вообще ни капли.       Если кто-то не получал любовь и внимание в детстве, то он не будет рад, получая всё это в подростковом возрасте. Непривыкший, станет считать, что всё это не нужно. Накаджиме это рассказывала всё та же девушка из счастливой семьи — наверное, лучшее его знакомство… Но, вряд ли они снова увидятся. Так вот, вряд ли Осаму «нужны» сейчас потуги Ацуши сделать его жизнь лучше. На самом деле, и любовь, и внимание нужны в таком возрасте, как в никаком другом, просто не в той же форме, что и детям. В более взрослой, особенной — спросить, что беспокоит, относиться с уважением, давать личное пространство. Всё это звучало логично.       Ацуши не может сказать, насколько это на самом деле работает. В конце концов, за свою жизнь он и толики внимания или любви не получил. Только в книгах, в мечтах о том, что всё наладится, в отрыве от реальности и побеге в другой мир. Он надеется, что не сделает ещё одному человеку хуже из-за своих неправильных суждений.       Когда-нибудь всё наладится. Но когда? Так и самому недолго в апатию впасть.       «Не позволю, чтобы ты не знал, зачем живёшь, и жалел о жизни. Не позволю…», — думал Ацуши, поглаживая тёмные волосы Осаму. Тот вновь что-то бормотал, лёжа головой на его плече и почти утыкаясь в подушку. Слова от этого были неразборчивыми. Дазай казался ему чем-то неуловимо на него похожим. Хотя они были абсолютно разными.       Был и так жаркий летний день, затем тёплая ночь, так что Ацуши не стал накрывать их одеялом. Решил подождать пару часов, пока Осаму заснёт покрепче, а затем уже отнести пиццу в холодильник.       «Я стал лучше управляться со способностью в последнее время. Даже слишком хорошо», — подумал он, прикрывая глаза. Случайно услышал двойное сердцебиение вразнобой. Ацуши заслушался, размышляя. То ли удалось подкупить тигра тем, что больше не приходилось голодать и не спать ночами, то ли присутствие Осаму действовало успокаивающе. У Ацуши на груди сейчас спит владелец обнуляющей способности, ещё бы он не был спокоен!       Два часа Ацуши только размышлял, иногда скашивая взгляд на часы рядом. Затем осторожно сдвинул Дазая и стал собирать коробки. Очень клонило в сон — он, на самом деле, еле высидел всё это время. Всё было поставлено в холод, и беспокоиться было не о чем… Так что уставший Ацуши без задней мысли вернулся в кровать, вернул их с Осаму в прошлое положение и закрыл глаза. Через некоторое время он действительно уснул, растворившись в размышлениях.       А Осаму утром проснулся от того, что его лижут. Да, вот такое вот в точности ощущение — по лицу проводит языком большая кошка своим шершавым языком. От такого интересного пробуждения Осаму даже застопорился, мгновенно включаясь в реальный мир — времени на сон не осталось. Однако, он не двигался, интересуясь, как ситуация пойдёт дальше.       Пару дней назад тигр пытался его съесть, а теперь со всей материнской заботой «моет». И проблема даже не в том, что когда тебе чем-то шершавым ведут по лицу, это неприятно. Нет, проблема совсем не в этом.       — Ацуши-кун, прекрати, — Дазай фыркнул, прекрасно понимая, что Накаджиму остановит только обнуление способности — сам он себя не контролировал. Наконец, Дазай открыл глаза и вытянул вперёд руки, отталкивая воспитателя. Ацуши это вообще никак не поколебало! Наоборот, проведя по своим губам языком и что-то решив, он уставился на подростка жёлтыми глазищами и схватил за плечи. Невозмутимо, как если бы сопротивление Дазая было для него незначительной помехой. Так, наверное, и было.       Ведь неясно, что Ацуши сделает в следующий момент в своей тигриной ипостаси. И очень хотелось это узнать. У Дазая даже губы растянулись в улыбке, едва он почувствовал, увидел, как воспитатель подминает его под себя (к кровати вплотную, слишком тесно, слишком близко!) и… Просто продолжает вылизывать. Правда, теперь на шее, поверх бинтов.       В самом деле, мама-кошка и потомство.       — Ну Ацу-кун, мне нужно встава-ать, — Дазай захихикал — ведь шершавый язык (теперь уже проходящийся по уху) может вызывать либо боль, либо щекотку. Только отсмеявшись и почувствовав, что прикосновения стали уж очень болезненными, Дазай активировал способность.       Глупо думать, что Ацуши забудет о вчерашнем, о том, что Дазай жалко ревел у него на коленях и о том, что они в обнимку уснули… Однако, Осаму было начхать на это до странного. Может, прогрессировала его апатия?       Ацуши ошалело смотрел на него. Всё так же возвышался (его лицо забавно смотрелось с этого ракурса, тем более удивлённое), держал руки на плечах, однако уверенность испарилась, а в жёлтые глаза добавилась примесь фиолетового.       — Что сейчас было? — голос Ацуши был слегка напряжённым. Дазай легко спихнул его с себя и сел на кровати, вытягиваясь и даже не поправляя огромную помятую футболку.       — Ничего особенного, просто в тебя опять вселился тигр. И совершал со мной действия развратного характера, — приставив палец к подбородку и подняв взгляд, якобы задумчиво сказал воспитанник. Он почти не врал! Почти. Изменившегося лица Ацуши это стоило, да и его слова позабавили…       — О боже… — Ацуши в страхе закрыл рот рукой, не зная куда смотреть — только не Осаму в глаза. — Прости меня, я не…       — Да шутка это, Ацу-кун, — не выдержав настолько пропитанного ужасом монолога, Осаму рассмеялся, после чего Ацуши тут же посмотрел на него внимательно и не совсем понимающе. — Ничего такого ты не сделал.       — Я ненавижу твои шутки, — простонал Ацуши недовольно и разлохматил свои волосы, словно так хотел себя успокоить. О том, что Ацуши делал, Осаму не сказал, но… принял к сведению. Вдруг это выльется в будущем во что-то более интересное?       — Я мог бы использовать способность, если бы ты действительно что-то сделал, — Дазай пожал плечами и вскочил с кровати. После сна его головная боль прошла, но теперь ныло тело — нужно было кое-что обработать и сменить бинты. — Странно, что ты сразу этого не заметил.       — Я больше беспокоился о тебе, чем обдумывал, по какой причине твои слова не могли быть правдой. Хотя, рано или поздно я научусь отличать твою ложь от истины, — наконец успокоившись, Ацуши оглядел Осаму коротко, понял, что с тем всё и правда в порядке, а затем поднялся с постели. Как всегда, он наговорил Осаму непривычных слов — Ацуши уже знает, что означает недоверчивый и циничный взгляд, обостряющихся при некоторых фразах. И что говорить, чтобы это в штыки не приняли? Неясно. — Мне так лень готовить… — он неловко усмехнулся и почесал голову. — В холодильнике пицца осталась, давай просто разогреем?       Дазай кивнул, ловя себя на странном желании вернуть тигра и досмотреть до конца, что зверь собирался с ним делать. Могло быть такое, что Ацуши стал синхронизироваться со способностью, поэтому она перенимает его отношение к людям? Ну, это было бы до ужаса скучно.       — А что с твоими тестами на доверие, Ацуши-кун? Мне казалось, ты хотел их провести, да и документы о нападении на нас сделал и отнёс… Неужели безвозмездно, и больше не будешь делать ничего против моей воли?       Ацуши усмехнулся коротко. Тесты на доверие… В них уже не было смысла, обычные бы Дазаю просто не подошли. Хотя, может, позже Ацуши подберёт что-то и проведёт дополнительную проверку.       — Я уже провёл тесты, — Накаджима пожал плечами, коротко улыбнувшись. Взгляд подростка стал цепким, внимательным и почти враждебным, но, стоит признать, что раньше в нём было больше холода. Сейчас только настороженность. А вот от неё будет очень непросто избавиться. Осаму сходит с ума, когда кто-то узнаёт о нём правду, но всем сердцем жаждет, чтобы его понимали и принимали. — И, всё-таки, по их итогам, ты мне не доверяешь.       Дазай сразу успокоился.       Да, на самом деле, Ацуши и Осаму проверяли друг друга каждый день на всё то же доверие. Дазай проверял, как далеко Ацуши зайдёт, чтобы спасти его, и, возможно, проверки не закончились. Ведь воспитатель пока не стоял перед страшными выборами.       Дазай доверяет ему свою жизнь физически — в этом плане у него в Ацуши нет сомнений. Или он просто каждый раз надеется умереть. Также, показывает некоторые свои эмоции и неожиданные порывы. Мысли свои доверяет, как если бы всё же надеялся достучаться.       И, несмотря на всё это, он от Ацуши очень далеко и сам не понимает, что ему играть и какую часть личности показывать. Об Ацуши ничего узнать не стремится, на самом-то деле, лишь выявляет его пользу для себя. И, естественно, суждениям Ацуши о жизни доверять не будет, как не будет и его советам следовать.       «Доверяй, но проверяй», — всё, что от Дазая есть. Довольно много и слишком мало, как если бы Осаму оценивал не все действия Ацуши в целом, а только последний день, час, поступок.       — Я нашёл тебе дело вместо чистки. Как мне кажется, интересное, — Ацуши отвернулся, поджав губы и вздохнув. Тяжело-тяжело. Он тут же похлопал себя по щекам, прикрыл глаза, слегка улыбнулся. Пока за ним наблюдал воспитанник, подошёл к шкафу и стал себе одежду искать. Надо будет купить что-то новое впервые за год… А то одна униформа. Рубашки поношенные со склада, да брюки чёрные. Кто вообще придумал, что убийцы ходят в классических брюках? Вдруг есть дресс-код, который Ацуши пропустил?       — Ох, мне придётся писать прошение! Нужно было раньше сказать, Ацу-кун, — неожиданно услышал Ацуши и засиял. Он повернулся.       — Стой, ты правда веришь, что я нашёл тебе что-то интересное? — воодушевлению в голосе воспитателя не было предела. Осаму не предавал словам значения, он лишь пожаловался, но перебить Накаджиму не успел. — Я так рад. В общем, в документах было дело о человеке, который недавно убил главу финансовой корпорации…       — Сказал бы «банка»…       —…а затем стали пропадать и другие члены руководства различных банков. Среди них и те, с кем сотрудничает Мори-доно, поэтому… — Накаджима не закончил, а во взгляде Дазая кое-что прояснилось, он сбросил оболочку подростка и перебирал в голове слова Ацуши и документы, что видел.       —…поэтому в самый неожиданный момент у организации могут появиться проблемы, если мы не разберёмся с этим или не поручим кому-то разобраться. Да и банки будут благодарны, а повторные переговоры пройдут легче, — Осаму вздохнул, потягиваясь. Ацуши ждал вердикта. — Но чем это интереснее чистки?       Накаджима надеялся, что до этой части не дойдёт — смотреть фотографии с документов было мерзко, как и описывать происходящее в них. Неужели Дазая можно таким завлечь? Хотя, да, скорее всего. Когда они с Ацуши впервые встретились, Осаму кого-то пытал…       — Вскоре тело первой жертвы было обнаружено. Ну, как, тело… Его повесили лоскутками на здание банка, а полиция выдвинула версию, что за всем стоит мафия. И другие тела тоже были страшно изуродованы, после чего выставлены напоказ. Пока, есть три тела, но… пропало двенадцать человек. Все подходят под критерии убийцы — работают в крупных банках на высоких должностях. А последней жертвой, скорее всего, стал тот, кто составлял документы, хотя я не уверен.       Значит, работник тоже пропал. В Осаму зашевелилось лёгкое предчувствие чего-то пугающего, а также огромный интерес. От Ацуши прямо исходила аура паники и отвращения при рассказе, от его хорошего настроения не осталось и следа.       — Да уж, доверие к организации под угрозой, если это вешают на нас. Помимо поимки самозванца, нужно будет доказать, что это всё затеяла не мафия, и аргумент «мы не идиоты», не прокатит… Хотя такой логичный, — Осаму хлопнул в ладоши и подскочил к Ацуши, жутко улыбнувшись, — Уговорил, подам документы. Это явно посерьёзнее обычной чистки. И, может, мы с тобой на расчленёнку посмотрим!       Накаджиму передёрнуло, что Дазай заметил с некоторым удовольствием.       — «Мы»?..       — Мы. Ты ведь сам сказал, что нам «нельзя разлучаться». Или ты не доверяешь себе? Думаешь, что станешь тигром при виде искалеченных тел? — рука Осаму сильно вжалась Ацуши в плечо. Его воодушевление чуть отрезвило. Осаму только хочет реакции от него, но не ясно, зачем.       — Я не хочу отпускать тебя одного, но и есть никого не хочу, — даже не заикнулся о людях, об их смертях — уже понял, что всё это неизбежно. Осаму покачал головой — он готов предоставить вариант.       Чтобы увидеть то, чего хочется.       — Но ведь я буду рядом. Если что — коснусь тебя и предотвращу каннибализм, — якобы мило улыбнулся Дазай. И вдруг задумался. — Или ты не доверяешь мне?       — Всё в порядке, Осаму-кун. Спасибо. Тогда я готов помочь всем, чем смогу, с миссией, — Ацуши, однако, только ему благодарно кивнул, покровительственно потрепав по плечу.       Осаму фыркнул, уходя на кухню.       — О, и у тебя день рождения скоро. Отпразднуем вместе? — услышав даже с кухни эти раздражающие слова, Дазай не нашёл ничего лучше, чем включить микроволновку и сделать вид, что ничего не слышал.