Портрет Хван Хенджина

      Каждое утро Феликс начинал с душа и мытья головы. Все как по сценарию: укладка, не броский макияж, подбор идеально выглаженной одежды, выбор одеколона. В то время, пока его одногрупники только начинали вставать и собираться на пары, попутно ставя чайник, Феликс уже ехал в душном, на половину заполненном общественном транспорте, держа в руках небольшой термос с кофе. Зайдя в университет, он каждый раз садится на мягкий кожаный диванчик у самого входа, откуда видно всех студентов, покидающих здание. Часы показывают 12:17, а это значит, что пара закончится через восемь минут. Сердце бьется быстрее, с того момента, как он вошел в двери университета, а руки успели вспотеть за такой короткий срок.       Нет, он вовсе не был счастлив, вставая гораздо раньше сокурсников и так рано спеша на остановку, чтобы приехать к самому концу пары, а потом ничего не делать следующую. Ему не нравилось каждое утро мыть волосы и тратить неимоверное количество времени на укладку и макияж. Порой он едва сдерживал порыв надеть небрежную одежду, не сочетающуюся между собой, а порой, он и вовсе хотел остаться дома. Но раз за разом, на секунду прикрывая глаза и представляя себе солнечную улыбку Хёнджина, спешащего после пар в общагу, попутно прощаясь с однокурсниками, он продолжал доводить свой образ до совершенства, чтобы быть хоть немного похожим на него, чтобы на случай их спонтанной встречи, потрясающе выглядеть.       Впервые он увидел Хвана на мероприятии, организованном для первокурсников. Много ребят с его потока принимали участие и показывали свои таланты. Феликс определенно что-то умел, а в дополнение, обладал уникальным шармом, что позволял приковать внимание людей лишь на себе одном.       Если быть откровенным, Ли поступал в вуз чтобы учиться. Он заранее миллион раз пообещал себе, что не будет принимать участие ни в какой общественной деятельности, включая что-то на подобие «шоу талантов». Учась в школе, учителя и одноклассники считали необходимым участие Ликса в каждом концерте. Феликс определенно умеет говорить нет. Но когда все — учителя, одноклассники, организаторы, даже родители ждут твоего выступления и что же ты придумаешь на этот раз, это сильно давит. Юноша ни раз чувствовал ответственность и каждый раз, через силу, заставлял себя придумывать что-то новое и интересное. Последний год перед поступлением стал для него спасением. Он отказывал снова и снова, ссылаясь на подготовку к экзаменам и занятия у репетиторов.       Со спокойной душой и чистой совестью, сдав вступительные, Феликс оказался в Университете искусств. Нет, вовсе не на творческой специальности. Это было всего лишь музейное дело. Все так были убеждены, что Феликс определенно выберет что-то связанное с искусством и творчеством, что думали, он шутит, когда говорит о выборе профессии. Так уж сложилось, что история искусств занимала большое место в жизни мальчика. С раннего детства его водили по музеям, галереям и спектаклям. Ли и сам не заметил, как начал интересоваться историей и историей искусств. Возможно, ему стоило поступать на искусствоведа. Ему говорили: «одумайся», но никто и не подумал, что Феликс думал об этом все те годы, когда ты решаешь куда поступать. Он определенно терпеть не мог выступать. Он всей душой, вновь и вновь, хотел, как можно скорее показать свой номер и покинуть сцену. Ему говорили: «Феликс, поступай на театрала», «Феликс, тебе стоит выбрать творческую профессию», но они никогда не задумывались о том, чего он на самом деле хочет.       Классный руководитель, что так обожал талантливое дитя, устроил настоящий цирк, когда юноша сообщил о выбранной специальности. Он пришел домой к мальчику, чтобы поговорить с его родителями, пытаясь убедить их, что он в том возрасте, когда не сможет сделать осознанный выбор, что он совершает большую ошибку и вскоре пожалеет. Возможно так и будет, но в тот момент Феликс лишь очередной раз жалел, когда в средней школе, дабы прогулять уроки, согласился участвовать в каком-то номере. Сначала ему было весело, а внимание к своей персоне льстило, но совсем скоро это стало тяжким грузом, что он носил под сердцем. А потому, мальчик был невероятно рад и удивлен, когда родители не стали слушать классного руководителя и почти сразу же выпроводили его, спокойно объясняя, что Феликс сам способен выбрать себе будущую профессию и это его осознанный выбор. После этого, Ли отбросил все сомнения и со спокойной душой поступил. Его родители чудесные и поддерживают его, а значит, у него все впереди.       Феликс любил искусство. А еще больше любил смотреть на него. Его с раннего детства приучили интересоваться культурой и ходить в различные заведения искусств. Ему нравилось искусство во всех его проявлениях. Смотреть на картины — пытаться понять смысл, что вложил в автор, почувствовать эмоции, рассматривать удивительное сочетание красок и потрясающие мазки кисти, из которых был нарисован тот или иной шедевр. Спектакли — уловить чуткую игру актеров, прочувствовать трагический момент на себе, искать изъяны в костюмах, слушать увлекательную манеру речи, присущую лишь той эпохе, по которой ставилась постановка. Даже из литературы Ли предпочитал классику.       Феликс любил искусство во всех его проявлениях. Он жил искусством. Поэтому, когда ему предложили участвовать в мероприятии, где первокурсники должны были показать свою креативность и творческое мышление, юноша вежливо отказался. Он не хотел быть искусством. Он хотел смотреть на него.       Среди всего этого потока студентов, что переговаривались во время каждого выступления, особо не заботясь о том, что могут мешать выступающим, Феликс чувствовал себя лишним. Он пришел, потому что хотел посмотреть на талантливых молодых людей, а среди этого гомона он едва слышал их речь.       До конца оставалось два выступления, и Ликс уже собирался уходить, когда на сцену вышел юноша приятной внешности и представился Хван Хенджином, даря всем людям лучезарную улыбку, полную искренности и счастья, что тогда приковала взгляд Ли. Феликс не мог оторвать глаз от мальчика. Казалось, в зале стало тише, все замерли, следя за чувственной игрой Хенджина. Феликс сразу узнал монолог, который Хван так эмоционально рассказывал, заставляя даже не заинтересованных людей устремить свой взор на него. Феликс был поражен тем, как точно юноша передавал чувства и эмоции Гамлета, в своем монологе «быть или не быть». То выглядело совершенно естественно, в нужных местах голос мальчика то повышался, то он едва слышно шептал чувственные фразы. Казалось, от этого юного, полного страсти и жизни мальчика, невозможно отвести взгляд, как прозвучала последняя строка «помяни мои грехи в своих молитвах, нимфа», а Хенджин замер с неуверенной улыбкой, ожидая реакции зрителей. Еще несколько секунд в воздухе стояла тишина, а затем, опомнившись, студенты начали хлопать, а улыбка Хвана засияла еще ярче. Он почти сразу скрылся за кулисами, а на следующее выступление Феликс даже не обратил никакого внимания, прибывая под впечатлением от «Гамлета». Если бы у него спросили, он не смог бы ответить даже кто стоял на сцене –парень или девушка, и что это был за номер. Феликс был погружен в свои мысли. Сегодня он действительно смотрел на живое произведение искусства, что так пленило его сердце.

***

      Он не мог перестать думать, о юном актере, с такой живой улыбкой. Сидя на парах, он часто рисовал профиль Хенджина, пытаясь вспомнить все черты лица, присущие ему. Он вновь и вновь рисовал его полные губы, что неистово шли юноше, который так бесцеремонно ворвался в сердце Феликса одним лишь монологом. Он рисовал аккуратный нос Хвана, не забывая добавить миниатюрную родинку, что придавала ему еще больше очарования. Он то и дело пытался воспроизвести лисий разрез глаз Хенджина, но откровенно говоря, получалось не шибко похоже. Отдельное место он отдавал рисовке густых белокурых волос юноши, прорисовывая их как можно четче, настолько увлекаясь, что придавал неестественный объем прическе. Хотелось вновь увидеть его. Весь факультет Ли учился во вторую смену, а значит, чтобы вновь встретить Хвана, нужно быть знать его расписание. Как-то раз, перед парами, он заглянул на этаж театралов и убедился — юноша учится в первую смену. Пары у Джина заканчивались в 12:25, в то время как у Феликса они начинались в 14:35.       Долгое время Ликс размышлял о том, как же с ним пересечься. Ходить возле общаги до и после пар было бы бессмысленно — не факт, что Хенджин всегда там ночует, а может вообще на прогулку не выходит. Одно время Феликс думал прийти к его группе на физкультуру, но это было невыполнимо — у них разные преподаватели. Не найдя ничего лучше, чем приезжать за пару минут до конца пары Хенджина, он начал готовиться. Впервые он так долго думал над одеждой, впервые старался над макияжем и прической. Ему хотелось выглядеть красивым для Хвана, хотелось, чтобы его взгляд хоть раз зацепился за Феликса, так отчаянно жаждущего его внимания. Изначально, он нервничал — много факторов давило на него. Не хотелось, чтобы Хенджин заметил его взгляд и думал, что Ли приходит сюда посмотреть на него, хотя, если быть честным, так и было. Он хотел, чтобы Хван, как и он, разглядел в нем произведение искусства. Пусть и своеобразное. Не другие. Как он, когда впервые увидел Джина, он надеялся, что со временем, юноша таки обратит на него свое внимание.       Придя за пять минут до конца, Феликс сразу обнаружил удобный диванчик у входа. Нервозность брала верх — мальчик все никак не мог успокоить свои руки, что вспотели и отчаянно терлись друг о друга. Не найдя чем занять их, Ли достал телефон и начал бесцельно листать ленту инстаграма. Стоило ему немного расслабиться, как вместе со звонком, большой поток студентов спешил к выходу. Ликс старался не всматриваться, не выискивать Хенджина, но его глаза против его воли искали знакомый силуэт. Он увидел Джина спешащим к выходу, попутно болтая с какими-то людьми. Он выглядел счастливым, как и всегда, словно солнце, он вновь освещал всех вокруг своей улыбкой. Этот момент прошел как будто мимо Феликса. Ему было мало — хотелось поставить Хенджина перед собой и смотреть, рассматривать со всех сторон. И это чувство привело Ли на следующий день в университет также рано. День за днем он смотрел на Хенджина лишь несколько секунд и за это время испытывал ураган эмоций, что бушевал на сердце. Иногда, Хвана не было на парах. И тогда Феликс весь день ходил угрюмый, пугая сокурсников.       Иногда Феликс задумывался, какого однокурсникам Хенджина видеть его каждый день. Какого смотреть на его импровизированную игру, какого слышать его смешки над какими-то глупыми моментами в произведениях, слышать его бархатный голос, что то и дело проговаривал потрясающие фразы из любимых произведений, видеть как он драматизирует ту или иную ситуацию. Почему-то, даже не общаясь с Хваном, он был уверен, что все из этого действительно происходит. Этот образ так подходил Хенджину и так впечатался в воображении Феликса, что порой, Ли забывал, что они даже не знакомы. Феликс даже думал о том, сколько за это время девушек признались Хвану в симпатии и сколько из них получили отказ. Он обязательно задаст ему этот вопрос позже. Он бы так и продолжил, незаметно присматривать за всеобщим любимчиком, если бы не один случай.

***

      Феликс раз за разом повторял «нет» надоедливым одногруппницам, что пытались уговорить его попробовать сыграть в спектакле, но те как будто бы не слышали его.       — Ну ты хотя бы сходи на кастинг, — не унималась первая.       — Не факт, что тебя вообще возьмут, — поддерживала вторая.       Так уж случилось, что от каждой группы нужен как минимум один мальчик для массовки скорого спектакля. Одногруппники Феликса уже попытали свою удачу на кастинге, но их всех дружно выдворили за неподобающее поведение. Староста уже собиралась на колени вставать перед юношей, что было бы крайне неловко для него, поэтому, почти сдавшись, он спросил:       — Что за постановка хоть? — потирая уставшие глаза, чтобы не видеть лиц девушек, произнес Ли.       — Кажется, они ставят «Портрет Дориана Грея»! Так что, ты согласен?       Феликс был удивлен. Это одна из тех мрачных картин, смысл которой понятен не всем. Возьми они, например, «Гамлета», Ликс даже думать бы не стал, ведь каждый второй думает, что это произведение о мести, что в корне не верно. Ему противна сама мысль о том, что он будет играть, пусть и в массовке, в спектакле, постановщики которого даже не знают истинный смысл произведения, которое ставят. С другой стороны, для «Портрета» не нужно много массовки. Только если ее будут интерпретировать. Что тоже Феликсу не очень нравилось, ведь так можно исказить смысл и посыл книги.       «Если сейчас соглашусь, потом будут умолять сыграть в других» — подумал юноша, и уже открыл рот, чтобы дать отрицательный ответ, как кто-то рядом произнес:       — Я слышал, Дориана будет играть Хван Хенджин, ну, который еще тогда Гамлета играл. Что ж, он вполне соответствует внешности героя.       Феликс почти замер. Он совсем забыл, что раз Хенджин учится на актерском, то вероятно, тоже будет участвовать. Теперь здравый смысл окончательно покинул его тело и готов никогда не возвращаться, если это будет значить, что он сможет лицезреть Хвана. А лицезреть Хвана, который при этом играет Дориана — звучит как благословение, посланное богами.       И Феликс согласился.       Он в тот же день прошел кастинг. Юноша испытал смешанные эмоции, когда ему сообщили, что его взяли и он идеально вписывается. Но это также значило, что через неделю, на первой репетиции, он увидит Хенджина, и, возможно, они даже познакомятся. Чувство эйфории пересилило негатив, полученный после кастинга, и мальчик с улыбкой на лице поехал домой.

***

      Феликс стоит прямо перед входом в актовый зал, где проходит репетиция, до начала которой оставалось десять минут. Всю неделю он с нетерпением ждал этого дня, продолжая лицезреть Хвана по утрам. Хотелось, чтобы этот момент поскорее наступил, а потому, время тянулось невозможно медленно. Но тем не менее, сейчас он стоит перед дверью, а до начала несколько минут. Стоит, и боится переступить порог, ведь то, чего он так сильно жаждал вот-вот может случиться. Он набирает воздуха поглубже в лёгкие, и медленно открывая дверь, заходит внутрь. Большое количество студентов со всех курсов перестают что-то обсуждать и поворачиваются в сторону Феликса. Тот осматривает их всех, замирая, найдя взглядом Хенджина, что c интересом смотрел на него. Сегодня он выглядел невероятно по-домашнему: большое желтое худи, великолепно сочетавшееся с его золотыми волосами, и джинсовые шорты оставляли мягкое послевкусие уюта от одно лишь вида. Ликс, кажется, кричал в душе. Хван был так близко и смотрел прямо на него. Феликс сегодня действительно выглядел потрясающее и мысленно надеялся, что это произвело должный эффект на Хенджина. Засмотревшись на предмет воздыхания, Феликс и вовсе забыл, где он находится, а потому, отвести взгляд от Хенджина его заставил другой парень, задав вопрос:       — Ты с прослушивания? Кого играешь? — спросил юноша с приятным голосом и внешностью. Феликс невольно подумал, что он хорошо бы подошел на роль Бэзила.       — Дворецкого Дориана, — Ли приблизился к группе людей и не отрывая взгляда от человека, задавшего вопрос, ответил на него.       — Больно ты хорош для него, может тебе лучше дать роль какого аристократа? — спросил тот же парень, скорчив недовольную гримасу. Кажется, Феликс ему не понравился. Пока Ли собирался с уверенностью отказаться, его опередил теплый голос с нотками недовольства.       — Прекрати, Алан, мы не можем каждому второму менять роли. Пусть остается дворецким, если хочет, — за это короткое мгновение, Феликс забыл как дышать. Слышать мягкий голос Хенджина так близко было волнующе. Тот посмотрел на него и мягко улыбнулся, отчего у Ликса пробежали мурашки, а сердце забилось в сто раз быстрее. Боковым зрением Ли заметил, как тот неприятный парень закатил глаза и сжал кулаки, но почти сразу же вернул себе самообладание. И в повседневной обстановке, он бы и не обратил внимания на этот жест, но, отчего-то, он впечатался в память.       — Так что выбираешь? — спросил тот безразличным голосом.       — Предпочту остаться дворецким, — спокойно ответил Феликс, не обращая никакого внимания на агрессивно настроенного против него парня, списывая это на характер.       — Хорошо, — заговорила красивая девушка с рыжими волосами, вставая со своего места и подходя к Ли, — кажется, это он, — пробормотала она себе под нос, протягивая Феликсу лист бумаги, — держи, это все моменты и реплики дворецкого. У тебя есть неделя, чтобы запомнить текст полностью. Сегодня у нас общее собрание, а завтра мы репетируем первые три главы. Мы решили не менять позже дворецкого, как было в произведении, поэтому ты будешь играть его на протяжении всей истории, — Феликс лишь кивнул, вчитываясь в его диалоги, — поскольку твой персонаж появляется лишь в восьмой главе, смотри сам, приходить или нет, но я бы тебе посоветовала посмотреть, как играют другие, — девушка закончила свою речь и поспешила на прежнее место. А Феликс уже знал, что придет. И завтра, и послезавтра, каждый день. Хотелось смотреть на Хенджина, а смотреть на Хенджина, который играет — казалось, высшая степень удовольствия.       Он не успел и опомниться, как все начали вставать со своих мест и расходиться. Видимо, они все обсудили до прихода Феликса, не ожидая еще чьего-то прихода. Вынырнув из своих мыслей, юноша огляделся, но так и не наткнувшись взглядом на светлую макушку и желтое худи, поплелся к выходу. Это было естественно, что Хенджин сразу же уйдет — ему предстояло выучить три главы и запомнить все свои реплики за двадцать четыре часа, и почему-то, Феликс был уверен, что юноша проспит за этот небольшой промежуток времени категорически мало.       Завтра они снова увидятся. И Феликс будет лицезреть, как Хенджин сияет даже на репетиции. Осталось лишь немного подождать. Завтра они увидятся.