***
Сверс и его отряд представлял собой бывших нильфгаардских солдат, ушедших на вольные хлеба. Бывший рыцарь Сверс был уже немолодым, но еще довольно крепким мужчиной с суровым, меченным шрамом лицом, седина еще не украшала его голову. Война в Назаире выработала в нем привычку во время езды на лошади не снимать свой шлем, на котором красовались птичьи крылья, пусть это и вызвало серьезный дискомфорт. — За работу, мошенники. Мы отправляемся. — Сверс руководил в своем отряде солдат-отставников. Их задачей было патрулирование северного тракта связывающего бывшее княжество Сальм с провинцией Метинна, в которой тоже вспыхнули волнения. Свирс, как и многие его коллеги-наемники считал что не следует выигрывать войну слишком уж быстро, ведь в подобном случае, ему и его ребятам придется искать новые контракты, а это уже лотерея из разряда «будет ли очередной наниматель платить также честно, как и предыдущий», «будет ли платить вообще?» или «будет ли у них не то что щедрый наниматель, а будет ли наниматель в принципе?». Тем более их нанимателем была не армия, а торговая корпорация, которая всегда имела толстый кошелек. Сейчас такие вот «фрилансеры» были нужны что в Северных королевствах где помимо обычных разбойников завелись скоэтаэли, а на юге разразилась частичная анархия из-за беспорядках на многих завоеванных землях, потому что наемники в этом плане обходятся намного дешевле и эффективнее регулярной армии. Охрана наемниками караванов на Севере и на Юге имела два разных подхода. Если у первых нанимались различные компании для охраны конкретных караванов, то в Нильфгаарде нанималась охрана конкретных участков дорог. У первых все оплачивали хозяева караванов, то у вторых это оплачивала купеческая гильдия (второе название торговой корпорации). Такие отряды назывались кондотьерскими компаниями. Служба наёмников начиналась с заключения контракта, который назывался кондотта (отсюда и название «кондотьер»). В зависимости от ситуации условия кондотты предусматривали различную продолжительность службы, численность отряда и уровень оплаты. В основном кондотта представлял собой контракт, подписываемый главой кондотьерской компании и его нанимателем, предусматривавший поставку определённого числа обученных солдат на определённый период времени в обмен на оплату, преимущественно наличными в стабильной валюте. По сути вольная кондотьерская компания представляет из себя некую частную военную компанию. Свирс держал на постоянной основе небольшой костяк, к которому по мере надобности набирал себе дополнительных людей. Свир не мухлевал с численностью как его коллеги-конкуренты. Авторитет начальников в кондотьерских компаниях серьезно страдал в значительной степени вследствие того, что кондотьерам было известно, что их начальник показывал много большую наличность кондотьеров, чем она была в действительности чтобы присвоить себе содержание мертвых душ. Весьма часто численность в документах наемных войск были многократно превышало несколько раз, чем это было по факту. В случае смотра, для пополнения численности (ушлые командиры таких кондотьерских компаний называли это «замазыванием глаз проверяющим»), в строй ставились взятые на прокат люди, обычно слуги, иногда переодетые женщины (в том числе проститутки). При этом обычаи не позволяли, в случае обнаружения подобного обмана, то вменить его в вину действительно виновным — руководителю кондотьерской компании, однако строгие нильфгаардские законы требовали, чтобы подобному статисту, что изображает из себя кондотьера, отрезали нос, чтобы такие «кондотьеры» не могли продолжать свою деятельность в организованных наемнических структурах, нанимаемых государством. Обычно такие «безносые» подставные лица потом изображали из себя покалеченных ветеранов целого ряда войн желая тем самым вызвать жалость чтобы получить себе более чем щедрую милостыню, а тех кто еще не попался называли «носатыми».***
Я покинул город уже ночью, утащив коня зерриканской породы, что принадлежал графу Мейхему, которому я дал имя Юлий. Только этот Юлий, в отличии от своего тезки был неразговорчив. — [Стой! Доходяги, да у нас улов!] — на нильфгаардском воскликнул мужчина в доспехах и шлеме с перьями сидящий верхом на коне, также как держащиеся рядом с ним другие воины. По их действиям и поведению было ясно что это не какие-то крестьяне решившие заняться грабежом пилигримов из-за неурожая. Чувствовалась выучка. В расположении всадников имелся четкий строй. — В чем собственно дело? — [Вы только посмотрите на него. Он ещё и отпирается.] — на нильфгаардском сказал один из всадников. — Нордлинги… тфу — всадник, что был в конце, строя снял себя шлем и сплюнул на землю и презрительно посмотрел на меня. — [Нордлинги помогают восставшим?] — спросил один из всадников у того, кто судя по всему являлся их командиром. — [Скорее всего беглый боевой раб.] — предположил всадник снявший свой шлем. — [Так или иначе, но на седле его коня герб мятежника Мейхема] — сказал другой всадник своему командиру. — [Взять его! А кобылку подарим маршалу Коэгорну. А то его старого отравили бунтовщики.] — двое всадников обнажили свои мечи и начали приближаться ко мне. М-да мирно разойтись не получилось и все закончилось тем же что и тот случай на нижних уровнях планеты Корусант когда меня приняли за участника какой-то банды и начали палить по мне чуть ли не из всех имеющихся под рукой бластеров. В общем все как в современном названии романа Агаты Кристи «Десять негритят» «никто из них не выжил».***
Мне, из-за начала восстания, пришлось делать крюк. Чтобы добраться до того же порта Блыкнерба, через который я попал в нильфгаардскую провинцию Эббинг. — Никакие суда, кроме тех что принадлежат имперскому флоту не имеют право на заход в этом порту. — руководитель порта сильно меня разочаровал, так как я рассчитывал вернуться в Ковир как можно скорее. — И сколько все это продлиться? — спрашиваю я. — Трудно сказать. Из-за этого мятежа мы в ограниченной блокаде. Многие купцы очень недовольны и требуют снятие подобных ограничений, но приказ имперского адмиралтейства предусматривает такое положение дел до подавления мятежа. — местный портовый голова явно хотел выглядишь лоялистом империи, и периодически вставлял в свои ответы фразы вроде «если на то будет воля великого солнца», Aen Ard Feainn (клянусь великим солнцем), Gloir aen Ard Feainn (Слава великому солнцу) и тому подобное. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Вернее несчастье было не для меня. Расскажу подробнее. Вечер. Портовая корчма. Горячая уха. Застрявшие в этом городке купцы играли гвинт. Я пробовал медовуху местного разлива. — Пираты! Пираты! Бегите! Спасайтесь кто может! — донеслось с улицы вместе с другими паническими криками и воплями. Выйдя на улицу я заметил картину, которую видел во время резни в Цинтре. Пожары, трупы, душераздирающие визги и приближающийся звон. Звон мечей и звон колоколов ознаменовавшие не самые хорошие известия, но не для меня. Я заметил своего товарища, с которым мы расстались после стояния на реке Яруга. Это был Аскольд ан Крайт, разрубающий очередного нильфгаардца, решившегося с мечом противостоять островитянам, устроившим очередной набег. Он узнал меня, правда сначала принял за нильфгаардца и пытался помножить на ноль. Мы поговорили. Я объяснил свою ситуацию и он предложил мне выход. Я вместе с ним должен был отправиться на Скеллиге, а оттуда кораблем в Ковир. Тем более островитяне понесли потери и имелось свободное место.***
Иногда ты из-за того чтобы не противопоставлять себя коллективу вынужден выпивать алкоголь. Такое развитие событий произошло и на драккаре. Драккаром называют корабль, который изготовлен из дерева. Он представлял собой длинное и узкое судно с носом и кормой, высоко загнутыми вверх. Аскольд конечно не уточнил, что перед тем как отправиться на Скеллиге они собрались напасть на судно, нет на корабль, но не просто корабль, а корабль нильфгаардского имперского флота. Островитяне отличались отвагой, полным пренебрежением к смерти и крайней жестокостью к врагам и предпочитали добывать золото и славу тяжёлыми, остро отточенными мечами и топорами, которых боятся жители морского побережья, а иногда набеги через реки происходили уже вглубь континента. Островитяне демонстративно презирали страх, но есть и то, что боятся даже они. Это… восставшие из мертвых. Островитяне верят: если мёртвого соплеменника не похоронить как следует, то он оживёт и заберёт с собой ещё кого-нибудь. Умирать в собственных постелях уроженцы островов Скеллиге, в большинстве случаев, не собирались, поэтому похороны, при которых сжигали тело, становились для островитян важным нерядовым событием, но не до такой степени как у древних египтян, для которых было нормально на юбилей подарить какой-нибудь понтовый саркофаг с росписью красивыми узорами, под который заранее снимают мерки. Поэтому экипаж драккара, как и остальные из десятка драккаров не побоялись пойти на абордаж нильфгаардского боевого корабля. — Скеллигеее! — с боевым кличем, произнесенным Аскольдом, одетые в кольчугу взбирались на палубу боевого корабля «Корат». Кольчугу островитяне называли «рубашка из колец», но скальды и поэты, как и щиту, могли дать ей различные поэтические наименования, в частности, среди них были и «голубая рубаха», «боевое полотно», «сеть стрел», а также «элегантный плащ для боя». Когда мы все взобрались по веревкам с абордажными кошками бой был в самом разгаре. Причем одна из абордажных кошек угодила в нильфгаардского матроса утащив его за борт. Абордажная кошка представляет собой штурмовой якорь на цепях или канате, забрасываемый на вражеское судно при абордаже, сухопутный аналог которой используется при штурме укреплений. — Neen ratreut! — судя по тому что тот крупный нильфгаардец давал команды, он является капитаном корабля. Взмах моего меча, подобранного в Марнадальской долине, после моего первого серьезного боя в этом полумрачном фэнтезийном мире (по мрачности и пафосу «Warhammer 40000» явный фаворит по сравнению с этим миром), отделил голову от тела, уже не помню которого по счету, очередного уроженца империи великого солнца. Пятеро островитян погибло, а из нильфгаардского экипажа не выжил никто. Этот корабль перевозил необычный груз, точнее пассажира, который был не совсем добровольным пассажиром, а пленником. Звали его Ронгер Астрагал бывший преподаватель философии Цинтрийской академии семи свободных искусств, которого изгнали из королевства еще до войны с Нильфгаардом за его республиканские идеи. Республиканец Астрагал стал конкурентом монархиста маршала Виссегерда в борьбе за умы и сердца цинтрийцев. Среди выходцев из цинтрийских общин Ковира, Темерии, Редании, Лирии и Ривии, и Бругге Астрагал организовал, небольшое по своей численности, республиканское движение, получившее название Цинтрийского республиканского братства. Своей целью оно видело воссоздание независимого цинтрийского государства с республиканской формой правления, а средством её достижения — всенародное вооружённое восстание, в попытке реализации которого он был схвачен и его планировали доставить в Город Золотых Башен, столицу Нильфгаардской империи, чтобы казнить его вместе с заговорщиками против императора Эмгэра Вар Эмрейса, по крайней мере так сказал сам Астрагал. Собрав трофеи уроженцы Скеллиге подожгли захваченный корабль имперского флота, который предварительно облили в некоторых местах воспламеняющейся жидкостью, которую нашли в трюме. По мере отдаления драккаров от горящего «Кората» картина «горящей свечи над ночным морем» сменялась на «огонек во ночной тьме». Наш драккар держал курс на Ард Скеллиг.