Тариф

Слэш
R
Завершён
21
автор
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
21 Нравится 2 Отзывы 2 В сборник Скачать

.

Настройки текста

1.

Погодка — нелётная! Но когда это волновало Таксиста? Он улыбается так много и смеётся так громко, что создаётся впечатление, будто его совсем ничего не тревожит, словно в жизни его нет совсем никаких забот! Отчасти это так; он — тот, кто возит людей навстречу приключениям, а сам в них никогда не играет главной роли. Но это же его и устраивает, даже успокаивает. Разъезжая от подъезда до подъезда он видит многое, переживает всякое, и редко что-либо упускает. Он знает все, но, одновременно, про себя думает очень мало, и вспоминает, когда вдруг в рутину вклинивается интересное событие, или, если мыслить ещё уже, интересный пассажир. …Было так, что и пробка на ненавистном всеми Ленинградском шоссе сыграла на руку. В тот день задорная, громкая музыка обволакивала слух, отвлекала от жалобных вздохов пассажира, потерявшего свой бумажник при самых неприятных обстоятельствах; идей, как привлекательному молодому человеку расплатиться у Таксиста-то была уйма, только человечек спешит на встречу, всё-таки! Так что пришлось импровизировать прямо по пути, в душной, полумертвой пробке на кольце. …Влажные губы скользят по всей длине, не выпуская из горячего плена ни на одну секунду. Перед тем, как начать, Инженер вдоволь наболтался, высказал все свои опасения и тревоги, а потом сдался, неуклюже залезая на переднее сидение и наклоняясь к штанам Таксиста. Теперь у него не было времени жаловаться. Машина медленно ползла по дороге, не ускоряясь и не замедляясь. Таксист крепче схватил руль — не от раздражения, а от облегчения. «Никогда бы не подумал, что этот молодой человек может быть так хорош!» Голова потяжелела; он боролся с желанием опустить ее на руль, а глазами понаблюдать, как над членом старается его пассажир. Но Таксист — водитель ответственный, и с гордостью носит это звание, поэтому смотрит вперёд, на немытый бампер легковушки перед ним, так же, как и он, застрявшей в мучительно-тесной пробке. Он не мог понять, насколько самому Инженеру нравится все происходящее; не мог, пока не услышал стоны энтузиазма. Влажным языком Иннокентий, будто дразня, провел от конца до основания, одновременно прижав какое-то местечко двумя пальцами, отчего перед глазами Таксиста все поплыло. Он слабо заскулил от нахлынувшего удовольствия, ещё крепче хватая руль и чуть наклоняясь вперёд — будто это поможет рассеять туман перед глазами. Да, когда проводишь целые сутки в дороге, по приходу домой сил остаётся только на то, чтобы поспать, а с утра надо опять бежать на работу. Таксист никогда не жаловался, но в такие моменты понимал, что причины на то есть, хоть он их и игнорирует. Раскалённый плен постепенно доводил его до белого каления. Усидеть на месте было практически невозможно; досада грызла мужчину. Как жаль, что нельзя опустить глаза вниз, хотя бы мельком взглянуть на пассажира…! Понадеявшись, что опыт поможет, а случай позволит, Таксист посмотрел вниз, и так и замер на несколько мучительно долгих секунд. От того, как изменилось лицо Инженера, его ноги чуть не свела судорога, и на мгновение он забыл, где газ, а где тормоз. Большие, выразительные глаза были закрыты, густые ресницы намокли и блестели от слез, а розовые губы плотно обхватили головку. Помогая себе руками, Инженер вдруг резко опустился вниз, заглотив член целиком; Таксиста подбросило на месте, из лёгких вышел весь воздух. Горячее горло пульсировало вокруг его члена, а прикосновения языка посылали электрические разряды снизу вверх, добираясь до побелевших подушечек пальцев, сжимающих руль, аки свою надежду на спасение. Не выдержав, он подался вперёд, протолкнувшись внутрь до упора, и Инженер неизбежно подавился. — Прости-прости, извини меня, ради всего святого… — Мужчина через слово заходится глубокими, взволнованными вздохами, ему жаль своего пассажира, но и с собой он поделать толком ничего не может. Отстранившись и сглотнув вязкую слюну, Инженер ничего не ответил, лишь принялся поглаживать член одной рукой, пытаясь заглушить свой болезненный кашель. Сердце Таксиста сжалось, хотелось попросить пассажира не стесняться, но с уст сорвался только возбуждённый стон. Он был на пределе. — Я сейчас, вот прям сейчас… Мышцы во всем теле свела долгожданная, приятная судорога, он не выдержал и закрыл глаза; дорога перед ним померкла и растворилась, на несколько добрых секунд все вокруг перестало его волновать. Всего несколько секунд! А потом обратно на работу. — Нет, ну вы… ну вы чего, не предупредили меня раньше-то… — кривясь возмущался Инженер, осторожно снимая с глаз очки, линзы которых теперь были заляпаны. Таксист хотел бы что-то сказать, но не смог — ему необходимо было прийти в себя. Когда пассажир его, наконец, выпрямился и сел на своем месте ровно, он смог сказать с улыбкой: — За такое, молодой человек… Неделю бесплатно катайтесь.

2.

Очередной вызов, очередная рабочая неделя и долгожданный конец рабочего дня. Таксист зевает, пытаясь прогнать надоедливую дремоту. Весь день прошел в дороге, впрочем, как и все остальные дни, но этот был до неприличного долгим. Но ломота во всем теле такая приятная, когда представишь, как уже спустя пару часиков завалишься спать…! Так и проходил бы вечер Таксиста — в мечтах о чашечке чая и теплой кровати — если бы не этот последний вызов. Подъехав к Дому Культуры, он почувствовал, как асфальт под ним пронизывает гул голосов и музыки. «О, кажись, опять молодые граждане развлекаются в поздний час…» Он ожидал недолго — минута в минуту стеклянную дверь здания толкнул никто иной, как Всеволод Старозубов! Если бы у Таксиста осталось ещё хоть немного сил на удивление, он бы его с удовольствием показал. Песни этого певца звучали на повторе не только у него в машине, но и у коллег, а концерты, на которые он ни разу не ходил из-за работы, собирали полные залы! Неудивительно, у такого-то харизматичного певца. Это была воистину необычная встреча. Таксист покрепче сжал руль, испугавшись, как бы ненароком не вырвалось что постыдное — восхищение, безумная радость или волнение, вариантов было много. Всеволод сел в машину. Короткий диалог — и Таксисту был назван точный адрес. Пребывая вне себя от счастья, Таксист вдавил педаль газа. Вот так встреча! Даже силы снова появились, и полудрема, наконец, отпустила. Он яснее стал видеть дорогу перед собой, но как же трудно было не засматриваться через зеркало на своего бесподобного спутника! Весь покрытый испариной, до сих пор отправляющийся от одышки, с пылающими глазами — вот, каким был Старозубов этой ночью. И, может, уличные фонари были в этом виноваты, но ему почудился какой-то странный блеск во взгляде Всеволода. Игра в гляделки не могла затянуться слишком надолго, Таксист развязал неловкий разговор, то и дело с удовольствием оборачиваясь на своего пассажира. Разговор закончился, но в этот раз ещё неспокойней стало на душе у водителя. Будто чего-то не хватало, словно он что-то упустил. Игра в гляделки никуда не исчезла, наоборот, теперь Всеволод смотрел ему в глаза, а не по сторонам. Такое внимание льстило, будоражило. Таксисту совсем расхотелось спать. Они ещё немного поболтали с подачки Таксиста — о скучных пробках, о ненастной погоде, о подорожавшем бензине. И первый раз, когда певец сам инициировал диалог, у Таксиста внутри все встало на свои места. Нет, ему не показалось, и нет, он не один, кто хочет хорошенько отдохнуть.

***

Касаться его мягкой, можно сказать, шелковой кожи было сплошным удовольствием. Выглаженный, выбритый и лощеный образ Старозубова простирается по всему его телу! Такое бережное отношение к внешнему виду свидетельствовало о той любви к себе, которая плещется у него в глазах на концертах и в клипах, которая сочится через голос и даже проникала насквозь тексты песен. Больше апплодисментов ему нравится только внимание — когда руки жадно сминают нежную кожу и прижимают к багажнику, когда губы дарят влажные поцелуи в загривок, шею, спускаются ниже, минуя спину. Его изящные, гладко выбритые ноги вздрагивают, когда тепло языка касается напряжённых мышц, призывая поскорей их расслабить, и он слушается; укладывается на багажник сверху поудобней, вызывающе закидывет одну ногу на машину, и стонет, музыкально так, протяжно. Услада для ушей! Таксисту, определенно, нравится держать в руках произведение искусства. Всеволод податлив, вбирает пальцы легко и не скупится на слюну, затем чуть не кричит, и все это звучит до смешного мелодично. Таксист был бы рад и дальше изводить певца одним своим языком да пальцами, но надо было спешить на работу, а коли ты человек жадный, то все равно никогда жадность свою не утолишь. Сминая мягкие, упругие ягодицы, он с нетерпением вздыхает. Такой соблазн он в жизни ещё никогда не испытывал. Желания овладеть, почувствовать, крутили голову, как на карусели, и окончательно добивали стоны Старозубова, громкие и бесстыдные. Лесополоса пустовала, все звуки жадно проглатывали ряды деревьев; здесь Таксист наслаждался этим концертом лично. Поэтому, погружая член внутрь, он прижимается так близко, как только может, к спине Старозубова, тянется вперёд, чтобы поцеловать в шею и услышать побольше сладких звуков. Чтобы отложилось в памяти, чтобы запомнилось на долгие годы и оживало в моменты одиночества яркими красками. Таксист, как и многие, любит слушать голос Всеволода. Он и есть — один из многих, только на толику особенней, чем все остальные; и пусть всего на одну ночь. Таксист — человек простой, ему для счастья многого не надо. А жадность нападает на всех, время от времени, это не сюрприз. И, раз сегодня такой особенный вечер, Таксист не скупится на поцелуи, на засосы, от которых Всеволод натурально кричит, извивается в его руках, прося большего. «Такими темпами он и голос-то себе надорвет…» Все любезное беспокойство теряет смысл, когда Таксист видит в глазах Всеволода одно-единственное чувство — возбуждение. И мурашки бегут по коже, когда певец сам обнимает своего партнёра и жмется ближе, доводя их обоих до экстаза. …Зато теперь Таксист был уверен, что когда он довезёт Старозубова и, наконец-то, окажется дома, то заснёт так крепко, что наверняка проспит все выходные напролет. И, желательно, чтобы при этом снился ему тот самый волшебный момент, когда певец, все-таки, посмотрел прямо на него.

3.

Он как всегда идеален, во всем — не только нежен, но ещё и манерен. Стоп, откуда у него стакан виски…? От смеха Сапогова все теплеет внутри, хотя ему пока не предлагали выпить; все равно откажется, рабочий день же ещё не подошёл к концу! Его уже достаточно опьяняют поцелуи, глубокие и нежные, до такой степени, что Таксист боится расплавиться прямо здесь, на заднем сидении. От частого, горячего дыхания и алкоголя окна постепенно затягивает белой дымкой. Так будет лучше — меньше любопытных глаз увидит, что происходит внутри. Но, по правде говоря, сам Таксист почти ничего перед собой не видел. Вырвиглазная темнота способствовала тому, чтобы нервы натянулись, как тетива лука, только чтобы после произвести расслабляющий взрыв. Ричард долго не отпускает его губы — все мучает, играет, а внизу все сильнее тянет, и, преодолевая волнение, Таксист расслабляется и прижимается, с желанием подаётся вперёд. Какие же вещи, однако, он упускает, работая водителем! Неужели бытовая рутина может включать в себя такие удивительные экзекуции? Ричард медлит, спускается к шее, и его бархатный смех отзывается под кожей табуном мурашек. Такое долго терпеть просто невозможно. Таксист тянется к собственным брюкам, случайно натыкается ладонью на Ричарда и чувствует, как кровь приливает к щекам; он возбужден не меньше. Даже совестно себя касаться, когда твой партнёр по-солдатски выдерживает такие же условия. …Он понимает, что у Ричарда с собой есть резинка; раз уж здесь оказался даже стакан виски, то глупо будет сомневаться в предприимчивости и подготовленности Сапогова к любой жизненной ситуации. Алкогольный дурман, мягкие, выверенные движения — Таксист жмется, но не убегает, столкнувшись с дискомфортом. Ричард — мастер убеждения, или вождения податливых личностей за нос, ведь одного «не ерзай» хватило, чтобы заставить Таксиста сжать зубы и потерпеть. Одно «расслабься», и он уже дышит через нос, как при медитации, своим усердием доводит себя до гипервентиляции и от этого испытывает головокружение. На пятки наступает странная тревога. Не то, чтобы ему не нравилось, что Сапогов делает с ним… его тревожило, что этот «сказочно богатый человек приятной наружности» с легкостью его проглядел, а вот сам Таксист смотрит на Ричарда, и будто погружается в море, которому нет ни конца, ни края. Впрочем, жизнь слишком коротка, чтобы отвлекаться на подобные мысли в процессе более интересных дел. Ричард сверлит его голодным взглядом, подхватывает под бедра; берет ситуацию под свое беспрекословное управление. Тревоги и сомнения тают, когда внутрь медленно погружается чужое тепло. Новые ощущения — со вкусом виски — отвлекают от прошлого дискомфорта. Ушлые, неправильные фантазии вдруг оживают красочной картинкой, и Таксист понимает — это все явь; то, чего он до поры остерегался, и даже не мечтал претворить в реальность. Но нет, все чувства — настоящие; и вязкое послевкусие от боли, и жарынь, от которой все тело покрывается испариной, и блаженный озноб. Понимая и принимая все это, он будто снова слышит самого себя, и по новой учится быть живым. …Ричард курит, хочет того Таксист или нет. В любом случае, на сегодня ему хватит его поцелуев, так что все, о чем он просит, это о том, чтобы едкий дым он выдыхал не в салон, а в приоткрытое окно.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.