I'll Surely Die

-Не звони мне больше, - шепчу в трубку. Нет никакого желания кричать на него, нет желания срывать на нем злобу от разочарования и нет никакого желания отпускать его, но я должен. Он все решил за нас, он хочет свободы, которой, по его мнению, я лишаю. Ну, раз он так рвется, то пускай валит на все четыре стороны. Мэтт одним звонком зачеркнул жирным черным крестом все то, что нас связывало на протяжении многих лет. Да, я знаю, что виной этому послужило мое гребанное чувство собственности. Я влюбился, как юнец, беспамятно в Мэтта Уоктера. Клянусь, что в своей долгой и тяжелой жизни не испытывал подобных чувств, просто не находил им место, ведь оно было полностью забито и проблемами, и разочарованиями, и мечтами. Я старался не подпускать к себе близко любовь, но она сама неожиданно нагрянула ко мне, как гром среди ясного неба. И все барьеры были моментально разрушены. Любовь с легкостью преодолела их и… добралась до сердца, околдовала его своими чарами, крепко вцепилась в него. Сначала она ласкала сердце, потом дала отрезвляющую пощечину, а теперь раздирает когтями, злорадно смеясь. Когда мои чувства оказались взаимными, я не знал: радоваться или огорчаться? С одной стороны все это замечательно, но у всего найдется и обратная сторона – темная. Мне хотелось заботиться об этом человеке, дарить ему свое тепло, держать ВСЕ ВРЕМЯ рядом с собой на невидимом поводке, что я и делал. Совсем потерял голову. Любовь можно сравнить с алкоголем: ни разу не пивши, быстро опьяняешь. Голова чуть кружится, на лице глупая улыбка и ведешь себя словно идиот. Я опьянел, потерял контроль над своими действиями и поступками. Я пытался отгородить Мэтта ото всех, заполнить его пространство лишь собой. И этим… только оттолкнул Мэтью. Конечно, не всякому под силу выдержать такой напор, вот и он не смог. Ему нужна была хоть какая-то свобода, а я лишил его этого. Я люблю Мэтта, может, поэтому и отпустил? Зачем мне его насильно держать рядом? Я не смог бы видеть его увядающим, как цветок. Чтобы цветок жил и цвел ему нужны солнце, вода, воздух. А Мэтту нужно только немного свободы, больше общения с другими людьми и меньше навязчивого меня. Наверно любовь не создана для меня. Я могу и умею любить, но во что это превращается потом? В последнее время нам с Мэттом стало чересчур тесно, нам требовался отдых друг от друга, но я боялся отпустить его, боялся потерять. Надо было отпустить тогда ненадолго, чем сейчас навсегда. На душе неспокойно, но не из-за расставания вовсе. Я сидел в гостиной, без света, смотрел в окно на одинокий горящий фонарь во дворе. Тарабанил дождь. Люблю звуки дождя, они вдохновляют иногда меня, но сегодня навевают грусть. Хочется позвонить ему, извиниться, попросить о втором шансе, но не стану. Этого хочу я, но не Мэтт. Он обрел то, о чем мечтал последние месяцы, и он добровольно не вернется в клетку под названием «Отношения с Джаредом Лето». Тишину дома нарушила тихая мелодия телефона. Смотрю на дисплей и вижу его имя. Я не испытываю какой-то радости или облегчения – наоборот: мое сердце сжимается от предчувствия, что с ним что-то приключилось. И шестое чувство, к сожалению, не обмануло. Телефон выпал из рук и глухо ударился о пол. Минут пять я сидел в ступоре, пытаясь «переварить» информацию, что Мэтт попал в аварию. Почему-то мне не верилось – это глупая шутка не на первое апреля. Меня точно разыгрывают. Он не мог… Он не может… Черт, почему я смеюсь? Свет озарил комнату, но не развеял непроглядного мрака, что окружил меня со всех сторон. -Джаред? Ты чего? – передо мной возник сонный Шеннон. Я еще громче засмеялся. У меня от смеха уже болит живот. -Представляешь, Мэтт… ха-ха-ха… попал в аварию… ха-ха-ха… Он может умереть. А я смеюсь… ха-ха-ха…. Шеннон без лишних слов обнял меня. Я прижался к брату и на смену смеху пришли горькие слезы. До меня медленно, но верно, начало доходить, что, возможно, Мэтт не выкарабкается. Конечно, я начал обвинять себя в грехе, ведь если бы не я со своим эгоизмом, то был бы Мэтти жив, здоров и со мной рядом. Проклятое «если» - как его много в наших отношениях. Ненавижу себя за то, что дал когда-то начало концу. Шеннон не позволил мне сесть за руль. Он отвез меня в центральную больницу. В операционную нас не пустили. Чуть позже приехали родные Мэтта и Томо. Все рыдали, а я… а я сидел, как каменное изваяние. Я все думал, думал, думал… Я не мог прийти в себя. -Джаред… Джаред… - до меня пытался дозваться брат. Медленно повернул к нему голову, смотря на него пустым взглядом. – К нему разрешили войти, но по одному. Киваю в ответ. До меня не сразу дошли слова брата, я находился в непонятной прострации. Сколько же я так просидел? Да какая разница… Время для меня не имеет смысла. Лишь мой Мэтт, лишь только он… -Можешь войти, Джаред, - сказал Шеннон, как только из палаты вышла миссис Уоктер. На ватных ногах прошел внутрь, закрыл за собой дверь и не решался развернуться и увидеть его в бинтах, в синяках, в засохшей крови. Мне, как маленькому мальчику, страшно. У меня нет страхов или фобий, но сейчас я обрел страх: потерять Мэтта. Все оказалось намного ужаснее, чем я представлял. Долго не мог подойти к больничной койке. Забился в угол и смотрел оттуда. Боже мой. За что ж так судьба поиздевалась над ним? Над нами? Это моя вина… моя и только… Я все же осмелился подойти к Мэтту. Цвет кожи мертвенно-бледный. Как бы мне не хотелось видеть его таким… -Прости, прости, прости, - беру его за руку и опускаюсь на колени. Слезы разбиваются о холодную кожу. – Моя вина… Прости… Не сдавайся, борись, слышишь? Если… если ты выживешь, то больше никогда не увидишь меня, обещаю, - сильнее сжимаю руку. Дарю невесомый поцелуй в ладонь и выхожу из палаты. Не покидай нас… Через какое-то время доктор сообщил, что Мэтью впал в кому и не факт, что он сможет выбраться. Критическое состояние. Он дал Мэтту ровно месяц, коли состояние не изменится, то Мэтта отключат от аппарата. Мне, правда, хотелось верить, надеяться, но я очутился в безысходности. Я ПЫТАЛСЯ уверить себя, что нас ждет счастливый финал, но… но реальность показывала обратное, а я смотрел на нее, как на экран телевизора, где показывают черно-белую безнадежность. Я съездил домой, но не за тем, чтобы отдохнуть и дать себе покой – не заслуживаю его – вернулся за книгой, которую Мэтт любил перечитывать. «Человек, который смеялся». Как символично, fuck. Мэтью обожал умные книги, переполненные философией. Это наш общий интерес. Мы могли часами обсуждать то или иное литературное произведение. Душу бы продал за вечер посиделок с книгой вместе с ним. Не вижу смысла просто сидеть в палате и вести одностороннюю беседу, поэтому решил, что буду читать ему. Я могу часами пробыть в палате с книгой в руках. Я старался не глядеть на Мэтью, а смотреть на страницы. Буквы плыли из-за пелены слез на глазах. Я смахивал непрошенные слезы и продолжал чтение. А когда рассказ заканчивался, я покидал палату, не добавляя ни единого слова. Все слова уже давно были сказаны. Дни неумолимо шли вперед. Красных крестиков на календаре прибавлялось. Они все ближе становились к числу, которое закрашено черным маркером. Я потерял всякую надежду, даже последняя искра потухла. Он, наверняка, умрет. Я, наверняка умру, но… не физически. Потеряю себя, потеряю смысл жизни, потеряю ее радости. Но продолжу существовать, брошу вызов жизни. Мэтт бы просто не одобрил моего поступка, а жить я буду в память о нем. -Ты как, Джей? – спросил Шеннон, смотря вместе со мной на календарь. Крестики добрались до закрашенного числа. Слишком быстро, я не успел подготовить себя. -А ты как думаешь? – шепчу. – Шенн, мне надо… попрощаться… Ты… ты ведь поедешь со мной, брат? -Разумеется. Беру с полки книгу и бреду к машине. Врачи дают неограниченное время для прощания. Я попросил всего полтора часа у родных Мэтта. Мне нужно побыть наедине с ним. Они согласно кивнули, ведь полтора часа не так уж и много, но мне вполне хватит. Большего я не заслуживаю. -Здравствуй, Мэтт. Хм, забавно, я пришел сказать «прощай», а говорю «здравствуй». Вот, опять пришел с твоей книжкой. Давай, в последний раз? Ты любил это произведение, послушай его напоследок, - открываю первую страницу и начинаю читать дрожащим голосом. – В 1928 году… Читаю через силу – мне тяжело. По щекам текли слезы. Я вновь не хочу отпускать его. Закончив чтение, я приблизился к моему любимому человеку. -Я, наверняка, умру… без тебя. Но… но это ничего. Я заслужил. Ты… ты только прости меня, ладно? – наклоняюсь к его уху. – Никто не сможет заменить тебя в моем сердце. Помни об этом, - касаюсь губами лба и ухожу. Я, наверняка, умру… Но это ничего… Я заслужил…