***
Когда он, наконец, достиг городских стен Новиграда, над красными крышами домов висело зловещее облако черного дыма. Ламберт оставил лошадь в «Семи котах», добавив несколько крон, чтобы ее накормили и почистили. Лучше войти в город пешком. Так он привлечет меньше внимания. Стража с подозрением посмотрела на него, когда он шел через Третогоские ворота, но не остановила. Стоило Ламберту войти в город, как на него тотчас обрушились какофония звуков и вонь стоков. Люди кричали, в нос забивался удушливый запах ладана из маленьких часовен Вечного Огня, горький дым обуглившегося мяса, смрад ночных горшков, по брусчатке грохотали колеса телег, из канализационных люков доносились визги утопцев и бог знает чего еще… Блять. Вонь только крепчала, чем ближе Ламберт подбирался к площади Иерарха, улюлюканье разъяренной толпы все сильнее заглушало остальной шум, пока он приближался к цели. Площадь оказалась забита до отказа — ведьмаку пришлось проталкиваться сквозь давку ярко разодетых горожан, собравшихся поглазеть на представление. Один костер почти прогорел, в несчастной жертве уже едва проглядывали человеческие черты. Ко второму столбу был привязан высокий бородатый мужчина в широкой мантии. Член городской стражи стоял перед толпой, зачитывая, вероятно, список обвинений со свитка. Крики народа заглушали его слова настолько, что даже Ламберт со своим улучшенным слухом не мог ничего разобрать. Прекратив попытки протолкнуться сквозь толпу, он поглядел на обреченного. Второй страж бросил факел в костер, который сразу же вспыхнул. Пламя быстро пошло ввысь, пожирая древесину, сложенную у основания, лизнуло человека в мантии, сперва с любопытством, а затем жадно впиваясь в него. Мужчина не кричал. Не двигался. Его лицо даже не исказилось от боли. Вместо этого он улыбался. И когда пламя перепрыгнуло еще выше, в огне вспыхнули две яркие фигуры. Пара зверей появилась из огня, с огромными зубами и раздвоенными хвостами. Они принялись рыскать вокруг столба, по их шкурам прыгали искры. Стража отшатнулась и, безуспешно пытаясь защититься от чудовищ, схватилась за алебарды так крепко, что побелели костяшки. Ламберт скрестил руки и, приподняв одну бровь, смотрел с интересом. Это была замысловатая алхимия, он не видел подобного прежде. Прикованный к столбу мужчина, стоя в объятиях раскаленного пламени, к его чести, хранил молчание, уставившись с улыбкой на тех, кто осудил его. Когда огонь взметнулся выше его головы, чудовища начали кружить все быстрее и быстрее, сливаясь в двойное кольцо света, окружившее обреченного алхимика. Внезапно звери взвились вверх, и над площадью с громовым грохотом взорвались шары огня, рассыпаясь в стороны. Чудовища растворились в мерцающих искрах, которые, переплетаясь между собой, составили последние слова чародея… Радовид сосет вялый хрен. Ламберт мысленно фыркнул, когда зачарованное молчание народа сменилось улюлюканьем и приглушенными шепотками. Стража и охотники на чародеев проталкивались сквозь толпу, чтобы арестовать тех, кто открыто насмехался, но вдруг оказались бессильны. Ламберт по краю обошел площадь, окруженную стенами домов и магазинов, пока не достиг тяжелых деревянных ворот в серой каменной стене. Проскользнув внутрь, он позволил створкам закрыться за спиной. Шум беснующейся толпы, к его большому облегчению, вдруг резко стих. Ламберт оказался во внутреннем дворе, увитом цветочными лозами. Серый мох покрывал влажную брусчатку под ногами, на которую спадала тень от соседних домов. Оказалось легко найти дом, который он искал. Даже скрываясь, Меригольд не изменяла своим изысканным вкусам. Распахнув двери главного входа, он оказался в роскошно убранной гостиной. Десятки книг выстроились на полках стеллажей, на столах стояли тяжелые серебряные канделябры, и все кресла украшали расшитые шелковые подушки. Она наверняка чувствовала себя здесь как дома. И… несомненно запомнила ту давнюю зимовку в пыльном и грязном Каэр Морхене с другими волками. Ламберт начал подниматься по лестнице на второй этаж. — Меригольд? — осторожно позвал он, пытаясь быть вежливым. Он видел, на что способна чародейка, когда злилась, и не хотел лишиться последних волос. — Ламберт? — с недоверием послышалось в ответ. Поднявшись наверх, он оказался в очередной пышно украшенной просторной комнате с огромными окнами, выходившими на внутренний двор внизу. Чародейка сидела, откинувшись в кресле, и читала книгу. Ее рыжие волосы пылали в свете вечернего солнца. При его появлении она встала, отложила том в сторону. — Что ты, черт возьми, здесь делаешь? — У меня к тебе просьба, — отрезал Ламберт, минуя вежливые любезности. — Мой друг был убит. Нужно заставить виновных ублюдков заплатить. Желательно их жизнями. Но я понятия не имею, с чего начать охоту. Думаю, помощь чародейки мне очень пригодится. — Друг? — Меригольд приподняла одну бровь. — Серьезно? — Слушай, Меригольд, я не собираюсь стоять и спорить о чертовой семантике… — И если тебе нужна моя помощь, перестань называть меня «Меригольд». Ты знаешь, как я ненавижу это, — она скрестила руки. Ламберт вздохнул. — Отлично. Трисс… пожалуйста. Мне больше не к кому обратиться. Ее лицо смягчилось, стоило ей услышать нотку безнадежности в его голосе. — Этот человек… был важен для тебя? — Да. Был, — Ламберт кивнул, сглотнув ком в горле. Трисс сочувственно нахмурилась. — К сожалению, я не могу тебе в этом помочь. Но знаю того, кто сможет. Она подошла к низкому столу и осторожно взяла кусочек пергамента, поднесла его к губам и что-то прошептала. Слова проявились на бумаге, пока она говорила. Закончив, Трисс свернула пергамент в маленькую трубочку и перевязала лентой. — Вот, — сказала она, протягивая бумагу. — Возьми и иди в «Золотой осетр». Это таверна у пристани. Найдешь там женщину — сновидицу. Ее зовут Корина Тилли. Одна из моих должниц. Отдашь ей это послание, и она поможет. — Спасибо, — Ламберт благодарно кивнул и положил записку в карман. Трисс опустилась обратно в кресло и закинула ногу на ногу. — Удачи, Ламберт. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. — Увидимся, Трисс.***
«Золотой осетр» оказался лучше, чем «Нигде», но не намного. Он, несомненно, был больше, но тусклый свет и грязные стены создавали ощущение тесноты. Ламберт поморщился от застарелого запаха рыбы, пропитавшего, казалось, весь воздух в этой части города. Он перебросился несколькими словами с корчмарем, который указал на лестницу, ведущую в крохотную комнатку в дальнем углу. Стоило постучать, как дверь со скрипом приоткрылась. Его встретил острый взгляд зеленых глаз. — Да, что вы хотите? — Меня прислала Трисс Меригольд, — Ламберт полез в карман за запиской и просунул ее в щель. Пергамент зашуршал, когда женщина разворачивала письмо, ее глаза слегка расширились во время чтения, и она распахнула дверь. — Входи, — произнесла Корина Тилли. Она была высокой и стройной, из-под темной челки в сумраке поблескивали глаза. Одежды носила мало, как и большинство чародеек — грудь была выставлена почти напоказ, а ноги полностью обнажены. Ламберт видел уличных шлюх, прикрытых куда больше. Корина махнула в сторону кресла у маленького стола. Комната казалась крошечной, и это чувствовалось еще сильнее из-за дорогих красных гобеленов, покрывавших стены. На всех поверхностях красовались канделябры, неверное пламя свечей отбрасывало танцующие тени, заставляя Ламберта нервничать. Женщина затворила за ним дверь, села напротив, забросив ногу на ногу, и с любопытством начала его рассматривать. — Я Корина, уверена, ты догадался. Как я могу называть тебя? — Ламберт, — хрипло ответил он. — Ламберт, — повторила она, словно пробуя имя на вкус. — Зачем ты искал меня? Ламберт, избегая встречаться с ней взглядом, сжал кулаки и уткнулся в них глазами. Чародейка смотрела странно, словно могла заглянуть в душу. — Мне нужна помощь, — ответил он. Произносить это вслух оказалось больно. — Я потерял кое-кого близкого. Нужно найти виновных. — Понятно, — Корина разбросала немного благовоний по плоскому блюду и подожгла их одной из свечей, стоявших на столе. Душистые травы затрещали и затеплились, источая в воздух тонкий шлейф дыма. — Я могу помочь. Могу вызвать сны о том, кого ты потерял, хотя насколько ясными или полезными они будут, зависит только от тебя. — Что ты имеешь в виду? — спросил Ламберт. Корина наклонилась, сжимая руками край стола. — Ты должен рассказать мне о человеке, о котором я вызову сны. Мне нужны настоящие воспоминания, чем сильнее, тем лучше. Вещи, что связывали тебя с ним. Ты должен быть всецело честен. Скрытность, ложь — даже себе — значительно затемнят образы. — Понял. — Мы можем начать, как только ты будешь готов, — Корина терпеливо рассматривала его. Ламберт перебирал воспоминания в своей голове, выискивая верные слова. Воспоминания, выявляющие суть того, кем был Айден, что значил для него. — Однажды я спас ему жизнь, — наконец, произнес он. Корина кивнула, жестом велев продолжать. — Это произошло в лесу, близ каких-то старых развалин, где-то в Велене. Я едва помню… — он потряс головой. — Это не имеет значения. Мы охотились на беса. Опасный сукин сын даже для двух ведьмаков. Айден оказался слишком самоуверен. Недооценил ситуацию, — Ламберт закрыл глаза, стараясь не представлять произошедшее дальше. — Бес проткнул его рогами и отбросил почти через всю поляну. Я сумел прикончить монстра, но он почти убил Айдена. Я никогда не забуду, как он выглядел, лежа в луже крови в грязи. Он почему-то стал таким… маленьким. Сломанным. — Благодарю, — произнесла Корина, одобрительно кивнув. — Не желаешь поделиться еще? — Это обязательно? — спросил Ламберт, сжимая зубы. — Поможет любая мелочь. Чем больше я знаю, тем отчетливее будет сон. Ламберт вздохнул. Не ее вина, что самые яркие воспоминания об Айдене также и самые ранящие. — Я помню последний раз, когда видел его живым, — произнес он наконец, захлебываясь собственными словами, словно ядом. — Я был зол. Он сделал кое-что непростительное, а я даже не дал ему шанса объясниться. Просто сбежал, как поступал всегда. Он пытался остановить меня. Встал на пути, когда я собирался уйти. Я был готов убить его, чтобы уехать, — он помолчал и глубоко вздохнул. — Его лицо преследовало меня во снах. Я никогда не видел его таким несчастным, будто его предали. Я хотел задеть его… Наверное, мне это удалось. — Ты любил его? — спросила Корина, ее откровенность застала Ламберта врасплох. — А это важно? — он отгородился вопросом. — Конечно, важно. Чувства — непростая материя. Сны — еще сложнее, — она выжидательно посмотрела на него. — …Да, — ответил Ламберт через мгновение, не решаясь взглянуть ей в глаза. — Я любил его. Она встала, указала на маленькую кровать в углу, покрытую вышитыми подушками. — Можно начать. Устраивайся поудобнее и постарайся расслабиться. Ламберт поднялся и подошел к кровати, избавился от перевязи и лег, убрав мечи в сторону. Корина заняла место в деревянном кресле с прямой спинкой, стоящем у изголовья, достала несколько вязальных спиц и пряжу из корзины у ног. — Вспоминай, — произнесла она. — Это тоже поможет призвать сны. Выбирай самое важное, от тебя зависит итог. Ламберт глубоко вздохнул и закрыл глаза. Тихое ритмичное клацанье вязальных спиц друг о друга раздавалось в его разуме, погружая в сон.***
Маленький Ламберт пытался удержаться прямо, сидя в седле позади ведьмака, и изо всех сил хватался за его талию, чтобы не свалиться с коня окончательно. Пожилой мужчина вонял. Его доспехи пропитал кислый пот, седая борода и хвост на затылке стали сальными. — Смотри, мальчик, — сказал ведьмак, указывая вперед. — Мы почти дома. Впереди, посреди долины возвышался Замок, суровые каменные стены которого местами уже осыпались. Горы нависали над ним со всех сторон, их острые вершины покрывал снег. Вверху послышался слабый визг… чего-то. Ламберт бросил опасливый взгляд ввысь, на темные силуэты, кружащие над ними. Слишком большие для ворон. — Гарпии, — с усталым вздохом сказал Весемир. — Ты привыкнешь к ним. Это паразиты, вроде голубей. Скорее надоедливы, чем опасны, в большинстве случаев. — Мне все равно, — бросил Ламберт. — Хмм, — прогудел Весемир. — Это неважно. Мы скоро приедем. — Я не останусь, — сказал Ламберт. — Сбегу. Буду драться. Убью вас всех, если понадобится. Но вернусь к своей матери. Весемир вздохнул снова. — Я понимаю твой гнев, — произнес он. — Я сам чувствовал его однажды. Не человек выбирает жизнь ведьмака. Но ты сможешь принять это. Научишься опираться на своих братьев. Волк-одиночка уязвим. — Ты ни черта не понимаешь, — вскипел Ламберт, собираясь спрыгнуть с седла, но знал, что не получится убежать от ведьмака пешком. Нужно ждать, сбежать позже, под прикрытием темноты. Он сможет дождаться своего часа. Ему придется. Он прикусил язык и хранил молчание, пока холодные, неумолимые стены крепости вырастали, чтобы поглотить его.***
Вода капала с промокшей одежды Ламберта на пыльный пол пещеры, когда он протянул руку мальчику внизу. — Идем, засранец, быстрее, — зашипел он, пытаясь спрятать страх за бравадой. Пещера была наихудшей частью Испытаний, как он узнал из подслушанных разговоров старших ведьмаков. Темной, как смоль, и полной опасностей. Этой части пути он больше всего опасался, но, по крайней мере, хоть до нее дошел. Один парень из его одногодок даже не переплыл озеро. Утонул или его утащила водная баба, Ламберт не знал и не хотел знать. Сейчас у него не было времени на сожаления. С рычанием он затащил Вольтера на выступ. — Идем, — приказал он, понизив голос. — Давай за мной. Только тихо. Парень кивнул и пошел вслед за ним, достав меч. Ламберт осторожно вел их через тоннели, ступая очень аккуратно. Неудачный шаг по каменистой осыпи мог привести всех к падению и гибели. Громкий, хриплый рокот прокатился по гроту. Ламберт ненадолго замер, вглядываясь недавно мутировавшими глазами в темноту. — Дерьмо, — выдохнул он, взгляд наткнулся на груду уродливой серой плоти на полу пещеры. — Старый Грот? — прошептал Вольтер, опасливо сжимая меч. — Думаю, да, — Ламберт кивнул. — Что нам делать? Ламберт глубоко вздохнул. — Проберемся мимо. Если станем держаться края пещеры, все будет хорошо. Иди рядом. Вольтер кивнул, осторожно скользя от карниза за Ламбертом. Половину пути они прошли без происшествий. Ламберт почти выдохнул с облегчением. Резкий треск падающих камней уничтожил их шансы незаметно сбежать. Один из мальчиков на другой стороне пещеры упал, грохоча осыпавшимися булыжниками. Старый Грот вскинулся ото сна, поднялся на ноги и издал оглушительный рев. — Блять, — зашипел Ламберт. — Бежим! Пока он окончательно не проснулся! — Ламберт, мы не можем просто бросить его там, — Вольтер дернул его за рукав рубахи. — Идем, нужно помочь! Ламберт выругался, когда Вольтер бросился наперерез туше циклопа, который шагнул в сторону юного ведьмака, и кинул тоскливый взгляд на выход, который уже был почти на расстоянии вытянутой руки, а затем сжал зубы и вытащил меч.***
Весенняя оттепель едва коснулась Аэдирна. Словно время года просто забыло смениться. Легкий снег лениво кружил в воздухе, когда Ламберт въехал в когда-то знакомую деревню, на его спине блестели два меча, а на губе виднелся след от едва зажившего шрама. Он привязал кобылу у корчмы, проверив, найдется ли для нее овес и вода. Он проделал долгий путь из Каэр Морхена. — О! Господин ведьмак! — окликнули его, и Ламберт напрягся. Ведьмак. Он был теперь ведьмаком. Убийца монстров по найму. — Что? — выплюнул он, оборачиваясь на голос. К его удивлению, лицо человека оказалось знакомым. — Леонард? — Ламберт? — человек едва не отшатнулся от потрясения. — Боги… что с тобой случилось? — его глаза бегали вверх и вниз, осматривая доспех, два меча, желтые мерцающие кошачьи глаза. — Долгая история, — Ламберт пожал плечами. — Думал, ты мертв, — недоверчиво произнес Леонард. — Ты просто взял и исчез однажды. Все считали, что твой старик, наконец, сорвался и прикончил тебя, хотя и не могли доказать этого. — Что ж, как видишь, я жив, — произнес Ламберт с безрадостной усмешкой. — Говоря о дорогом старом папаше, я хотел бы нанести ему визит. Не видел его? Леонард неловко замялся. — Ну, если он не напивается до смерти, то, наверное, чем-то занят дома. Ламберт кивнул. — А мама? Леонард отвел взгляд. — Умерла. Две зимы назад. Он утверждал, что это самоубийство, но… ты знаешь, как он… — Лучше, чем кто-либо, — Ламберт сплюнул на землю, в груди вспыхнула раскаленная добела ярость. — Ламберт… — Леонард взглянул на него испуганно. — Что ты собираешься делать? — То, что должен был сделать уже давно.***
Ламберт сидел в одиночестве за столом в кухне, продуваемой сквозняками, вяло ковыряясь в миске с кашей. Огромный костер пылал в камине, почти не прогоняя холод из костей. Он пытался сбежать три раза после прибытия в Каэр Морхен, и всякий раз его притаскивали назад, пинающегося и кричащего. Он поскреб ложкой по грубо выструганной чашке и выругался себе под нос. Неподалеку раздался хохот — остальные мальчишки шутливо подтрунивали друг над другом за завтраком. Ламберт не поднял головы. Лавка напротив него царапнула каменный пол, на нее сели два человека постарше. Ламберт не видел их прежде — они уже прошли мутации, судя по их глазам. Один имел удивительные белые волосы, другой темно-коричневую копну и низкий рокочущий голос. — …больше неприятностей, чем пользы, — произнес беловолосый, продолжая старый разговор. — Говори за себя, — ответил другой. — Я всегда предпочту суккуба, нежели черта. Ламберт уставился в свою миску, стараясь игнорировать присутствие ведьмаков. Он положил ложку на стол и отодвинул еду, разрабатывая новый план побега в голове. — …новенький, да? — Ламберт растерянно моргнул, осознав, что беловолосый обращается к нему. Он кивнул. — Как твое имя? — спросил другой, бас его голоса, казалось, заполнил всю комнату. — Ламберт, — пробормотал он, поднимая угрюмый взгляд и встречаясь глазами с ведьмаком. Ведьмак улыбнулся, протягивая большую руку. — Приятно познакомиться, Ламберт. Я Эскель.***
К тому моменту как Ламберт сумел вернуться в крепость, наступило утро, серое и окутанное мрачными тучами. Он остался один, вымазанный пещерной грязью и слизью, спутанные волосы покрывала кровь, его собственная и его друзей. Никто больше не выбрался. Старый Грот позаботился об этом. Вольтер погиб на грязном пещерном полу, его грудь с треском смялась, как разбитая бочка. Ламберт ничем не мог помочь. Мог лишь сбежать, спасая шкуру. В пещере осталось еще два, если не больше, искалеченных тела — он не подходил слишком близко, чтобы рассмотреть павших. Догадывался, что был единственным выжившим. Он оказался не в силах заставить себя даже оплакать других. Может быть, сказанное о мутациях правда? Может, мутагены действительно лишили его эмоций. Они исчерпались. Осталась только злость. Крепко сжав медальон с волчьей головой в кулаке, он размазал кровь по прохладному металлу. Он все еще жив. Все еще жив, и даже если это станет последним поступком в его жизни, он заставит их заплатить за все, что они сделали с ним.***
Тело Ламберта горело. Каждый дюйм, каждая его частица словно разрывалась на куски, и он кричал до потери сознания, пока первобытная сила, — утробная, животная, нечеловеческая, — разрывала глотку. Он не знал, как долго лежал в темноте, привязанный к столу толстыми кожаными ремнями. Когда он натягивал их, отчаянно пытаясь освободиться, в запястья впивались занозы. Здесь находились и другие, подвергшиеся мутациям, но их голоса стихли уже давно. Запах подсказал, что они мертвы. Казалось — он следующий. Он мог только кричать. Кричать, пока думал, что боль пощадит его. Умолять о смерти. О смерти, которая прекратит страдания. Он просто хотел сдаться. Утонуть во тьме. Непроглядную тьму разорвал свет факела, и тихие шаги приблизились к его изломанному телу. Знакомое скорбное лицо, искаженное сумрачными тенями — Весемир. Он осмотрел Ламберта, прежде чем пробормотать что-то невидимой фигуре позади, и покачал головой. Ламберт с трудом вдохнул, сумев вытолкнуть единственное слово сквозь потрескавшиеся и кровоточащие губы, когда его пылающий взгляд поймал взгляд Весемира. — Зачем? Старик отвернулся, будто слово обернулось пощечиной. Свет факела угас, шаги затихли, и Ламберт остался один, сгорая во тьме.***
Ламберт направлялся к развалюхе, которая когда-то была его домом, ярость сковала сердце в лед. Домик остался почти таким, каким он его помнил, хоть и накренился от времени. Цветы матери, всегда подстриженные и ухоженные, погибли, их мертвые стебли припорошил снег у входа. Сухие листья хрустели под ногами. Ламберт вошел. Он решил, что нет нужды объявлять о своем появлении. Как-никак это был и его дом. Его отец сидел, облокотившись о простой стол у огня — обрюзглый, опустившийся человек, чья лысая голова блестела от жира и грязи. Ламберт поморщился. С порога в нос ударил запах пойла и застарелой рвоты, который сбивал с ног не хуже груды кирпичей. Ведмачьи мутации — он все еще не привык к обостренному обонянию. Старик взглянул на него налитыми кровью глазами и засопел. — Вернулся домой? — невнятно пробурчал он. — Долго шел. Обидно. Я надеялся, что выродок сделает миру одолжение и скормит тебя первому встречному гулю, — он выпрямился и, прищурившись, уставился в желтые глаза Ламберта, а затем откинул голову и расхохотался. — Эй, как тебе такое? Ты ведь теперь тоже выродок. — Я вернулся за мамой, — холодно произнес Ламберт, глядя на него с презрением. — Пф, позновато ты, — самодовольно ответил отец. — Хочешь сказать, что выродки, вроде тебя, питают слабость к своим мамочкам? Ламберт качнул головой. — Не важно, — он двинулся вперед. — Я пришел заплатить долг. Тот, что просрочен уже несколько лет. — О чем ты, парень? Ламберт усмехнулся. — Давно мечтал об этом, старик, — он потянулся к рукояти серебряного меча за спиной и медленно вытащил его. Клинок блеснул в умирающем свете огня. — Как думаешь, почему ведьмак носит два меча? — Никогда не задавался этим вопросом, — ответил отец, осушая последние капли выпивки из грязной бутылки. — Ведьмак, — сказал Ламберт, делая очередной шаг, — имеет два меча, чтобы справиться с разнообразными угрозами. Каждый меч для своей работы. Стальной меч — для того, что попроще, для убийства людей. А вот серебряный? Ламберт отвел руку, на мгновение залюбовавшись прекрасными деталями клинка. — А серебряный, — продолжил он, всаживая меч в грудь отца, — для монстров. Выражение из смеси удивления и недоверия исказило лицо старика, а затем он харкнул кровью, разбрызгивая ее по гамбезону Ламберта, когда тот вытащил клинок. Начисто вытерев металл ветошью, ведьмак бесстрастно проверил клинок на пятна, которые мог пропустить, пока из человека, убившего его мать, вытекали остатки жизни. Он покинул деревню на закате, с улыбкой на лице.***
Айден стремительно двигался по извилистым улицам Элландера, скрывая лицо под капюшоном. Шаги приближались. Он бросил взгляд через плечо, но не смог уловить ничего конкретного. Чувства обострились из-за паранойи. Краем глаза он заметил метнувшуюся тень и руки, тянущиеся к нему. Сердце загрохотало в груди, он сорвался на бег, заскользив по мокрой брусчатке, когда свернул за крутой поворот. Айден потерял своих преследователей, но они оказались достаточно близко, чтобы учуять его… Он развернулся, едва удержавшись на ногах, и оказался в тупике перед кирпичной стеной. — Черт, — выдохнул Айден. Нет времени, нет времени. Он в ловушке. — Нет смысла бежать, — произнес позади него картинно-спокойный голос. Айден напрягся, подозрения подтвердились. Он выпрямился и повернулся к своему преследователю. Тот мало изменился с последнего раза, когда они встречались. Щеки скрывала густая темная борода. Золотые кошачьи глаза выглядели еще более неуместно в сочетании с аристократическим носом. — Бертрам. Думал, ты усвоил урок последний раз. Мужчина безрадостно рассмеялся. — О, я усвоил, — он легко указал на крышу ближайшего дома, где сидела эльфка с длинной темной косой, держа арбалет, направленный ему промеж глаз. Губы Айдена сжались в тонкую линию. — Вряд ли это честный бой. — И не надейся, — ведьмак пренебрежительно рассматривал его. Еще три фигуры выскользнули из аллеи позади — маленькая женщина с короткими темными волосами, высокий худой мужчина с чисто выбритым лицом и неуклюжий огромный человек с шеей настолько мускулистой, что голова, казалось, сидит прямо на его плечах. Ведьмак приподнял одну бровь, глядя на эльфку на крыше. Тут же в воздухе запел арбалетный болт. Айден выхватил меч как раз вовремя, чтобы отбить его, звук металла, ударившегося о металл, пронесся по переулку, словно гудение камертона. — Лунд, Зелиса, Хаммонд, — позаботьтесь о нем, — скомандовал ведьмак. Меньший из двух мужчин выступил вперед, доставая короткий меч. Женщина двинулась следом, держа в руке два зловещих кинжала. — С удовольствием, Таулер, — промурлыкала она. — Это не должно так закончится, Бертрам, — воззвал Айден, держа меч наготове, пока убийцы надвигались на него. — Я всегда считал, что нужно позволить прошлому умереть. — Какое совпадение, — Таулер обнажил зубы. — Как и я. Женщина бросилась на Айдена, кинжалы стремительно метнулись ему в бок. Он развернулся в пируэте, уклоняясь от самого плохого, и взмахнул мечом по широкой дуге, останавливая короткий меч Лунда. Айден отбросил его назад ударом Аарда, закружился как раз вовремя, чтобы избежать жестокого удара кинжалом от Зелисы. Из его пальцев вылетели искры, и она упала, схватившись за лицо. Едкий запах опаленной плоти и обожженных волос наполнил воздух. Человек, похожий на бочонок, вступил в бой, неистово размахивая огромным боевым молотом. Айден увернулся от удара, а молот с силой врезался в брусчатку, расколов камни. Хаммонд был силен как бык, но размеры делали его медлительным. Он вновь замахнулся на Айдена, но тот легко избежал нападения и использовал импульс движения против него: занырнул под руку Хаммонда и оказался позади, а затем сильно ударил громилу в основание черепа рукоятью меча, заставив с глухим стуком повалиться на землю. Лунд вскочил на ноги и напал на Айдена, дико вращая коротким мечом. Удары были неловкими, и ведьмак легко отбился: отскочил и качнулся обратно, глубоко вонзая меч ему в ногу. Та подломилась, из раны побежала темная кровь. Лунд упал на колени, дрожащими руками сжимая ноги. Айден приставил меч к его горлу. Острое стальное лезвие коснулось небритой кожи, оставляя на теле тонкий порез. — Пожалуйста, не заставляй меняя делать это, Бертрам, — попросил Айден. В воздухе снова свистнул арбалетный болт. Он сумел парировать его, хоть и с трудом. Улучив удобный момент, Лунд сумел отползти. — Мы были братьями. Я не хочу проливать твою кровь. — Очень хорошо, — устало вздохнул Таулер. — Полагаю, я должен сделать это сам. В любом случае, потребуется скорее… личный вклад. Он выступил вперед, доставая меч. Ведьмачья сталь, отточенная до остроты смертоносного лезвия. Поверхность тускло блеснула в предзакатных лучах. Айден собрался, становясь лицом к лицу с Таулером и ожидая его первого движения. Сталь вспыхнула молнией, и ведьмаки превратились в вихрь из клинков и ярости, их движения были слишком стремительны для глаз простых людей. Айден, разворачиваясь и опуская клинок на меч Таулера, скорее надеялся покалечить человека, нежели убить. А Таулер, обходя его для нападения, пытался рассечь грудь Айдена, скользнув по металлическим пластинам его брони. Айден ударил снизу и сумел задеть Таулера кончиком меча, с щеки потекла тонкая полоска крови. Таулер сражался почти так же, как Айден — быстро, легко, почти танцуя. Оба казались отражением друг друга, пока кружились, сходились и раходились в стремительном вальсе, знакомом лишь им одним. Если бы ведьмаки не пытались убить друг друга, это могло бы смотреться красиво. Таулер размахнулся, его клинок летел сверху по широкой дуге прямо в голову Айдена. Тот вскинул меч для блока, открытой ладонью поддержав плоскость клинка. Громкий лязг разнесся по переулку, когда сталь встретила сталь, и меч Айдена, сильно изношенный к тому времени навязчивой заточкой, переломился. Половинки металла ударились о землю, мерцая, будто осколки разбитого зеркала. Айден отшатнулся, потеряв равновесие. Это был шанс, которого не хватало Таулеру. Он бросился вперед, вонзая меч в грудь Айдена. Кровь брызнула с губ ведьмака, на лице появилось потрясение. Таулер обнажил зубы, усмехаясь и вытаскивая клинок. Айден упал на колени, хватаясь за грудь. Сгустки темной, густой крови выходили из раны. — Похоже, все-таки хороший человек не всегда побеждает, — ухмыльнулся Таулер, вкладывая меч в ножны. Он взмахнул рукой, и его раненые подручные собрались и начали отступать. Губы Айдена шевельнулись, прошептав в призрачном вздохе слово, которое вырвалось с кровью. Он произнес его с раскаянием, словно молитву, на которую, точно знал, никто уже не ответит: — Ламберт… Таулер сделал знак стрелку на крыше. — Виенна? Арбалетный болт пропел в воздухе, и все заволокло черным.***
Ламберт проснулся со слезами на лице, что-то глубоко внутри него надломилось, словно меч Айдена. Он сел, сердито вытираясь, пока в груди свинцовым комом назревала ярость. Виенна. Лунд. Зелиса. Хаммонд. Замерев, он стиснул зубы и мысленно пробежался по списку, повторяя его как заклинание, вытравливая эти имена в своем сердце, чтобы не забыть никогда. Таулер.