Оставь Позади Своих Призраков

Джунко Эношима мертва. Мантра, записанная в подсознании каждого из них, которую шепчут, когда твой друг в очередной раз не может уснуть. Молитва, которую повторяют снова и снова глубокой темной ночью, чтобы убить в себе давящий страх. Джунко Эношима мертва, и она больше никому не навредит. Ее руки больше не возьмут оружие, ее слова больше не будут отравлять чужие головы. Она мертва и больше никого не убьет. Но иногда, она смеется, наполняя его сны своим любимым кровавым отчаянием. Проносится по комнатам его сознания, убивая каждого, кто имел несчастье выжить. В конце она всегда ловила его, зажимала в углу и перерезала горло, смеясь и крича, что он никогда от нее не убежит. Тогда Макото Наэги наконец просыпался, в поту и слезах, и нервно ворочался на тонком футоне, чтобы снова уснуть. Джунко Эношима мертва, но ее удушающая черная тень продолжает жить глубоко в каждом из них. Даже в середине дня солнце редко выглядывает из-за низких, серых облаков, отчего небо выглядит зловещим багрово-красным. Утренний смог еще не рассеялся, и над головой витала сырая белая дымка. Респиратор защищал его от загрязненного воздуха, но дышать в нем было тяжеловато. Поскорее бы вернуться и отдохнуть. Перед тем, как покинуть академию, Тогами приказал им переодеться и собрать с собой как можно больше еды и лекарств. Решение оказалось мудрым — без масок и фильтров для воды они не пережили бы свои первые недели в беспощадном мире снаружи. Но запасы, увы, не были бесконечными. Их нужно было чем-то пополнять. Киоко шла впереди, осторожно осматриваясь, ее рука нервно трепала лямку рюкзака. Девушка нырнула через дыру в стене здания и исчезла в руинах. Макото потрусил за ней, прибавив шагу, чтобы не отставать. В лабиринтах разбитых стен и заросших улочек было слишком легко заблудиться. От внезапного грохота содрогнулся фундамент, задрожали осколки окон в рамах. Девушка тут же нырнула за угол, пригнулась. Припавшая к земле, настороженная, она выглядела как лисица на охоте. Наэги опустился рядом. Тень накрыла их, и парень осторожно высунулся. Он успел разглядеть круп огромного зверя, защищенный стальными пластинами, прежде чем рука Киригири затащила его обратно. Тяжелые шаги загрохотали дальше по растрескавшейся автотрассе и вскоре стали слабым эхом. Девушка вышла на дорогу и быстро пересекла ее. Макото не отставал. Двухэтажное многоквартирное здание выглядело давно нетронутым и подавало надежды. Они перестали осматривать магазины — их разграбили первыми; но в маленьких брошенных квартирах порой находились тайники. Неиспорченная еда, кофе, соль, фильтры, лекарства и бинты — все, что еще не поддалось тлению и было мало-мальски пригодно к использованию, оказывалось на дне его рюкзака. Он был не таким тяжелым, как хотелось бы. После Трагедии Токио медленно превращался из каменных джунглей в джунгли обычные. Оставшись без руки человека, это величественное место крошилось и рассыпалось бетонной крошкой. Множество небоскребов, огромные башни сверкающего стекла лежали в грязи и осколках, неизбежно распадаясь в ничто. Бродя среди руин, Макото даже не знал, что из этого хуже — то количество тел разной степени разложения, устилающих улицы, или же то, как спокойно он воспринимает их теперь. Придавленные камнями трупы казались не более чем предметом интерьера. Он подавил в себе отвращение, когда вытащил из иссохших рук спортивную сумку и начал рыться в ней. Еда, вода, одежда — это нужно живым, напомнил себе он. Не мертвым. Им уже все равно. От недосыпа смыкались веки, и парень широко зевнул. Поднявшись по старой лестнице, он вышел в коридор разрушенного дома и окликнул Киоко. Она уже сидела на корточках у ближайшей двери; девушка сосредоточенно ковыряла заколкой в замке. Апокалипсис открыл в них новые таланты, — Наэги, например, никогда не думал, что так хорошо умеет шить, — но Киригири удивила их всех. Копаясь в остатках того, что было полицейским участком в Сибуе, они выяснили: во-первых, никакие замки Киоко не помеха, и во-вторых — она пугающе хорошо обращается с оружием. На вопрос, почему она не рассказала никому об этом раньше, она лишь пожала плечами.  — Не было необходимости. Если бы я могла взломать замки в академии, мы бы выбрались оттуда гораздо раньше. — А токийская полиция, ну… не расстроится из-за того, что мы забрали их пушки? — неуверенно заметил Хагакуре, когда девушка стала вытаскивать содержимое взломанного оружейного сейфа. — Не то чтобы у меня были проблемы с полицией, ты не подумай…  — Не думаю, что нам стоит волноваться о законах сейчас, — Киоко аккуратно взвесила на руках винтовку.  — Эм, Киригири-сан… ты умеешь обращаться с этой штукой? — Макото взял в руки маленький револьвер и пугливо наблюдал за тем, как девушка заряжает магазин своей новой игрушки.  — Я проходила практику в полиции раньше. В основном, конечно, мы разбирались с бумагами и копались в уликах… но иногда работали в полевых условиях тоже. Проводили медэкспертизы в морге, тренировались на стрельбище… — Разве детективам обязательно уметь стрелять? — Не обязательно. Но не помешает, — уперев приклад в плечо, Киоко развернулась и выстрелила. Пуля опрокинула маленькую старую лампу, стоящую на другом конце пустого офиса. Именно в полицейском участке они обзавелись кое-каким оружием и научились базовым трюкам от Киоко, — что в дальнейшем сослужило им хорошую службу. Мир снаружи был не только холодным и диким, но и смертельно опасным. Замок поддался с громким щелчком, и девушка наконец открыла поцарапанную стальную дверь, затем кивком попросила последовать за ней. Очередная однокомнатная съемная квартира в панельном доме, с выбитыми окнами и обшарпанными стенами. Киоко прошла вперед, держа в руках винтовку Хова  — с того момента в участке девушка никогда с ней не расставалась. Впрочем, ее осторожность часто оправдывала себя, поэтому Макото пошел следом, вытащив из кобуры свой собственный револьвер. Он не испытывал любви к большим пушкам, да и к оружию в целом, но маленький Нью-Намбу не раз вытаскивал его из неприятных ситуаций. Затхлый воздух пропах сыростью и гнилью, под ногами встревоженно копошились тараканы. Впереди раздавался слабый шум, череда шорохов, словно кто-то копался в брошенных вещах. Тихими шажками преодолев коридор, Киоко рывком распахнула дверь в гостиную. Несколько крыс в панике бросились прочь. Единственным обитателем квартиры оказался прикорнувший на стуле скелет в обрывках одежды. Выдохнув, девушка спрятала оружие за спину и опустилась перед телом. Подняла выпавший из рук мертвеца револьвер, проверила барабан на наличие патронов, затем стала обшаривать карманы истлевшей куртки. Решив не мешать ей, Макото завернул в угловую кухню. Рыскать среди руин в поисках припасов — уже привычное дело, пусть и совмещенное с некоторыми опасностями. Потому что другие выжившие как правило занимались тем же самым — и не готовы были делиться с чужими, забредающими на их территорию. И это наименьшая из всех проблем. Если с другими бродягами хотя бы можно договориться, то другие категории людей были… куда менее дружелюбными. Раз, озверевшие от безнаказанности мерзавцы, готовые вышибить тебе мозги за пачку сигарет, два, группы каннибалов, промышляющие убийством других выживших, и три, Осколки Отчаяния. Ах да, и роботы-убийцы. Они составляли отдельную категорию апокалиптических кошмаров. Джунко Эношима мертва, но то, что она породила, все еще представляло смертельную опасность для всего живого на своем пути. Порывшись в кухонных полках и ящиках, Макото разочарованно выдохнул. Крысы и насекомые успели уничтожить все съестное, что когда-то тут хранилось. Из полезного нашлись початая пачка соли, зажигалка, полупустая упаковка сигарет и горстка мелочи. От монет не было особой пользы, но Бьякуя все равно приказывал собирать их и хранил у себя, потому что «никто из вас, имбецилов, не умеет пользоваться деньгами». — Нашел что-нибудь? — Киоко вошла на кухню с маленькой коробочкой в руках. — Я думаю, эти патроны подойдут к твоему револьверу. — Меняемся? — в ответ он протянул ей пачку сигарет. Девушка быстрым движением спрятала ее в кармане пальто. Никто, кроме Макото, не знал о ее новой зависимости, и хотя парень не одобрял этого, но все равно молчал. У каждого из них свои способы справляться со стрессом. Остаток дня они провели, роясь в заброшенных квартирах, — с переменным успехом. Наэги был чертовски счастлив, когда Киоко наконец-то сказала, что им пора возвращаться. Сумерки медленно поглощали город, а небо наливалось глубоким багрянцем. Задерживаться им не стоило — после наступления темноты руины становились еще опаснее, чем обычно. Очередной временный лагерь они разбили в парке на берегу реки Тама. Прекрасное место — источник воды рядом, а густые заросли деревьев прикрывают от чужих глаз и защищают от вредоносных испарений. Издалека он заметил тонкую полоску дыма и довольно ухмыльнулся про себя: значит, Асахина и Хагакуре вернулись первыми, и ужин уже на подходе. После очередной вылазки ужасно хотелось есть. — Вы как раз вовремя! — сидящая у костра Хина с улыбкой махала им рукой. — Как успехи? — Так же, как и вчера, — без особых эмоций ответила Киоко, сбрасывая рюкзак и разминая плечи. Макото опустился рядом с ней на траву. В походном котелке уже кипела вода для чая. Асахина крутилась рядом, раскладывая по мискам остатки вчерашнего риса с горсткой сушеных кусочков рыбы и соевых бобов. С каждым днем порция становилась все меньше, с грустью подумал Макото. Хлопнула дверь, и из фургона вышел Бьякуя, за ним, сгорбившись, трусила Токо, держа в руках его блокнот и ручку. Он приказал девушке занести в список найденные припасы, а сам сел у костра, игнорируя недовольные взгляды в свою сторону. Сразу же после освобождения из академии отчаяния, Тогами провозгласил себя лидером их маленькой группы. Его решение не встретили с большим энтузиазмом, но в конце концов смирились. Бывший наследник богатейшей корпорации, конечно, отличался невыносимым нравом, но он знал, как контролировать людей. Даже в экстремальной ситуации Тогами сохранял хладнокровие и координировал их действия, не давая маленькой группе разбежаться в панике. Его недолюбливали, но уважали. Убрав котелок с огня, Хина стала заливать чаем рис и передавать каждому миски. Макото тут же набросился на свою, краем глаза заметив, как Тогами обреченно смотрит в тарелку. Когда Асахина-сан впервые приготовила отядзуке, Бьякуя с отвращением отказался от ужина. Впрочем, на следующий день он изменил свое мнение. Он сколько угодно мог не любить «еду простолюдинов», но ничего другого у них попросту не было. После ужина Наэги собрал тарелки и спустился к реке — сегодня его очередь мыть посуду. Он не возражал. Парень прекрасно понимал, что пользы от него немного — он не был ни лидером, ни сильным бойцом, ни разведчиком или ремесленником. Хотя бы по хозяйству мог помочь, и то хорошо. Иногда он жалел, что вместо него не выжил кто-нибудь другой. Более сильный, более смелый, более талантливый. Кто-то, кто был бы более важен и нужен в их тяжелой ситуации. Кто-то, кто не был бы трусливым ничтожеством. Вода в реке Тама давно приобрела ржавый оттенок — то ли из-за отходов и мусора, то ли из-за красного неба, которое отражалось в ней. Рыбы тут не водилось — на поверхности плавали лишь палая листва и седеющие лепестки сакуры. Страшно подумать сколько грязи было в воде, которую они пили каждый день. Ее кипятили и прогоняли через фильтры по нескольку раз, но жидкость все равно имела неприятный привкус металла. По правде говоря, Макото не был уверен, что от мытья в реке тарелки станут чище, — но по крайней мере, они будут так выглядеть. Вздохнув, он сложил миски одна на одну и поднялся к кострищу. Вокруг него тем временем разгорался спор. — Если мы уйдем сейчас, то просто не выживем. У нас едва хватает провианта на неделю, — мрачно заключил Бьякуя, рассматривая лежащий на коленях свой блокнот. — У нас будет гораздо больше шансов выжить в дикой природе, чем здесь! — возражала Аой. — Мы можем охотиться, рыбачить! Собирать ягоды! — Я знал, что никто из вас не отличается умом, но не думал, что и со зрением проблемы. Открой глаза. Здесь нет ни рыбы, ни животных, и едва ли что-то растет. А если и растет, то есть это — значит, добровольно отравить себя. — Может быть. Но даже голод и болезни оставляют нам больше шансов, чем Осколки Отчаяния, — вмешалась в беседу Киоко. — Они стягиваются сюда с каждым днем. Еще немного, и нас разыщут. Стараясь не шуметь, Наэги аккуратно отсел в сторонку. Они вместе с Токо и Ясухиро редко принимали участие во всеобщих дебатах, где решалась судьба маленькой группы. Во-первых, Макото готов признать, что недостаточно умен для этого. Во-вторых… он уже устал нести ответственность за чужие жизни. В-третьих, каким бы ни было решение, им все равно не покинуть Токио. Не раньше, чем через несколько дней — и это в лучшем случае. Да, благодаря деталям из сломанных роботов и технических навыков Тогами им удалось найти и отремонтировать фургон; но на пути все еще стояла одна большая проблема. — Мы так и не нашли достаточно топлива, — устало напомнила Киоко. — Предлагаю пока сосредоточиться на этом и не гоняться за всеми зайцами сразу. Пока рядом разгорались споры, Хиро усердно занимался своим рукоделием — натирал наждачкой недавно замененное лезвие ножа. Апокалипсис тоже нашел применение его необычному таланту. Раньше ясновидец создавал красивые безделушки, которые, как он верил, обладали особой силой. Теперь же из мусора и останков прошлого мира Хиро делал новые вещи, полезные по хозяйству. Например, оружие. — Почти готово! — он любовно погладил рукой по деревянной рукояти. — Сломанный и перекованный снова! Я назвал его «Клык Намахаге»! — он торжественно поднял клинок над собой. — Силой Проклятого Черепа, я наделяю тебя мощью своей магии! В лагере на мгновение повисла неловкая тишина. — Что? — недовольно буркнул шаман. — Это ритуал! Без него это будет обычная железка! — Это мой солдатский нож? — спросила Киоко. Бьякуя тяжело вздохнул и поправил очки. — Тот факт, что вы пережили конец света, не имея мозгов, дает надежду многим людям. Несмотря на суеверность и странные замашки, Хагакуре умел делать свою работу. Когда во время очередной вылазки их группа наткнулась на роботов-Монокум, то узнала неприятный факт: этих железных чудовищ очень сложно пробрать пулями. После Тогами приказал им носить с собой другое, рукопашное оружие — на всякий случай, и навыки Хиро помогли им в этом. Так у Асахины появилась стальная бита с оплетенной рукоятью, а у Макото — короткое самодельное копье. Теперь из ремонта вернулся сломанный в бою с роботом нож Киоко. — Ты заменил лезвие на коготь Монокумы, — заметила она, вертя в руках обновку. — Необычное решение. — Я не кузнец, так что ничего другого не придумал. Разобрал твою старую рукоять и приделал ее сюда, — Ясухиро расплылся в довольной улыбке. — К тому же, эти фиговины чертовски острые. Даже металл разрежет, если постараться. Своей изогнутой формой он походил скорее на кайкэн, чем на солдатский нож. Наэги надеялся, что использоваться он будет только для боя. — Прекрасная работа. Спасибо тебе, Хагакуре-кун, — девушка осторожно спрятала нож в поданные ножны. — Уверена, он спасет меня в трудной ситуации. — Конечно! Мои предсказания верны на тридцать процентов, но зачарования — на все сто! Намахаге всегда приносят силу и удачу тем, кто в них верит! Довольно улыбаясь, Ясухиро опустился у костра. Давно он не выглядел таким счастливым. — Ты ему льстишь, — шепнул Макото. Киоко пожала плечами. — Он находит свою надежду в творчестве. Не хочу его расстраивать. Верно. Надежда. Свет, который поддерживает в минуты темного отчаяния. Тепло, которое согревает изнутри во время долгой опасной ночи. Сила, которая помогла им выбраться наружу и выжить в Убийственной игре. В последнее непростое время Макото иногда забывал о ней. Да, он был твердым оптимистом. Он поддерживал друзей всеми силами, зная, что в командной работе состоит залог их выживания. Он стремился дарить надежду другим людям. Но иногда тьмы становилось слишком много. Хватит ли надежды для него самого? Придвинувшись поближе к костру, он рассматривал короткие языки пламени, словно чтобы увидеть там ответ на свой вопрос. Хина доставала циновки и футоны, довольно болтала о сегодняшних находках и радовалась — сегодня ее с Токо очередь спать в фургоне. Хагакуре потягивал кофе в попытке не уснуть до полуночи и гордо выдержать свою часть дозора. Киоко в очередной раз взяла на себя вторую смену. Иногда Наэги спрашивал себя, спит ли она вообще когда-нибудь. Впрочем, у каждого из них были проблемы со сном, подумал он, заворачиваясь в одеяло. Кошмары были теперь так же привычны как красное небо, растерзанные трупы или голодные спазмы в животе. Неизменная составляющая нового мира. В очередной раз закрывая глаза он не знал, принесет ли сон хоть подобие отдыха. Потому что Эношима Джунко мертва, но ее отчаяние оставило свой отпечаток глубоко в его душе.

***

Комната, которая еще недавно служила ему домом, была перевернула вверх дном. Смятое покрывало на полу, опрокинутая мусорница, рассыпавшая свое содержимое по всему ковру. Стены в следах от порезов, свисающие лохмотья обоев. Повисшая на одной петле дверь в ванную. Он до последнего надеялся, что не увидит знакомой картины еще раз. Но своего прошлого не изменить. Саяка Майзоно истекает кровью на кафельной плитке. Обмякшее тело прикорнуло у стены, как будто девушка устало опустилась на пол и задремала. Ее голова лежит на плече, рот приоткрыт, словно пытаясь словить последний вздох. Из-под разорванной блузки еще торчит рукоять ножа. Ему пришлось схватиться за дверной проем, чтобы удержаться на ослабевших ногах. Этот момент, этот вид, этот запах. Кажется, каждая царапина и пятно на полу надежно отпечатались в памяти, чтобы преследовать его до конца жизни. Кое-что, однако, в этой сцене было лишним. — Знаешь, эта дура сама виновата. Я-то думала, что она убьет тебя. Макото резко обернулся, едва не ударившись головой о косяк. На его разворошенной постели сидела Джунко, скрестив ноги и лениво рассматривая свои длинные накрашенные ногти. — Нет, серьезно, сногсшибательная девушка-идол вдруг начинает вертеться вокруг обычного туповатого паренька. Любой дурак поймет, что она его использует, — она наконец-то удостоила Наэги насмешливым взглядом. — Любой дурак, кроме тебя. — …неправда. Она… мы дружили с ней. Мы помогали друг другу, мы… Остаток его слабой фразы утонул в истеричном хохоте. — Ага, давай, скажи, что вы любили друг друга и всякую хрень в этом роде. Ха! — ее лицо расплылось в грубой гримасе, девушка высунула язык. — Майзоно — расчетливая сучка из поп-бизнеса, которая охмурила и использовала тебя, как и кучу парней до этого. Черта с два, она бы провернула отличное убийство, если бы жалость не забила ей голову! Она поникла и слабо, понуро продолжила: — Но вместо этого она решила выбрать другого. Того, кого не так жалко. Должна была знать, что ей не убить спортсмена… — Она никогда не хотела убивать! — воскликнул Макото. — Ты заставила ее! — Я никого не заставляла, это факт, — теперь тактично ответила Эношима, быстро надев на лицо очки. — Я всего лишь показала видео из ее прошлого. Такое решение она приняла сама и прекрасно знала риски. Она сорвала с себя очки и вскочила с кровати, визгливо рассмеялась и закричала прямо парню в лицо: — Ты должен был сдохнуть первым, хлюпик! Уверена, ты бы даже не сопротивлялся, если она ударила тебя ножом. По крайней мере тогда ты принес бы пользу своей шлюховатой подружке! — З-заткнись! Т-ты просто… ты понятия не имеешь, о чем говоришь! — тяжело выдохнул Наэги. Висящая над ним Джунко широко ухмыльнулась. — Правда? Тогда сам спроси у нее. Парень открыл рот, чтобы задать вопрос, но осекся. За его спиной раздался слабый шорох и скрип каблуков по плитке. Он снова повернулся к трупу Саяки Майзоно. И громко взвизгнул от ужаса. Она уже не лежала у стены, а стояла, согнувшись, на четвереньках, тихо хрипя. Опираясь на здоровую руку, поднялась на шатающиеся ноги. Странно выгнулась назад, отчего ее позвоночник издал громкий хруст. — Наэги-кун… Белые губы, покрытые коркой засохшей крови, едва шевелились. Она повернулась, слипшиеся волосы спали с серого лица, открыв неподвижные, затуманенные глаза. — …почему ты бросил меня? Она медленно поковыляла вперед негнущимися ногами, как будто забыла, как правильно ходить. Неподвижные руки болтались, как плети. Из распоротого живота на пол падали сгустки свернувшейся крови. — Ты обещал, что мы выберемся отсюда… вместе. Ты обещал, что сделаешь все возможное, чтобы вытащить меня. Парень нервно отступил назад и спиной наткнулся на Джунко. Девушка жестоко захихикала и снова подтолкнула его, но он не решился. Макото бы предпочел провалиться сквозь землю, чем снова встретиться с человеком, которого потерял. — …но ты так ничего и не сделал. Она наклонила голову, стеклянные, затянутые пленкой глаза вперились в него безо всякого выражения. Наэги пытался что-то сказать, но безнадежно хватал губами воздух. Снова попытался трусливо отступить, но Эношима заломала ему руки за спину и надежно держала на месте. Ее длинные ногти впивались в запястья. — Сделай это. Ты обещал. — Хриплый шепот Майзоно казался слишком тихим по сравнению с его собственным тяжелым дыханием. — Освободи меня. Защити меня. Заступись за меня. Левой рукой она вытащила нож, отчего из открытой раны хлынула свежая кровь. Наэги смог разглядеть разорванные ошметки ее желудка. К горлу подступил удушающий комок рвоты. — Умри за меня. В конце концов, Джунко оказалась права. Он и правда не сопротивлялся, когда Саяка ударила его ножом. Один раз. Второй. Четвертый. Седьмой. Ее движения становились все более быстрыми и яростными, и он быстро потерял счет. Эношима отпустила его, позволив телу упасть на порог. Свирепо зарычав, Майзоно опустилась на колени, продолжая колоть его снова и снова. Стоящая позади Джунко рассмеялась. — Видимо, это судьба, Наэги! Каждая девушка, которую ты встретишь, будет пытаться убить тебя! Он открыл рот, чтобы закричать, вдохнул побольше воздуха, и проснулся на своем смятом матраце. Лица двух девушек растворились в ночной темноте. Правда, режущая боль в животе никуда не исчезла, словно нож Саяки все еще застрял там, а комок тошноты, кажется, забил глотку до самого носа. Откашлявшись, Макото выполз из-под одеяла и проковылял в ближайшие кусты, куда опустошил остатки своего ужина. Впрочем, ничего удивительного. Несвежая еда и грязная вода рано или поздно приводили к расстройству желудка. Кошмары с участием обезображенных призраков прошлого этому никак не помогали. Зато после рвоты стало легче, и боль немного утихла. Он вытер рот и вернулся к кострищу. От огня остались лишь слабо мерцающие угли, а ответственный дозорный Хиро мирно дремал, положив голову на колени. Наэги раздул пламя и подбросил туда сухих веток. Затем залез в рюкзак и вытащил бутылку воды. Напившись, он устало опустился рядом с другом. В ушах еще отдавался эхом смех Эношимы Джунко. Даже после смерти она не перестала измываться над ним. Наверняка она сейчас сидит где-нибудь в глубинах Дзигоку, купается в раскаленном железе, попивая коктейли, и смотрит прямую трансляцию всех катастроф, что сейчас происходят по ее вине. Наэги представил эту сцену и хмыкнул. Да, похоже на правду. Костер вспыхнул ярче, отвлек его от мыслей. Вздохнув, Макото огляделся. Вокруг него на циновках лежали три футона: постели его и Хиро сейчас были пусты, но и на третьей никого не было. Парень напрягся. Три человека сейчас спали в фургоне — это Бьякуя, Аой и Токо. Получается, единственной, кого не было на месте, была Киригири Киоко. Внезапный страх ударил его как волна ледяной воды. Вскочив, он бросился к чужой постели. Она была небрежно заправлена, одеяло сложено комком — в полумраке можно подумать, что тут кто-то спит, но в свете костра все становилось явным. Стоит ли поднимать тревогу? Даже обойдя лагерь несколько раз Макото не нашел следов девушки. Ее винтовка и рюкзак тоже пропали. Неужели ушла куда-то? Но в такое время… Не успел он решиться на отчаянные действия, как из ночного мрака вынырнула высокая тень. Бесшумно ступая по мягкой земле, она обошла фургон и приблизилась к костру. Макото тут же подбежал к ней, облегченно вздохнув. — Киригири-сан, эй… Он не успел дотронуться до ее плеча, как вдруг девушка резко развернулась и скользнула в сторону, болоньевый плащ взвился в воздух. Парень успел увидеть блеск металла и поднял руки, но фигура больше не двигалась. Киоко смерила его раздраженным взглядом. Изогнутое лезвие кайкэна остановилось на уровне его живота. — Никогда, — прошипела она. — Никогда больше. Не подкрадывайся ко мне. Вот так. — П-прости, — пробормотал Макото. Похоже, от внезапного сэппуку его спасла только блестящая реакция Киоко. Может, Джунко из кошмара была права, когда сказала «каждая девушка будет пытаться убить тебя». Кинжал быстро исчез в ножнах под плащом. Решив, что сейчас безопасно продолжить разговор, Наэги пробормотал: — С-слушай, а… где ты была? Я очень испугался, когда не нашел тебя на месте. — На разведке, — коротко ответила она. — Можешь идти спать. Сейчас моя очередь дежурить. Она повернулась к нему спиной и быстро направилась к Хиро, чтобы его разбудить. Впрочем, ее ответ не удовлетворил Макото. — П-подожди, что значит «на разведке»? Нам нельзя выходить из лагеря ночью. — Это значит, что я разведывала округу, вот и все. Не волнуйся об этом и иди спать. На этот раз в его груди вспыхнула горячая, как костер, ярость. — Не волнуйся? Ты внезапно пропала из лагеря ночью и говоришь мне «не волнуйся»? — от громкого вскрика Ясухиро зашевелился во сне, а Киригири недовольно повернулась к нему. Пришлось сбавить тон. — Я очень испугался. Думал поднимать тревогу. Думал, что тебя похитили или… еще что-нибудь! Конечно я волновался! Зачем вообще выходить на разведку в такую рань? Девушка вздохнула и скрестила руки. — Если я скажу тебе, ты пообещаешь не рассказывать остальным? После его неуверенного кивка Киригири жестом попросила следовать за ней. Они опустились к реке, подальше от лагеря. Девушка села на траву, быстро закурила, затем продолжила: — Я следила за местной бандой мародеров. У них есть склад продовольствия где-то поблизости. Я пыталась узнать, где именно. — Ты хочешь напасть на них и ограбить? — испуганно выдохнул Наэги. — Напасть? Нет. Только ограбить. У них наверняка найдется все, что нам нужно. Может быть, даже дизельное топливо. — Это же чертовски опасно. — Жить сейчас чертовски опасно, Наэги-кун. И нам пора что-то предпринимать, если мы хотим остаться в живых. Жалких крошек, что мы собираем, не хватит на долгое путешествие. Токио, конечно, большой город, но мы не можем прятаться тут вечно. Рано или поздно Осколки Отчаяния выследят нас. Макото замолчал, не зная, что ответить ей. Киоко закрыла глаза, затянулась и выдохнула в ночное небо серую струйку дыма. Конечно, она была права, но сердцем он все равно не был согласен. — Я никому не скажу, но… тогда пообещай, что ты не полезешь в это дело одна. Девушка повернулась к нему, ее брови недовольно сошлись. — Ты не понимаешь. В одиночку мне гораздо проще передвигаться. К тому же, меньше шансов, что кто-то заметит. — Но если с тобой что-то случится, кто тебе поможет? В ответ он услышал усталый вздох. — Ты слишком зависим от других людей и чужих решений, Наэги. Рано или поздно тебе придется действовать самому. Между ними снова повисла тишина, нарушаемая лишь длинными затяжками. — Я знаю. И все равно… я потерял слишком много друзей, чтобы не волноваться о вас. Поэтому пообещай, что с тобой ничего не случится, ладно? Киригири остановилась, словно задумавшись. Затем внезапно улыбнулась. — Полагаю, даже апокалипсис тебя не изменит. Хорошо. Обещаю, что не буду зря рисковать. — …спасибо. Отблески костра оставляли на поверхности реки яркие оранжевые отблески. В трепещущем свете на бледном лице Киоко резко выделялись глубокие синяки и трещинки-морщинки в уголках глаз. Загадочная, красивая девушкa выглядела как осторожная тень. Она сменила свой аккуратный пиджак и юбку на плащ и простые джинсы, более подходящие для прогулок по заброшенным домам. Грязные, неухоженные волосы собраны в высокий хвост, разве что одинокая косичка лежала на плече. Киригири, как и всегда, казалась строгой и стойкой, но вместе с тем — ужасно уставшей. Она никогда не жаловалась ни на голод, ни на бессонницу, ни на горести, которые носила на душе. Наэги хотел бы иметь хотя бы частичку ее стойкости, и в то же время волновался о ней. Держать все в себе — опасно для здоровья, но Киоко не позволяла никому и ничему пошатнуть ее стальную уверенность. В их жизни теперь не было места слабости, но рано или поздно такая тактика может ее сломать. Он хотел быть рядом, если это случится. Снова лежа на смятой постели без сна, он думал, как бы провернуть задуманный Киригири план. Воровать у воров рискованно, но у них нет другого выхода, если только завтра не пойдет дождь из риса и бобов. Бьякуя, конечно, не одобрит подобного… поэтому Киоко и не хотела ничего ему говорить. Если уж она решила чего-то добиться, то ничто ее не остановит — поэтому Макото не пытался ее переубедить, а просто хотел быть рядом и знать, что с ней ничего не случится. За линией разрушенных домов светлело небо, возвращаясь к привычному кроваво-красному цвету. В зеленеющих кронах деревьев запели птицы. Мир после падения еще жил и встречал новое утро, — назло Джунко Эношиме, которой так и не удалось забрать его в могилу вместе с ней.