и самой главной ошибкой являлось то, что я позволил себе тебя полюбить.
минхо с джисоном познакомился на своём выпускном. оценил попытки в подростковый флирт, который перерос в смазанные поцелуи в кабинке школьного туалета. хан, вроде, был одноклассником феликса и, по его словам, пробивался в компанию уже около года — парнем нарекали весёлым, с тупыми шутками, очень громким смехом и безумно милым поведением, если наблюдать со стороны. ли решил, что шанс ему дать можно, если такие лестные отзывы по пятибалльной шкале получал, и не заметил даже, как спустя два года, когда хан окончил школу, перетаскивал в их съёмную квартиру последние коробки с вещами. он влюбился в него до беспамятства. с дыханием рваным и гулко бьющимся сердцем в висках, не обращая внимания на то, что мир продолжал видеть в чёрно-белых тонах. там, где миллиарды людей, разбросанных по всем уголкам земли, связывать единственной толстой нитью двоих было самым большим издевательством судьбы. и самой главной осечкой — все привыкли, смирились и окончательно погрузились в свой серый мир, когда поняли, что шанс найти соулмэйта равен чуть больше пятидесяти процентам от ста. это всё похоже было на лживые сказки со счастливым концом, которые в реальной жизни оказывались весьма печальным итогом. гоняться за неизведанным никто не хотел. минхо бегуном тоже не был, выбирая то, к чему сердце легло сразу же, стоило хану ворваться в его жизнь. джисон был для него той самой отдушиной — лучиком солнца среди утянутого чёрными тучами неба. гиперактивным и безумно любвеобильным; его поцелуи всегда оставались шоколадными крошками на губах, а объятия — теплом и уютом, выжженные громкими словами на сердце. и ли не нужен был никакой привязанный к нему соулмэйт, существующий где-то в пределах огромного мира, пока к нему, каждое утро, доверчиво хан джисон прижимался, оставляя ленивый поцелуй на оголённом плече. они оба мир заключили друг в друге. окружили себя отдаваемыми друг другу чувствами, выстраивая стену из кирпичей, чтобы разрушить никто не мог. в минхо джисон видел спасение — вбил себе в голову, что не нужен больше никто, если сердце громким стуком в грудную клетку при каждом касании даже спустя два года. без осознания того, что их история, когда-нибудь, может закончиться.***
— ты правда совсем не переживаешь из-за того, что не видишь цвета? на тэгу по субботам всегда было слишком много народа, чтобы найти достаточно укромное место для их маленькой компании. это уже традиция — каждые выходные летом ходить на пляж, чтобы расслабиться после рабоче-учебных будней за парой банок ледяного пива, прячась от палящего солнца в тени, и сделать очередную попытку утопить слишком говорливого феликса, ругающегося на английском после заплыва под воду. чан получал больше всех. являясь его соулмэйтом и не защищая от опасных в такие моменты друзей. зато обнимал потом очень долго, позволяя себе щекотку и пару ласковых слов, чтобы ли младший растаял под натиском наполняющих чувств, прощая ему всё на свете. идеал отношений, кажется. — мы уже говорили об этом, хани. мне плевать. ты же знаешь, что все мои мысли посвящены только тебе. минхо руки тянет к нависшему над ним джисону. обнимает за талию, заваливая рядом с собой на расстеленное поверх песка покрывало, чтобы после — в привычке носом уткнуться во влажную после моря шею, чувствуя привкус соли губами, касающимися кожи в мягком поцелуе. он уже наизусть выучил периодичность этого вопроса. раза четыре в месяц, в определённые дни, когда хан с детским интересом энергией чужой любви по судьбе подпитается, терроризируя минхо потом добрых пятнадцать минут. ли это не раздражало — он его понимал прекрасно и на все вопросы отвечал размеренно чётко до тех пор, пока чужое сердце своё волнение не успокоит. джисон, обычно, после этого всегда лез целоваться, а минхо думал о том, что хан похож на ребёнка, не желающего любимую игрушку никому отдавать. только в их случае — человека, заменившего пропитанный смолами воздух в лёгких на свежий. — никогда не хотел узнать, как выглядит солнце на самом деле? какого цвета море? песок? трава? джисон не унимался, а ли запускал в голове обратный отсчёт. ещё двенадцать минут. — у моего солнца рыжие волосы, карие глаза и пухлые щёки. оно любит таскать мои толстовки и задавать кучу глупых вопросов, на которые и так знает ответ. минхо часто чана или феликса просил рассказать о том, как хан выглядит на самом деле. какого цвета его кожа, губы, волосы и глаза. какая футболка на нём надета сегодня, какой ручкой он пишет конспекты или из какого стаканчика пьёт свой любимый мокко со льдом. ему действительно было интересно, пусть он даже в мыслях представить не мог, как выглядит тот или иной цвет в реальности. всё, что связано с джисоном, для ли было первостепенной важностью, обведённой красным маркером в календаре остальных забот. он же его любил. — даже я не знаю, в какой цвет меня на этот раз ликси покрасил, — хан смеётся тихо, перебирается на чужие бёдра, седлая их. наклоняется, локтем упираясь в песок рядом с чужой головой, и смотрит внимательно в глаза ли. джисон в них всегда видел чёрно-белые вселенные и отражение себя самого, — люблю тебя. — больше, чем фисташковый пудинг? — ой, нет, мистер ли, — с прищуром и озорным огоньком в глазах, — до него вам ещё далеко.***
минхо никогда не задумывался над тем, что его жизнь сможет новыми красками заиграть. не померкнуть, как в концовке дешёвого фильма по телеку, а затянуть в пучину круговорота цветов, расстилаясь палитрой под ногами. он слишком привык к тусклости, расцветая только душой ради одного человека. и на ту не совсем удавшуюся вечеринку из пяти человек он не хотел идти изначально. сдался под натиском слишком общительного джисона, который любил время в компании друзей своих проводить. и новыми знакомствами обзаводиться, чтобы в будущую дружбу упасть. чан обещал, что там будет новый, незнакомый им человек. минхо отказать им двоим просто не мог. но он чувствовал ведь, что что-то пойдёт не так. в машине чейз атлантик из подключённого по блютузу телефона джисона и, где-то на заднем плане, голос чана на громкой связи, рассказывающий о новом знакомом. ли это было особо неинтересно; он со школы не слишком социально-активным человеком был, а перейдя в институт и отучившись там несколько курсов, только усугубил своё положение. привык к тому, что его окружают только проверенные годами люди, где одного хана оказывалось достаточно сполна. до других ему было как-то по барабану. джисон же в беседу активно вступал, задавая вопросы с желанием как можно больше узнать. минхо, если честно, не совсем понимал зачем — они познакомятся в жизни через двадцать минут; и ревновал совсем каплю, пожалуй, когда хан протяжным «вау» заглушал играющую на фоне музыку на очередной ответ. единственное, что уловил ли, что того, с кем их познакомят сегодня, зовут хван хёнджин, и он учился в америке всё это время, вернувшись в сеул пару дней назад. имя, которое, в будущем, станет самым ненавистным из всех. «чувствуйте себя как дома» от чана отдаётся отголосками детства. он говорит это каждый раз, когда минхо с джисоном каждое последнее воскресенье месяца приходят сюда поиграть в приставку и хорошо провести вечер. это место он действительно когда-то мог назвать вторым домом, потому что провёл здесь большую часть своих школьных дней, но, после появления джисона в его жизни, единственным таким местом являлась их на двоих квартира, оставив то, где он вырос, лишь простым родительским гнездом. ли феликса обнимает, по-дружески хлопая по спине. тормозит чуть ли не прыгающего на месте джисона — тот познакомиться с новым гостем их компании хочет уже побыстрее, впиваясь пальцами в держащую его руку ладонь от эмоций. он всегда был таким: радовался мелочам, которые простые люди не заметили бы, и переживал из-за них также очень серьёзно, принимая почти близко к сердцу. сейчас — вырывается и пулей на кухню бежит, оставляя минхо одного в коридоре. — хён, — феликс внимание к себе привлекает, вручая другу стакан с газировкой. минхо за рулём, а значит, никакого алкоголя на сегодняшний вечер, — только помягче, ладно? не так, как всегда. — мгм. он особой приветливостью не отличался никогда. со школы дружил только с двумя людьми — чаном и феликсом, который в их маленькой, уютной компании оказался только благодаря соулмэйтству со старшим. потом к ним джисон притёрся, покоря не только душу, но и сердце, покрытое безразличием крайним; на этом и остановились. минхо не любил, когда лишние люди вторгались в личное пространство, фильтруя даже знакомых. здесь — человек, которого он не видел никогда в своей жизни. он правда постарается быть хотя бы чуточку милым. зря. хван хёнджин казался тем самым принцем благородных кровей, как говорят в народе. минхо, на кухню зайдя, сталкивается сразу с безумно прямой спиной и идеально уложенными волосами, стянутыми в хвост чуть ниже макушки. тормозит в дверном проёме, плечом подпирая косяк, и пальцем по краю бокала, собирая сладкие капельки в ожидании чана, который представит друг другу их. джисон с хёнджином, кажется, уже общий язык нашёл, судя по широкой улыбке и смеху на какую-то безумно тупую шутку. ли хмурится, почему-то ощущая небольшой укол ревности где-то под рёбрами. это было другое, минхо. — это ли минхо. чан улыбается, кивая за спину хвана. хёнджин свой бокал отставляет на стол пластичным движением и разворачивается на стуле, растягивая пухлые губы в улыбке. — приятно познакомиться, я — хван хёнджин. — ага, ясно, — минхо носком по полу шаркает, отрывая наконец взгляд от своего бокала, чтобы столкнуться с чужим, — мне тоже приятно позн- звезда никогда не засияет на небе, если не будет того, кто держит чёрное полотно. в плотном куполе, который окружает со всех сторон, минхо слышит только своё сердце в висках и звон разбитого об кафельный пол бокала. как же, чёрт возьми, ярко.