***
В кабинете Мори собралась та же компания, но теперь по поводу исчезновения Чуи. — То есть, ты знал, что после отчёта он поедет к нему и ничего не сказал? — Дазай стоял и в его глазах пылало пламя. Он никогда не кричал, но когда говорил таким тоном — это всегда предвещало чью-то смерть. — Да, Дазай, ты верно услышал, — Мори наконец-то встал со своего привычного места и подошёл к панорамному окну. — Мори-сан, объясните, Фёдор — первый в очереди на голову Чуи, ехать одному туда… — Верлен недоговорил, сжимая пальцы на плече впереди сидящего супруга. — Кое, не поможешь? — Мори издал смешок и повернулся к подчинённой. Женщина, что сидела за столом босса подняла голову, посмотрев в сторону коллег. Невозможно было понять, что она сейчас испытывает — на ней была привычная маска безразличия. — Пожалуй, стоит углубиться в начало истории, — в руках она сжимала скомканный платок, — Чую отдали в школу для одаренных, чтобы он мог контролировать гравитацию в четыре года, — в этот момент Дазай подошёл ближе, сев напротив нее — суровый вид был у него, — однако, группа по порабощению бога огня искала жертв уже среди одаренных детей, чтобы поставить эксперимент. Нужна была способность, идеально подходящая под Арахабаки. Ми-ха-ил, — она отчеканила это имя, чтобы не допустить ошибки в произношении, — предводитель крыс дал добро на способность мальчика и его похитили. Позже убили родителей, — голос Кое чуть дрогнул, — стало известно, что мальчик не сможет выдержать в себе разрушительной силы Арахабаки, поэтому из него создали двойника и уже ему было присуждено имя Чуи, пока его питал «брат». Тюя, биологически родившийся, постепенно угасал, он был подключен к Чуе больше года, но они находились в разных местах лаборатории, то есть никогда не виделись. Эксперимент практически удался, они чуть не получили идеальное оружие, но не успели. Мори-сан вмешался, а вы, — она посмотрела на Верлена с Рембо, — дальше сделали свое дело. Михаил в тот вечер погиб, но не все крысы. Конечно же, — она прикрыла губы рукавом кимоно, — Тюя остался жив и после инцидента его надёжно укрыли. Эксперимент не был закончен. Мори-сан, дальше сами. — Мы полагали, что жизнь Чуи напрямую зависит от Тюи, поэтому был заключен договор о сотрудничестве. Мы не убиваем их, а они берегут Тюю, — Огай повернулся лицом к Дазаю, — Федор мне сразу рассказал, что уйдет, он — прямой наследник крыс, не удивительно. С ним мне и удалось договориться, — он снова перешел на привычный тон, — но жизнь шла, а мальчик годами истощал себя, соответственно, долго не прожил бы. Вскоре скончался. И тогда Федор начал охоту два года назад, — Мори смотрел на Рембо и Верлена. Они помнят тот ад, — вы прекрасно знаете, как это резко началось и как резко закончилось. Мы заключили договор, по которому я не буду препятствовать Чуе выбирать организацию по исполнению ему 18 лет. Чуя несомненно добавляет силы в исполнительный комитет, так что я не жалею ни секунды, потраченной в войне за него. — Он не вещь, он — человек, — прорычал Дазай. — Ты конечно так будешь считать, — Мори прикрыл рукой глаза, — он был синтетически создан, как двойник. Его собрат отдал ему всё, истощив себя, проще говоря, отдав свою личность. Сейчас он может считаться человеком, но гораздо мощнее обычного эспера, поэтому его будут воспринимать, как оружие. — Он не останется там, — подал голос Верлен. — Я был бы очень рад этому, — Мори вновь сел за стол. — Мори-сан, как мне известно, Федор обладает галлюциногенной способностью, — Рембо почти прошептал — продолжать не нужно. Всё понимали, что это может значить. — Я сказал вам столько, сколько нужно. Свободны.***
— Заходи, Чуя-кун, — они прошли через два квартала в другой штаб крыс. Этот был гораздо больше, он располагался глубоко под землёй и сделан был в совершенно другом стиле: вместо шикарных свисающих люстр — скромные лампы, вместо резных кресел — обычные черные стулья - «тюльпаны». Словом, минимализм. Все «крысы» были в белой форме. Они кланялись Фёдору и не замечали рядом идущего Чую. Они спустились на несколько этажей вниз на лифте. Чуе казалось, что Федор будет говорить — но нет, он молчал и на его лице была умиротворенная улыбка. Когда они приехали, их ждал абсолютно пустой коридор, в конце которого была лишь одна железная дверь. Этот этаж был единственным, где не было офисной атмосферы. Одна лишь маленькая лампочка в конце, да надпись «Вход воспрещён». Федор шел впереди и, открыв ключом дверь, пропустил вперёд Чую. Накахара ничего не видел — в лицо сразу бросился свет, а когда привык и рассмотрел, не мог вымолвить и слова. Он как никто другой помнит эту обстановку. Лаборатория. Железные стены, столы, панели управления на них. В центре был огромный черный цилиндр, доходивший до потолка. Чуя прекрасно знал, что это. Здесь он был рождён, здесь его вытащили во внешний мир. Федор, уловив страх в глазах парня, успокоил его: — Ты был не здесь, это второй исследовательский центр. Он спроектирован как аналог первого, всё полностью идентично. Здесь жил твой оригинал — Тюя. — Жил? — Чуя повернулся к нему. — Он умер два года назад, — Федор прикрыл глаза, но на его лице до сих пор была улыбка, — Чуя, он тебе завещал себя. В обмен требуя только одно, — Достоевский обошел вокруг парня, едва касаясь его. Применение его дара столь незаметно, что Чуя даже не понял. Он завороженно смотрит на лабораторию, практически не замечая тихое мурлыканье Федора рядом — звук отходит на второй план. В голове проносятся картины, он видит оригинала, видит его смерть. Как уносят тело, заворачивая в черный пакет и из него торчит рука с инициалами. — Что бы тебе не говорили, ты — не человек. Тюя им был и у него была семья. Ты создан лишь для поддержания Арахабаки, ты — его слуга, а мы — твои, — эхом доносится бархатный голос, — его дар в тебе, сущность Арахабаки и делает тебя самим божеством. Чуя, ты выше человека, кто бы что не говорил, — юноша почувствовал, что его левую руку сжали, но он не мог пошевелиться — подчинился, — я не хочу, чтобы тебе всю жизнь врали, твердили, что ты такой, как все. Чушь. Ты гораздо могущественнее, Чуя, ты сам — Бог, — он попал в ловушку, но этого не сможет признать. Сейчас в голове одна истина, втолкованная Федором. Он верит ему. — Я ни к чему тебя не обязываю, мой милый друг, — они словно спустились с небес на землю, Чуя пришел в себя, — здесь твоё настоящее место. Твой дом. Тут и жил твой человек. — Да.