Корни

Хидан долго наблюдал за лесом. Кое-где огонь успел здорово разгуляться, и его одолевали сомнения, что Какузу с этим всем справится. Ему неистово хотелось помочь, хоть он и с трудом представлял, как. Но сидеть на месте было невыносимо – не в его это правилах. Прождав несколько часов, Хидан все-таки не удержался. Он носился по дому в поисках плаща, но ничего найти не смог, так что он стянул со спинки кресла черный плед, прошитый красными узорами. Все лучше, чем ничего. Решительности ему было не занимать – мысли о том, что он там потеряется в горящем лесу, он вообще не допускал. А зря. Леса способны запутать любого вошедшего, не оставив ему выхода, а горящий, раненый, разозлившийся лес – тем более. Хидан не задумываясь вбежал в чащу. Дышать было тяжело, но возможно, повсюду трещали ветки. Кое-где огонь добрался до низа, пытаясь сожрать кустарники и цветы. Не разбирая дороги, Хидан бежал вперед, постоянно прислушиваясь. На самом деле, он сам не знал, что надеется услышать, но Какузу ведь взял с собой медведя, значит, будет отдавать ему команды. Огонь гудел, жадничал, наступая со всех сторон, но лес сопротивлялся как мог, испуская клубы влажного тумана и пытаясь отогнать пламя прочь. Становилось невероятно душно, воздух тяжелел от испарения и крошечных капель воды. Пожалуй, это была действительно паршивая идея. Замедлившись, Хидан шел спокойнее. Он поглядывал под ноги, но в основном пытался разобрать хоть что-нибудь между одинаковых силуэтов деревьев. Мелькнула тень – косуля бежала от огня в противоположную сторону. Хидан начинал уставать, но только натянул повыше плед и закрыл им лицо. Как ни странно, дышать стало значительно легче. Казалось, плед холодит кожу – довольно любопытное обстоятельство, но времени обдумывать это не было. - Сюда лей, дурила! Резкий голос вырвал Хидана из усталости, он твердым шагом двинулся на звук. Он оказался совсем рядом и готов был поклясться, что уже проходил мимо этого трухлявого дерева с единственным листочком на ветке. Пробравшись через кустарник, он неловко выскочил на небольшую поляну и замер. Какузу стоял на ветви дерева, взмахивая время от времени руками. Его плащ висел на соседней ветке, а сам он, похоже, напрочь промок, оставшись в одних штанах. Положение у него выглядело весьма неустойчивым, но стоило Хидану приглядеться, как он понял – Какузу оттуда не упадет. Он, кажется, привязал себя какими-то черными веревками к стволу, так что выглядел вполне уверенно. Его медведь, будто увеличившийся в размерах (хотя куда уж больше), неистово топал лапами, и от каждого удара по земле вырывались потоки воды, бурные, пенные, как само море. Хидан взглянул на ноги и понял, что стоит почти по щиколотку в воде. Почва размякала, становилась грязью, а вода, казалось, способна в кратчайшие сроки залить всю поляну. Медведь поднялся на задние лапы и грузно обрушился лапами о земь – вода всколыхнулась, забурлила и взметнулась вверх, рассыпавшись во все стороны крупными каплями. Они блестели на солнце, каждая из них отражала яркий свет и Хидан едва успел зажмуриться. Вода достала до горящих крон и послышалось шипение, огонь выражал свое недовольство, но отступал. Оставшаяся вода, не попавшая на деревья, упала вниз, как водопад – не стой Хидан под кроной дерева, такая толща воды могла бы и убить, а так еще легко отделался, всего-то до нитки промок. - Какого ж лысого гоблина ты здесь делаешь?! Не составляло труда догадаться, что Какузу обращается к Хидану. Захотелось как-нибудь съязвить, но ничего остроумного в голову не пришло. Хидан смотрел наверх и глупо улыбался, делая вид, что и сам не знает. Не знаешь, как оправдаться – прикинься дурачком. - Если на тебя свалится столько воды – захлебнешься, дурак! Лезь сюда, - рявкнул Какузу и, отвернувшись, усмехнулся. Вот же неугомонное эльфе отродье, сказали же дома ждать... По деревьям Хидан, конечно, никогда не лазал. Зато вполне успешно карабкался по отвесным стенам пещер, так что он решил, что разница не велика. На деле все-таки разница имелась – кора дерева то и дело норовила отвалиться, а зацепиться по началу толком-то и не за что. Сдаваться Хидан, разумеется, не собирался, он был невероятно упрям, так что лез наверх, царапая ладони. Вскоре появилась возможность схватиться за тонкие ветки и дело пошло значительно бодрее. Чтобы встать на ветку, на которой стоял Какузу, Хидану пришлось принять его помощь. - Тут не разгуляешься, так что стой спокойно, - строго сказал Какузу, подавая Хидану руку и затягивая его к себе, - Не упадешь, если не будешь мне мешать. Положение казалось крайне ненадежным. Хидан не хотел отпускать чужую руку, потому что стоять на узкой ветке было страшновато, да и вообще не развернешься. Но вдруг он заметил, что от ствола дерева к нему потянулись черные веревки – они обвили его поперек груди, вроде как убеждая, что теперь-то бояться нечего. Он сразу отпустил руку Какузу и слегка склонился вперед – веревки держали крепко. - Не болтайся, ты тянешь нити, - буркнул Какузу, возвращаясь к своему занятию. Он посмотрел вниз, на медведя, и подал ему знак, чтобы тот снова начинал топать. Хидан, казалось, пропустил его слова мимо ушей. Теперь он накренился назад, упираясь ногами в ветку – нити его держали, натягиваясь от дерева и ветвей, и он повис на них. Ему стало весело – он висит на такой высоте, совершенно не боясь упасть, когда еще представится такой шанс. Но его вдруг резко дернуло вверх, он выпрямился, почувствовав, что веревки тянут его к стволу дерева, и у него нет сил сопротивляться. - Я сказал – не болтайся! Это неприятно, - рыкнул Какузу, махнув угрожающе рукой. - Кому неприятно-то? – возмутился Хидан. Нити практически примотали его к дереву, не давая возможность двинуться. - Мне! – Какузу быстро развернулся, показывая Хидану спину. Краткого мига вряд ли хватило Хидану, чтобы в полной мере оценить ситуацию, но теперь он замолк, теряясь от размышлений. Эти веревки что, торчали у Какузу из спины? Или, может, они просто привязаны одной веревкой на двоих к этому дереву? Нет, погодите-ка, эти нитки будто вообще сами по себе живые, Хидана ведь не Какузу к дереву привязал, а они сами. Какузу вполне устраивало, что Хидан умолк. Одного взгляда на его бледное лицо хватало, чтобы понять – его захлестнули вопросы. Но он, похоже, погряз в догадках, и сейчас судорожно перемывал все, что увидел. Просто дар речи потерял – ну не замечательно ли? Какузу усмехнулся и махнул рукой, медведь громыхнул, топнув по земле, и поднялись толщи воды, тушащие огонь. Достаточно взглянуть на кроны деревьев, чтобы понять – этот пожар не потушить. Какузу сделал все, что мог, он, по крайней мере, не пустил огонь на нетронутую часть леса. Но некоторым деревьям пришлось погибнуть, их обугленные стволы опасно кренились, и скоро здесь будет черное пепелище, заваленное бревнами. Они рассыпятся в прах, давая жизнь новым. Лес выживет, восстановится, но никогда не забудет этот ожог. Какузу это тоже понимал, и решил, что с него хватит. Оставаться опасно, и он вряд ли может сделать больше, чем уже сделал. И, в конце концов, он здорово устал. Всему есть предел. - Пора уходить, - говорит он, поворачиваясь к Хидану. Эльф так и не высвободился из веревок, привязавших его к дереву, но смог устроиться поудобнее, уткнулся носом в плед, позволяющий ему нормально дышать. Какузу же, похоже, порядком надышался мерзкой гари. Снизу послышалось ворчание, медведь подошел к дереву и, встав на задние лапы, уперся в ствол передними. Дерево будто скрипнуло, качнувшись, но выдержало. Какузу спрыгнул, приземлившись на огромную медвежью голову, и ловко спустился вниз по его грубой шкуре. Предполагалось, что Хидан должен сделать то же самое. Нити наконец отпустили его, он стоял на ветке сам, держась за дерево. Отсюда он видел огонь, поднимавшийся от пылающих крон, падающие деревья, слышал треск и гул, от которого становилось не по себе. Он резко повернулся, когда услышал, как ломаются целые деревья, грохот стоял невероятный, по воде, залившей поляну, пошла рябь. Казалось, крона дерева исчезает в пуще, падая, но вдруг она поднялась над всеми и двинулась прочь. - Энты сваливают, - говорит Какузу и машет рукой, - Нам тоже пора. Спускайся уже. Хидан никогда не видел энтов. Судя по той малости, что он успел разглядеть – они огромны, и один из них сейчас медленно уходит из леса, ломая все на своем пути. Похоже, он разозлился, не хотелось бы попасть ему под ноги. Эльф смотрит вниз, и почему-то становится страшно. Какузу глядит на него устало, у него явно заканчивается терпение. Медведь переминается с лапы на лапу и смотрит выжидающе, он тоже устал. Страха высоты Хидан за собой никогда не замечал, да и сейчас этот страх казался не настоящим. Земля слегка кружилась, Хидан приложил ладонь ко лбу, стараясь успокоиться, но чувства странно сменяли друг друга, как цвета в калейдоскопе – буквально минуту назад его охватил ужас от высоты, на которой он стоит, а сейчас со всех сторон давило шумом, грохотом, оглушало. Он закрыл глаза, прислушался. Можно ли услышать чью-то боль? Издалека донесся стон, будто протяжная нота на расстроенной лютне, и резко закончился, словно лопнула струна. Почему-то сознание подсказывало – это энт, и ему больно. Ужаснее всего было, пожалуй, то, что это казалось музыкой. Хидан, не открывая глаз, делает шаг вперед. Даже не глядя, он приземлился, куда нужно, медведь не шевелился, помогая сохранить равновесие. За спиной хрустнула ветка, такая крепкая, казалось бы, а вдруг сломалась. Какузу наблюдал за эльфом, не заметил, как совсем близко упала такая здоровенная ветка, лишь мазнув острыми тонкими ветвями по плечу. Он дернулся, рефлекторно отходя в сторону, а Хидан улыбнулся – он точно услышал это, почувствовал, как боль заставила Какузу поморщиться. Чтобы спуститься по медвежьей спине, пришлось все-таки открыть глаза. Ощущения, звуки слегка притупились, но Хидан все еще чувствовал эти вспышки и пульсации, удивительно, кто бы мог подумать, что деревьям больно от огня. Тут и там он слышал эхо, и не мог описать словами, что это были за звуки. Слишком тихие, чтобы разобрать, и слишком необычные, чтобы придумать им определение. Оказавшись на земле, он уставился на Какузу, глупо улыбаясь. Тот смотрел в ответ нахмурившись, он щурил глаза, словно пытался что-то разглядеть. И то, что он видел, ему не нравилось. - Пошли, - Какузу двинулся в сторону, не тронутую огнем, медведь поплелся за ним, на ходу уменьшаясь до своего нормального размера. Хидан не успел заметить, когда Какузу убрал все нити, что тянулись за ним, сейчас на его спине видны лишь шрамы, вполне обычные с виду. Спрашивать сейчас об этом не хотелось, настроение слишком прекрасное, а от своеобразной музыки, которую слышал, судя по всему, только он, растекалась по телу эйфория. Крошечные разряды бегали по коже, заставляя волосы встать дыбом, словно подул ледяной ветер. Здесь жарко и душно, Какузу зажимает рот рукой, кашляя, а Хидан сильнее кутается в черный плед. Только у дома его отпускают эти непонятные ощущения. Улыбка сползает с лица, он моргает несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд на двери. Какузу оставляет его здесь и уходит на задний двор, отводит медведя и обливается холодной водой. Хидан прохаживается вдоль дома, смотрит под ноги, пинает мелкие камушки. Со стороны леса тянет дымом, горьким и едким, и наверняка продолжаться это будет еще долго. Дракон больше не появлялся, вокруг наступила блаженная тишина, если не считать треска веток и огня там, где пламя еще бушевало, доедая остатки деревьев. Хидан вздрагивает, не заметив, как Какузу оказался у него за спиной и резким движением стянул с плеч черный плед. - Сними это, - бросает он, комкая ткань в руках, - И никогда больше не трогай. По голове будто стадо оленей пронеслось, сейчас к Хидану вдруг бросились все ощущения, которые он должен был испытывать в горящем лесу. Ему стало жарко и душно, в горле будто осел пепел, облепив легкие, а температура тела резко скакнула вверх. Какузу словно ожидал чего-то подобного, совершенно не удивился, когда Хидан потянул к нему руки, задыхаясь и прося помощи. - Дурак, - буркнул Какузу, подхватывая ведро и выливая на Хидана всю воду, что там была. Помогло это, конечно, едва-едва, но Хидан хотя бы перестал чувствовать себя, словно в жерле вулкана. Он не мог понять, почему Какузу так на него смотрит – с опаской, с которой дикий варг смотрит на костер вдали. Похоже, Какузу недоволен чем-то, но эльф решает, что это просто усталость. - Пить хочется, - хрипло говорит Хидан, взмахивая руками. Снова насквозь промок, вода капала с белых волос и ресниц, он фыркал, и мотал головой. Какузу замирает, хмуро оглядывая Хидана с ног до головы. Нелепая эльфийская одежда намокла, прилипнув к телу, слово вторая кожа. Он бы восхитился, не будь у него такое паршивое настроение. - Молоко на столе, - коротко отвечает он, бросает ведро в сторону и уходит в дом. Скомканный черный плед он закидывает на самую верхнюю полку большого деревянного шкафа. У него дурное предчувствие, и это, конечно, не радует. Столько лет он жил здесь, в абсолютной гармонии и спокойствии, успешно скрывшись ото всех, кто его знал. И все, что было в прошлом – в прошлом и осталось. Глупо было оставлять этот чертов плед. Но вероятность, что он встретит кого-то, вроде Хидана, снова… Черт побери, она очень мала, и всё же… Совершенно не хочется опять с этим связываться. Гораздо проще отдать эту проклятую тряпку Хидану и выставить его за дверь, пусть путешествует, как и хотел. Его путешествие сразу обрело бы вполне определенное направление, и будь что будет. Жалко его только. Он не разберется сам, вряд ли выживет, дурной же, молодой совсем. Или попадется эльфам, людям, да кому угодно, и станет жертвой бесконечных экспериментов, как несчастные крысы у алхимиков. Он даже эльфом не умеет быть, не говоря уж… - Эй, - Хидан толкает Какузу в плечо, привлекая внимание. Кажется, ему стало гораздо легче, стакан холодного молока пошел на пользу. Какузу выныривает из своих размышлений, молча смотрит на Хидана. Он решает ничего не говорить. Возможно, это хуже. И когда придет время, говорить будет поздно, и они попадут в паршивую ситуацию, из которой оба не выйдут живыми. Это значит взять ответственность за эльфа, который как драконий детеныш – пока мелкий он довольно милый и нелепый, а стоит вырасти, превращается в летающую смерть. Хидан, конечно, не детеныш, с виду-то он взрослый мужчина, а по меркам эльфов – всего лишь подросток. Пожалуй то, что он не имеет понятия о жизненном пути эльфов – хорошо. Он чувствует себя взрослым, спасибо гномам за достойное воспитание. Какузу усмехается. Кто знает, может повезет. Может это гребаное проклятье не пустит свои корни снова. Слишком много сил было положено на то, чтобы выкорчевать эту порчу из мира, и если Хидан узнает об этом, едва ли он будет рад. - Ты паршиво выглядишь, - утверждает Хидан, кивая. Какузу веселит его важный вид. - Ты не лучше. - Куда ты дел плед? – Хидан нервно оборачивается, оглядывая комнату, Какузу вздрагивает. - Он тебе не нужен. Хидан улавливает, как Какузу сразу смурнеет, его интонация становится жесткой. Если бы Хидан с рождения жил с эльфами, он бы умел чувствовать чужое настроение, обладал бы какой-никакой эмпатией и умел бы этим пользоваться. Конечно, что-то он чувствует, замечает перемены настроения, но думает, что все так умеют. И сейчас ему кажется, что Какузу совершенно не настроен разговаривать про этот пресловутый плед. И что в нем такого? Это только разжигает интерес. Хидан смог ощутить, что ткань необычная – шерсть не согревала, она охлаждала, когда вокруг бушевал пожар. Она позволяла дышать, защищая от дыма. Наверняка, плед какой-то волшебный. И то, что Какузу упрямо не хочет им делиться, очень Хидана раздражало. Пытаться упрашивать бесполезно – это и гному понятно, Какузу упрямый суровый мужик, уговорами ничего не добьешься. Даже расспрашивать его про его странные способности не стоит, хоть и до жути интересно. Хидан много не знал о мире, в котором жил. Но Какузу не производил впечатления человека, который с радостью будет читать лекции по Средиземью. Хидан оглядывается, делая глубокий вдох. Ему хочется говорить – разговаривать – но он не может найти, за что бы зацепиться. Луч садящегося солнца попадает в окно, чертит на лице Хидана линию. Он жмурится, морщит нос. Во дворе что-то шумит, гремит пустое ведро – медведи развлекаются. Какузу бросает быстрый взгляд на Хидана, замечает, как его глаза на солнце меняют цвет – бледная радужка краснеет, блестит, как рубин. В голове мелькает мысль – «Кровавое отродье». Рефлекторная мысль, давно он уже не вспоминал об этом. Становится совестно – Хидан не виноват, он даже не знает, не понимает, что он такое, нет причин его ненавидеть. Какузу вздыхает и отходит от кухонной стойки, снимает с пояса ремень с сумкой, и заваливается на кровать. Ложится к Хидану спиной и просто хочет уснуть. Слишком уж насыщенным получился день, особенно после стольких лет спокойствия. Дракон еще этот, черт его раздери, непонятно откуда взялся. Драконьи скалы далеко отсюда, этих тварей редко заносит в эти края, здесь нечем поживиться. Странно это… - Откуда взялся тот дракон? – будто уловив чужие размышления, спрашивает Хидан. Он тихо подходит к кровати и садится на край, стараясь не выдать своего присутствия. Но Какузу открывает глаза и замечает его, хмуря брови. - Не знаю. Не видел драконов уже четверть века, - приглушенно бубнит Какузу, подсовывая под подушку руку. - А где они живут? – Хидан немного подается вперед, забираясь на кровать с ногами. Матрас слегка прогибается под ним, поскрипывая. - На драконьих скалах. Или в пещерах. На курганах. Но точно не здесь, - Какузу замечает, что Хидан ждет чего-то еще, ждет рассказа, чего угодно, лишь бы не сидеть в тишине. Вздохнув, Какузу продолжает, - Драконы очень умные и хитрые твари. Они любят золото, иной раз дракон может предпочесть золото еде. Я не встречал никогда рамалок раньше… Хидан едва успевает набрать воздуха для вопроса, но Какузу продолжает говорить, не давая себя перебить. - Рамалоки – это огнедышащие драконы. Я вообще видел только мелких драконов, детенышей, виверн… Раньше драконов было мало, но это были такие… невероятные существа. Анкалагон, отец всех драконов, был настолько огромный, что мог бы разрушить до основания все горы, и превратить день в ночь, закрыв солнце лишь небольшой частью своего крыла. - Этот дракон тоже был большим, - задумчиво говорит Хидан, - Мне показалось, он что-то искал. - Да ну? Пропавшую игрушку для своего детеныша? – усмехается Какузу, пряча улыбку в складках подушки. Хидан, поняв, что настроение у Какузу явно улучшилось и он изволит шутить, решил не развивать эту тему. Если серьезно – он правда чувствовал, что эта огненная тварь что-то ищет, сосредоточенно вглядываясь в равнины и горы. Судя по словам Какузу, дракон мог искать только одно – золото. А золота в близлежащих краях нет, разве что… кузни под горой, где он вырос. Подняв взгляд, Хидан хотел было высказать свои опасения, но прикусил язык. Похоже, Какузу успел уснуть, пока Хидан размышлял о драконе. Солнце почти село, несколько лучей лентами тянулись по равнине, вскользь задевая лес, но уже не дотягивались до дома. Все вокруг затихло – угомонились медведи, пчелы тоже замолкли. Хидан лег на бок на углу кровати, благо ее размер позволял ему не беспокоить Какузу и остаться незамеченным. Только сейчас он понял, насколько устал. Ему казалось, что здесь, на краю этой равнины, пустынной и спокойной, они в безопасности. Только вот дракон никак не выходил из головы. Всё-таки стоит это обсудить. Завтра.