I am not who I am

      Это всё было так нелепо и глупо. Неправильно, отвратительно, постыдно. Ему уже давно намекали все знакомые, что пора бы и семью создать, привести какого-нибудь милого омегу в своё гнездо, чтобы завести с ним птенчиков, но вряд ли это было именно тем, в чём нуждался Минхо.       Он сам хотел, чтобы с него каждую пылинку сдували, защищали и оберегали. Но от кого? Да и кто? Он, в конце концов, альфа. Альфа, а не омега. И плевать, что ещё с детского возраста у него началась дикая зависть к омегам, что сами они его не привлекали в плане любви, что засматривался он с юношества на более сильных и крупных альф, их крепкие руки и пресс. Такие же, как у него самого. К сожалению.       Венки на руках никуда не спрятать. Тело в каждом своём миллиметре было альфьим, от Ли несло терпко-горьким кофейным ароматом за километр. Омегам нравился его внешний вид, стиль и феромоны, но они не нравились ему. Он пытался несколько раз отвечать на робкие предложения встречаться, но до постели дошло лишь один раз. Буквально — они просто легли в постель, и у Минхо не встал. Хотя прослыть импотентом было меньшим страхом, чем если бы вскрылась правда о его ориентации и самоощущении.       Глушить это в себе было трудно. Труднее с каждым годом. Хотелось лезть на стену от одиночества, от ненависти к себе и своему телу. Никто не поймёт ведь — сколько ни старайся найти себе хоть кого-то подходящего. Его единственный в жизни секс был с девушкой-альфой, которую он довёл до оргазма пальцами. И это снова было не то.       В гон хотелось себя разорвать на мелкие части. Его организм требовал того, чего сам Минхо не желал. Гнобить себя за противоречивые желания было уже чем-то обыденным. Рассматривать себя в зеркале и осознавать, что это тело не такое, какое хотелось бы иметь, было трудно. В подростковом возрасте он резал свои сильные суховатые бёдра и руки, сейчас же смирился, что никогда не будет таким же мягким и утончённым, как омеги.       В какой момент алкоголь стал его спасением — сказать трудно. Но факт остаётся фактом: Минхо крепко присосался к бутылкам из-под виски и красного вина. Первое мешал с колой, но по голове било не хуже. Наверное, привычка зависать пятничными вечерами в барах появилась при порывах найти в интернете какие-нибудь гормоны для подавления альфьей внешности, после которых на странице чёрным по белому было написано, что подавить альфью сущность невозможно. Из омеги в альфу — запросто, хоть и на гормонах придётся сидеть всю жизнь. Наоборот — никак.       Вместо пресловутых верёвки и мыла в руках телефон и бокал крепкого спиртного. Приятная музыка, красивый бармен. Настолько красивый, что у Минхо бабочки в животе и мурашки по коже. Он сам в джинсовке чёрной сидит поверх чёрной футболки, кожаные плотные брюки — такие же чёрные. Под стать любому альфе наряд (ему нельзя выделяться). Омеги цепляются взглядами, рассматривают зализанные назад волосы с выпадающими на лоб прядями чёлки, на нос с лёгкой горбинкой, на пухлые губы необычной формы. А у Ли перед глазами бармен с обворожительной улыбкой, невероятными руками и притягивающим голосом.       Такому хочется довериться.       Бета, наверное, устал вдыхать его кофейный запах вперемешку с алкоголем, пока Минхо просил подлить ему ещё и ещё, совершенно не волнуясь о будущем чеке длиннее десяти сантиметров. А ведь так всегда и происходит — сначала ты просто пьёшь, а потом тебе задают наводящие вопросы, чтобы ты задержался за разговором на ещё пару бокальчиков, увеличивая количество денег в кассовом аппарате.       Но на этот раз Минхо не отставал сам. Начали за здравие, закончили за упокой — от разговора о школьных годах его каким-то образом привело к теме любви. Как говорится, у кого что болит... И он говорил.       Бармен отвлекался иногда на других посетителей, и тогда у Минхо знатно пригорало от обиды. Он перевешивался через стойку, едва ли соображая, что выпил слишком много; тянул за форму бармена, звал обратно к себе. Умолял о каких-то глупостях, просил не оставлять его. Унижался в глазах всех вокруг, кто не был ещё настолько пьян. Рассказывал о том, как ему одиноко, как хочется крепкую хватку чувствовать на собственной талии, как поцелуев перед сном не хватает и милых прозвищ. Как ненавидит себя, как хочет переродиться, как хочет себе кого-то такого же невероятного, как бармен перед ним.       Скулить, упираясь коленками и ладонями в столешницу барной стойки, сбивая стаканы на пол и пытаясь не свалиться туда же со своих четверенек самому, было так наивно и глупо. Минхо тянется к бармену рукой, впервые пытаясь рассмотреть имя на бейджике, хмурится смешно и недовольно ворчит, когда не может разобрать буквы, съезжая с барной стойки обратно на стул. Повезло, что остальные люди уже тоже мало что понимали.       — Поцелуй меня?.. Пожалуйста, поцелуй всего разочек, я заплачу и за это тоже, — кошелёк вперёд, отчаянный взгляд. Минхо жалкий. Просто жалкий. И невероятно пьяный — еле-еле держит равновесие, пытаясь усидеть ровно и не завалиться набок.