Серебро для монстров (Silver for Monsters)

Слэш
Перевод
NC-17
Завершён
66
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
239 страниц, 25 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
66 Нравится 26 Отзывы 21 В сборник Скачать

Зимовка

Настройки текста
      Ламберт почувствовал облегчение, когда наконец увидел на горизонте высокие суровые стены Каэр Морхена. Он проделал долгий путь, особенно тяжелый из-за того, что ему пришлось ехать день и ночь, опережая метель, угрожающую занести горные перевалы.              Глянув через плечо, чтобы пожаловаться Айдену, как привык за время их совместных странствий, он встретил только пустоту. Ламберт сжал губы, мысленно отругав себя за то, что поддался слабости. Он ездил этим путем более чем полвека, а значит, сможет вынести еще одну зиму в одиночестве.              Конечно, он предложил Айдену поехать с ним. Они могли перезимовать вместе, в безопасности за толстыми каменными стенами. Могли сражаться и трахаться, пока не растает лед и они не будут вынуждены вернуться на Путь: мотаться из одного края света на другой, порой впоголодь и без крыши над головой.              Однако Айден имел другие планы. И придумал оправдание — что-то насчет встречи с другом по имени Гаэтан — но Ламберт был чертовски уверен, что тот отказался, опасаясь попасть в западню в волчьем логове. Никакие возражения со стороны Ламберта не могли убедить Айдена, что никто из братьев-волков не перережет ему глотку во сне.              С одной стороны, Ламберт понимал. Учитывая историю взаимоотношений двух школ, он мог поверить в опасения ведьмака из Школы Кота. Но Геральт был единственным, кто лично видел расправу на турнире и выжил, и никто не знал, где чертов Геральт находится сейчас. А Весемир слишком мягок, чтобы ковыряться в старых ранах.              Зимовка бы прошла хорошо, и он сказал это Айдену. Ламберта ранило, когда тот лишь горько улыбнулся ему в ответ, наклонился и прижался в поцелуе к губам, заставив нахмуриться. Его ранило, когда Айден вскочил на лошадь и поскакал на восток, впервые за многие месяцы оставив его на большаке в одиночестве.              Ламберт натянул поводья, злясь на себя за то, как сильно это задело его чувства. Что ж — ему не нужен Айден. Раньше он прекрасно справлялся сам. И сможет справиться снова.              «Ищи меня весной, в Ковире!»— напоследок крикнул ему Айден через плечо. Может быть, Ламберт вообще не поехал бы в Ковир. Так же легко мог бы остановиться в Каэдвене. Там платили вдоволь за зачистку от мелких скопищ трупоедов, заполонивших поля старых битв.              Горько вздохнув, он погнал лошадь дальше, желая достичь ворот крепости до наступления ночи.              

***

      Солнце опустилось за горизонт, когда Ламберт въехал на склон, ведущий к подъемному мосту. Наверху, вдоль наружных стен крепости, он увидел загорающиеся один за другим огоньки. Весемир шел по стенам, зажигая факелы, как делал каждую ночь десятилетиями, может быть, даже веками. Ламберт усмехнулся про себя — хоть старик предсказуем.              В небольшой конюшне стояли только две лошади: дегтярно-черный конь Эскеля и гнедой Весемира. Ни признака Плотвы — все-таки Геральт не явился. Ламберт привязал лошадь, мягко похлопал ее по холке и убедился, что в кормушке есть зерно. Она прошла через ад за последнюю пару дней и заслужила отдых.              Возвращение в Каэр Морхен всегда оставалось горькой радостью для Ламберта. Тяжело было примириться мыслью о «доме» после всего, что случилось с ним здесь в детстве. За последние годы он восполнил недостаток счастливых воспоминаний, но они не затмевали ужас, пережитый в юности.              Массивные дубовые двери распахнулись со скрипом, который эхом отозвался из каждого угла, когда Ламберт вошел в башню. Внутри было темно и холодно, несмотря на треск пламени в камине. Сложно протопить замок, в котором разрушена большая часть стен. Вещи стояли на привычных местах, хотя появилось чуть больше строительных лесов, чем когда его впервые доставили в крепость.              Ламберт бросил сумки у койки в главном зале и направился прямиком на кухню. Зимой в Каэр Морхене существовало единственное занятие — пьянка. Все они по разным причинам предавались ей — пытаясь общаться, согреться, заглушить воспоминания — причины не имели значения. Если и существовала единственная вещь в жизни, в которой Ламберт имел особенный талант — так это напиваться в стельку.              Порывшись в шкафах в поисках выпивки, он сумел найти только несколько пыльных бутылок с мутной самогонкой, плескавшейся на дне. Выругался, убирая их обратно, и захлопнул дверцу. Придется нагнать больше.              За следующий час он разозлился еще четыре раза и был по-прежнему трезв. Дистиллятор протек за несколько месяцев его отсутствия и требовал значительного ремонта, прежде чем смог бы произвести хоть что-нибудь отдаленно пригодное для распития.              Бросив гиблое дело, Ламберт отыскал в своих запасах эликсиров бутылку Белой Чайки и уселся за длинным столом у огня. Смакуя терпкий вкус на языке, он уставился на обветшалую фреску на дальней стене, ломая голову над тем, как восстановить дистиллятор. Может быть, если просто…              — Уничтожаешь запасы эликсиров, Ламберт? Ты знаешь, что скажет папочка Весемир, — услышал он позади низкий голос и обернулся, чтобы увидеть изуродованное лицо Эскеля.              — Мне плевать, черт возьми, что скажет папочка Весемир, — ответил Ламберт с усмешкой и приветственно поднялся.              Эскель хмыкнул.              — Рад видеть тебя, Ламберт, — он притянул брата для грубоватого объятия и похлопал его по спине чуть сильнее, чем нужно. — Слышал что-нибудь о Геральте? — спросил он, отодвигаясь.              Ламберт отрицательно качнул головой.              — А ты?              — Ничего. Хотя Весемир, кажется, считает, что он в порядке.              — Что ж, полагаю, однажды он появится, — пожал плечами Ламберт и предложил Эскелю фляжку Чайки. — Ох, да ладно, — он приподнял бровь, когда тот заколебался. — Не заставляй меня считать себя выродком, спивающимся в одиночестве.              — Хорошо, — согласился Эскель и, усаживаясь напротив Ламберта, сделал большой глоток, а потом поморщился, когда терпкий напиток обжег глотку. — Боги, это ужасно, — он толкнул фляжку обратно через стол.              — Ужасно хорошо, — Ламберт вновь отхлебнул. — Когда приехал?              — Около недели назад.              — Весемир все время латает стены? — спросил Ламберт, указав на серый раствор, размазанный по стеганке Эскеля.              — Ты даже не представляешь, — поморщился Эскель. — Будто хочет отстроить весь чертов замок до весны.              — Не удивился бы, — Ламберт ухмыльнулся. — По крайней мере, я буду страдать в хорошей компании.              Через час бутылка почти опустела и тусклый свет, просачивавшийся сквозь окна башни, угас. Ламберт чувствовал себя почти счастливым, впервые с тех пор, как разделился с Айденом — в Эскеле было что-то, дававшее опору, заставлявшее чувствовать себя в безопасности. Хотя Ламберт и жаловался, но был рад провести зиму с братьями.              Они шумно смеялись над байками Эскеля, но веселье прервало неодобрительное брюзжание из-за плеча Ламберта.              — Рад видеть, что ты благополучно добрался, Волк, — сухо произнес Весемир. Он посмотрел на опорожненную бутылку Чайки, но ничего не сказал. — Как прошла поездка?              — Появилось несколько новых шрамов, но жить буду, — Ламберт выпил еще. — Приятно видеть, что это место окончательно не развалилось.              — Скоро так и будет, — засопел Весемир. — Нужно укрепить стены. Если они обрушатся, мы потеряем доступ в обе башни. Не говоря уж о внешнем дворе — благодаря ассасинам Саламандры мы все еще уязвимы для нападений.              — Понял, — Ламберт закатил глаза. — Не беспокойся, я готов поработать.              — Хорошо. Нам пригодится помощь, — Весемир кивнул им обоим, а затем ушел куда-то вглубь башни.              — Все лучше, чем проводить зиму по колено в дерьме утопцев, — заметил Ламберт, поднимая бутылку Чайки в подобии тоста.              — Стоит выпить за это, — ответил Эскель с кривой ухмылкой.              

***

      Вскоре Ламберт вспомнил, насколько ненавидел работу каменщика. Он имел очень специфический круг навыков — научился готовить у матери и научился убивать у Весемира. Также у Весемира он научился латать стены, но всегда подозревал, что старый ведьмак ни хрена не знает о ремонте стен.              Ламберт безумно радовался, когда наконец наступила передышка в череде унылых дней, наполненных кладкой раствора и ходьбой по шатким лесам. Весемир заметил королевскую виверну, пролетавшую недалеко от крепости, и поручил младшим ведьмакам уничтожить ее. Ламберт картинно жаловался, но на самом деле был доволен — приятно было вернуться к настоящей работе после стольких дней бесцельного просиживания на заднице, да и нужно чем-то занять руки, пока бродит пойло.              С молчаливым Эскелем не получилось поболтать по душам в дороге, но Ламберт только приветствовал тишину. Он пробыл в Каэр Морхене едва ли две недели, но уже хотел утопиться в реке. Он и забыл, как сильно ненавидел сидеть взаперти зимой. Конечно, он и на Пути не радовался жизни, но, по крайней мере, когда дела шли плохо, всегда можно было просто собраться и уйти. А из долины, окруженной горами, благодаря сильному снегопаду, не уйти до весны.              Оказалось приятно выбраться из крепости, поразмять ноги и выпустить скопившийся пар, прикончив чудовище. Виверна подвернулась очень удачно.              Добродушное молчание Эскеля прервал крик в вышине. Ведьмаков уже ждали. Наверное, тварь увидела их еще в тот момент, когда они зашли на ее территорию. Крупная особь, даже для королевской виверны. Размах крыльев, должно быть, более двадцати футов. Пурпурная чешуйчатая шкура блестела на солнце, пока она кружила над ними.              — Полагаю, это место не хуже других, — Эскель левой вытащил серебряный меч, а правой уже складывал знак Квен.              — Понеслась, — Ламберт стиснул зубы, доставая свой меч.              Виверна не нуждалась в приглашении и, закричав, камнем упала с неба. Острые, как бритва, когти схватили воздух там, где мгновением ранее находился Эскель.              Ведьмак перекатился, вскакивая на ноги, достал арбалет и выпустил болт в правое крыло монстра. Чудовище завизжало, но осталось в воздухе. Стальное острие засело в толстой коже крыла, а не вошло в бок.              — С дороги, дедуля, — вызывающе бросил Ламберт, доставая свой арбалет. — Дай профессионалу показать, как это делается.              — Заткнись. Солнце бьет в глаза.              Ламберт усмехнулся и выстрелил. На этот раз болт попал куда надо, пробив грудь твари. Она кувыркнулась в воздухе и понеслась вниз, сложив крылья, а затем глухо рухнула об землю.       Эскель оказался у виверны, как только она свалилась, меч взмыл для удара в шею. Движение было столь быстрым, что Ламберт почти не увидел его, но виверна оказалась быстрее — вспышка, лязг, и она ухватила зубами меч Эскеля, остановив лезвие на полпути.              Ламберт бросился к чудищу, ударил Аардом и развернулся, чтобы рассечь шкуру. Виверна отпустила меч Эскеля и махнула крылом в сторону Ламберта. Ребро с силой ударило его в грудь, когти царапнули по броне, откидывая его назад. Он заскользил по заснеженной земле, едва сумев удержаться на ногах.              Виверна обернулась к Эскелю, хлестая хвостом из стороны в сторону, и начала медленно на него надвигаться. Из ран от болтов струями текла кровь, снег пропитался алым, но боль сделала чудовище еще более опасным. Эскель держал меч перед собой, готовясь отразить атаку с любой стороны.              Ему удалось предугадать удар хвоста. Виверна нападала, как скорпион, и выставленный Квен разлетелся дождем золотых искр. Ламберт атаковал с разворота, как только хвост метнулся обратно к нему. Лезвие срезало плоть, подчистую отсекая отравленный шип. Тварь взревела от боли и ярости.              Ламберт удовлетворенно оскалился.              Эскель избежал худшего исхода и вернулся в бой — поразил виверну Аардом с другой стороны, а затем нанес удар ей в спину. Ламберт нырнул в образовавшуюся брешь, рассекая отрытое брюхо от хвоста до ребер. Виверна завизжала, бросаясь вверх в последний раз, внутренности вывалились наружу, от них в холодный воздух повалил пар.              Кровь, брызнувшая из раны, впиталась в снег под ногами Ламберта. Тварь изо всех сил старалась выпрямиться, но рухнула обратно на землю. Крик медленно превратился в бульканье, когда жизнь покидала ее.              Эскель встал у головы чудовища, пренебрежительно скривив губы. Поднял меч и всадил его прямо в голову виверны.              Хрипы резко оборвались.              — Неплохо, — Ламберт приподнял бровь. — Не знай я тебя лучше, решил бы, что ты хороший боец.              — Иди нахер, — вежливо ответил Эскель. Он вытер снегом кровь и остатки мозга, размазанные по лезвию. Ламберт последовал его примеру.              — Как рука? — спросил он, указав на место, где хвост виверны задел доспех Эскеля.              — Выживу, — он попробовал согнуть руку. — Бывало и хуже.              — Кому как не мне знать об этом, — сострил Ламберт, вкладывая меч в ножны, и ощутил, будто узел раздражения внутри начал ослабевать. Было приятно сражаться. Еще приятнее сражаться рядом с Эскелем. Хотя он всегда гордился тем, что оставался волком-одиночкой, но будь он проклят, если не желал иметь рядом кого-то, с кем можно разделить бремя. С Айденом это было…              Айден.              Узел снова затянулся. Ламберт сжал зубы, улыбка сползла с лица, когда он обернулся к заходящему солнцу.              — Идем, нужно возвращаться, — по тону сказанного Ламберт понял, что Эскель заметил внезапную перемену в его поведении, но Эскелю хотя бы хватало такта ничего не говорить. Ламберт ехал молча, когда они возвращались в крепость.              

***

      Ламберт в последнее время часто думал о Лео.              Он всегда видел в нем себя — конечно, Лео больше, чем Ламберт, стремился научиться ведьмачьему ремеслу, а еще хорошо владел мечом и имел голову на плечах. Однажды он почти побил его на тренировке, и хотя Ламберт никогда не признал бы этого, он ни капли не поддавался. Лео был чертовски хорошим учеником и чертовски хорошим мечником.              Ламберт высоко ценил возможность побыть с кем-то младше него, кому можно посочувствовать. Геральт, Эскель и Весемир были старше его на десятилетия. Лео хотя бы немного веселился время от времени. Ламберт любил его как брата.              И он невъебенно взбеленился, когда Весемир впервые предложил подвергнуть Лео Испытаниям. Конечно, мальчишка пришел в восторг. Ведь не знал ничего лучше. Он хотел стать ведьмаком. Хотел пройти мутации и получить все способности. Просто он не осознавал цены. Не видел того, что видел Ламберт. Не чувствовал того, что чувствовал Ламберт.              Ламберт был уверен, что Лео погибнет, если подвергнется Испытаниям. И даже если выживет — никогда не ступит на Путь. Ведьмак, который не может складывать знаки, всегда бьется без одной руки.              В итоге он все равно потерял Лео. Глупый мальчишка бросился на ассасинов Саламандры и заплатил за свою ошибку жизнью. Он никогда не увидит мир за пределами севера, не будет трахаться с тем, кого полюбит, никогда не останется с разбитым сердцем. Никогда не пройдет мутаций. Не ступит на Путь.              Лео все же погиб смертью ведьмака.              Они сожгли его тело в хорошем месте. Невысокий холм, не заметный на просторах долины, где золотистый свет проникал сквозь кроны высоких, покрытых снегом сосен, когда солнце садилось за горизонт. День почти угас, и Ламберт зажег маленькую свечу у основания простого надгробного камня. Ее мерцающий свет тускло отражался от двух мечей, установленных на грубо обтесанной вешке.              Ламберт оперся о нее спиной, наблюдая, как мимо проносится быстрая река, и длинно отхлебнул из бутылки жженки, что принес с собой.              — Я говорил, что мир катится в гузно, — сказал он в пустоту. — Я говорил, ты загонишь себя в могилу. Вещи не всегда такие, какими кажутся.              Ламберт прислонился головой к камню, глядя в темнеющие небеса.              — Блять, не знаю, — он вздохнул. — Может, было бы лучше, если бы ты погиб во время Испытаний? Или на первом заказе?              Вдруг вспомнился Айден, мотающийся из стороны в сторону на рогах беса, как тряпичная кукла, и Ламберт с усилием отбросил видение, сжав зубы.              — Нахуй Айдена. Нахуй все это, — пробормотал он.              Ламберт сделал большой долгий глоток из бутылки и вылил столько же на землю рядом.              — Для таких как я — нет рая, — сказал он мрачно. — Но я охуеть как надеюсь, что ты сейчас в хорошем месте.              Ламберт сидел один и молчал, пока не угас последний луч света. Возвращаясь в крепость, он увидел зажженные факелы на внешней стене. Маяки во тьме, ведущие обратно к дому, которого он не желал.              

***

             Эскель не шутил — Весемир действительно был одержим идеей восстановить весь чертов замок до весны.              Но это вряд ли бы случилось. Крепость разваливалась на куски: большая часть крыши главного зала стояла на лесах и держалась лишь молитвами. Путь в оружейную оказался заблокирован, проход обрушился прошлой весной. Внешние стены крошились, испещренные дырами еще до того, как ассасины Саламандры пробили в них проход.              Однако ничего из этого не мешало Весемиру пытаться. День за днем он заставлял их работать, мешать раствор и расчищать завалы. Волосы Ламберта посерели от постоянного слоя каменной пыли, несмотря на частое мытье.              Водка, которую он пил только от скуки, обжигала нутро. Несколько партий в гвинт с Эскелем мало разгоняли тоску тянущихся дней. Ламберт все больше времени проводил вдали от крепости, когда мог — страдал от холода, сидя на могиле Лео, или на озере в своей лодке напивался до тошноты, а затем игнорировал обеспокоенные взгляды Весемира, когда несколько часов спустя возвращался, слегка пошатываясь и с посиневшими пальцами. Старику не понять. Он никогда не понимал.              Стиснув зубы, Ламберт ударил кулаком деревянному столу.              — Нужно закрыть пролом Саволлы. Мы уязвимы для атак…              — Если кто-то захочет осадить крепость, они все равно прорвутся через несколько часов, — бросил Ламберт. — И даже если мы восстановим Каэр Морхен до состояния времен сомнительной былой славы, мы не сможем оборонять крепость такого размера тремя ведьмаками. Это не имеет смысла.              — По крайней мере, если запечатать несколько дыр, здесь может стать чуть теплее, — примирительно сказал Эскель.              Ламберт вздохнул.              — Слушай, я так же не хочу отморозить себе член, как и ты, но вовсе не желаю закончить свои дни под завалом, — он поднял средний палец, показывая черный синяк и распухший сустав, раздробленный вчера. Тот все еще охеренно болел, несмотря на выпитую Ласточку. — Это лишь вопрос времени, когда все здесь рухнет на наши милые головки.              — Ламберт, тебе стоило бы лучше усвоить значимость сохранения нашей истории, — Весемир оторвался от заточки меча и посмотрел на Ламберта через стол. — Такие вещи важны. Мы не должны забывать наше прошлое и не должны отказываться от него. Воспоминания, заключенные здесь, имеют значение.              — А может, мне насрать на воспоминания?              Весемир окинул его многозначительным взглядом.              — Даже твоя привычка пить — есть признак того, что тебе не насрать.              — Не лезь не в свое дело, — зарычал Ламберт.              Эскель откинулся в кресле, безмолвно наблюдая за пикировкой. Ламберт подчеркнуто проигнорировал выразительный взгляд другого ведьмака, брошенный в его сторону.              Весемир устало вздохнул, снова взялся за точильный камень и начал привычными движениями водить по кромке.              — Завтра нам придется расчищать путь в оружейную, — отстранено произнес он. — Уверен, кое-какое оружие там может нам пригодиться.              Ламберт ударил кулаком по столу, не обращая внимания на острую боль в покалеченной руке.              — Нет. С меня хватит, — он встал, оттолкнув свою лавку прочь от стола. — Раскрой наконец свои ебаные глаза, Весемир! Это место — охуенно жалкое. Пришло время от него избавиться, бросить. Здесь больше нечего защищать.              Весемир застыл, безмолвно уставившись на свой меч. Ламберт скрипнул зубами. Эскелю, казалось, было неуютно наблюдать за ними, словно он не вполне понимал, на чью сторону встать.              Однако бой не разгорелся. Весемир поднялся, убрал точильный камень в карман, а меч в ножны. Молча отвернулся и ушел прочь, перебросив перевязь за плечо на пороге.              Он не задержался перед массивными дубовыми дверями крепости и, толкнув их, вышел во внутренний двор. Створки с грохотом сомкнулись позади него, оставив младших ведьмаков в тишине.              Эскель с упреком посмотрел на Ламберта, но ничего не сказал. Встал со своего сиденья у камина и направился в башню со стопкой книг, которые прихватил с одного из многочисленных стеллажей, оставив Ламберта наедине со своими словами, тяжело повисшими в воздухе.              

***

      Шли дни, а Весемир не возвращался. Ламберту потребовалась почти неделя, чтобы признаться самому себе, что он переживает. Северная зима отличались суровостью и беспощадностью. Даже ведьмак не мог выживать на холоде бесконечно.              — Думаешь, он вернется? — спросил Ламберт у Эскеля однажды ночью, сидя над плошкой с картофельным рагу, которое приготовил для них двоих.              Эскель вздохнул.              — Уверен, рано или поздно.              — Куда он мог пойти? Проходы завалены до весны.              — Остерегайся старика в землях, где умирают молодые, — уголок израненных губ Эскеля скривила улыбка. — Дай Весемиру время, Ламберт. Он вернется когда-нибудь. Он сможет сам о себе позаботиться.              Они оставили все как есть, поужинали у огня и провели остаток вечера за водкой и гвинтом. Эскель был плохим игроком, и Ламберт выигрывал каждую партию, после второй сдачи.              Прошел почти месяц, прежде чем Весемир, наконец, вернулся, проскользнув в крепость так же безмолвно, как ушел. Он бросил мечи у своей кровати и сел у огня, отогревая руки. Они с Ламбертом не обменялись ни словом.              Им это было не нужно.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.