Невыносимая Весомость

Когда я закрываю глаза, мне кажется, что твой голос где-то рядом, возле меня. Ты говоришь что-то шепотом, так тихо, что сердце невольно замирает… Ты берешь мою руку и ведешь за собой. Я так и не знаю, куда ты ведешь, потому что на этом моменте я просыпаюсь. Голова болит, а по всему телу мурашки. И я привыкаю понемногу. Я не видел тебя целую вечность. Целых десять лет. Ты уехала. Ты не смирилась с игнором со стороны моего братца. А замечала ли ты хоть когда-нибудь влюбленный взгляд чуть в стороне? Замечала ли, что я хотел сказать так, много, но не мог? Разве такие глупости приходили тебе в голову? Каждую ночь мне снова десять, ты снова в своем розовом сарафане, ты снова и снова берешь мою руку и ведешь куда-то. Я не связывался с тобой по интернету, не писал писем, не звонил. Что это дало бы? Я для тебя – напоминание о глупых привязанностях детства, не более. Да? Ох, опять осень. Я, кажется, не заметил, как наступил сентябрь. Возле кровати недопитая бутылка. Одним глотком осушаю ее и, пошатываясь, встаю с постели. Я вижу вокруг себя каждый день элегантных мальчиков–денди, с айфонами, крутыми очками и дорогим одеколоном. Я смотрю на себя в зеркало и не понимаю, чем я хуже них в своих широких штанах, потрепанных кедах и со стойким сигаретным дымом в волосах. А если подумать…. Откуда-то чудовищный крик, сопровождающийся визгом гитары. Точно, это же мой телефон звонит: - Эй, братишка, чё как? Встал уже? Фин никогда не впадает в такую меланхолию. Он прямо сейчас, я уверен, что-нибудь мастерит для своей Эдисон. Она милая девушка. - Это скорая, мы забрали вашего брата в морг, он спился и помер. На заднем плане глухой вскрик Эдисон, но Финес только усмехнулся: - Тогда загружайте его на носилки и свалите на мой порог, пожалуйста. Пусть приходит. - Во сколько? – я глянул на часы и присвистнул. Уже три часа дня, а я только проснулся. - Как освободишься. Я закатил глаза. Братец прекрасно знает, что я вот уже месяц, как безработный. И не моя тому вина, но не сейчас об этом: - Хорошо, скоро буду. Кинув мобильник в портфель, я надел сумку на плечи, обулся и вышел из дома. Странно, наверное, что я так живу. Вокруг меня ежедневно проносится тысячи людей в метро, на остановках, на улице. Они все обеспечены работой, они все кому-то что-то должны, у всех есть обязанности и обещания. Они думают, что счастье состоит из собственных четырех стен, жены, двух-трех детишек и породистой собаки. Я не верю в эту легенду, никогда не верил. Мне хватает денег на еду, да на новые кроссовки раз в полгода. Мне неплохо жить так, как сейчас. Я почти договорился с издательством, если все пойдет хорошо, то свет увидит мою книгу уже через пару недель. Никто бы не подумал десять лет назад, что все обернется именно так. Если бы мне сказали тогда, что я буду одиноким бедным писателем-меланхоликом, я бы просто не поверил. Финес и Эдисон ждали меня у себя дома. Финес тоже поверил в эту американскую мечту с детьми и собакой. И я рад за него, безусловно. -Девушка, садитесь, пожалуйста. Я поднялся со своего места в вагоне метро и встал напротив. Брюнетка повернулась ко мне, мило улыбнулась и присела. Она пахла ванилью и черникой. Я отчего-то различил это. Я стоял над ней и улыбался. Розовый бант с головы ее перекочевал на модный клатч, милый сарафанчик сменился трикотажной кофточкой с белым воротничком и узкими светло-голубыми джинсами. Волосы стали чуть короче и еще темнее. А глаза больше и цвет их пленял сильнее. Я готов был поклясться, что это она. Я не мог ошибаться в таких вещах, это точно. - А я любил тебя все это время. Я спать не мог в мечтах, я думал о тебе, я покоя себе не давал. Он-то уже давно себе замену нашел, а я все никак. Ну, ты же понимешь, верно? Понимаешь, я знаю… - Что? – она подняла на меня свои светлые глаза. - Привет, Изабелла. Я скучал по тебе. В ее глазах загорелись яркие огоньки, она всплеснула руками, но не проронила ни слова. Изумление ее сменилось теплой улыбкой. Мы всю дорогу смотрели друг другу в глаза. Вокруг освобождались места, но я даже и не думал садиться куда-то. Мы вышли вместе на конечной. Я успешно проехал свою остановку, она, видимо, тоже. Мы не знали, что нужно делать, я-то точно не знал. Отпускать ее я был не намерен. Даже касаться страшно было – вдруг испарится. Наконец, она заговорила: - У тебя очень приятный голос, Ферб. Ты ничуть не изменился. А я изменила свои взгляды. И приехала к тебе. Что-то сломалось внутри меня – что-то такое, что вызывало головную боль и мурашки по утрам. Я смотрел на нее и не мог насмотреться. Наконец, я поцеловал ее и, клянусь, это был самый лучший поцелуй за всю мою недолгую жизнь. Я так скучал…