for your love

Адриан знает, что использовать талисманы в собственных целях — плохо, он уверен, что Леди Баг точно бы отругала его за такое, но лёгкое «Плагг, трансформация» слетает с уст быстрее, чем Адриан успевает выскользнуть из окна собственной комнаты, по крышам пробегая почти незаметно и прячась в переулке, как обычно, так же ловко деактивируя костюм. Нервы шалят, и Адриан, вдыхая спокойствие, успокаивает лёгкую дрожь и, убеждаясь, что никто не видит, заходит в бар. Отец ни за что не отпустил бы его вечером из дома чёрт знает на какую окраину города, а Адриан ни за что бы не пропустил первый соло концерт Люки. В голове уже играют сцены последствия: и домашний арест, и жалостливый взгляд Натали, надменный — отца, в два раза больше китайского и выходные в компании опустевших, выученных наизусть до каждого изъяна, коих в доме Агрестов мало, скудных стен. Адриан протискивается к друзьям у небольшого выступа, похожего на маленькую сцену, и Нино первым хватает его за плечи, радуясь, что друг всё-таки смог отпроситься. Агрест не смог — отец настрого запретил любые послешкольные контакты, не включающие в себя тренировки и съёмки, но в последнее время Адриану часто приходится хитрить. Обманывает он, наверное, даже себя, когда притворяется, что не замечает пылкие взгляды Маринетт и её сбивчивую, несвязную речь при разговоре с ним. Маринетт ему крайне симпатична — они друзья, самые хорошие, старые-добрые приятели. Но не более. Свет в помещении приглушается, и лёгкие аплодисменты быстро теряются при первом звучании струн. Алья меняется местами с Нино так, чтобы Маринетт оказалась плечом к плечу с Адрианом, и он из вежливости игнорирует её смущённое красное лицо, приподнимая уголки губ. Алья думает, что влюблённый взгляд Агреста точно адресован её лучшей подруге, и неизвестно, что шокировало бы её больше: настоящая личность кота Нуара или факт того, что взгляд Адриана направлен исключительно на того, кто на сцене. Ловкие пальцы быстро перебирают струны, пока вторая рука без подсказок переставляет аккорды с лёгких на сложные, скользя по ладам. Мелодичный голос поёт далеко не в микрофон — те, кто хочет, услышат и без технической помощи. И Адриан точно слышит. Не потому, что стоит прямиком у сцены, а потому, что очень хочет. Он, ровно как и Люка, стоит с прикрытыми глазами, наслаждаясь течением проникающей под кожу музыки. Люка сочетает звуки, заставляющие чувствовать интерес и любопытство: каждая последующая нота сочетается с предыдущей на порядок лучше тех, которые Адриан привык по заученному играть на фортепиано. Куффен почти всегда импровизирует, что делает его музыку живой и насыщенной. Адриан находит отражение себя в некоторых мелодиях. Это их особенность — собирать в себе чувства и эмоции, отражать их последовательностью запоминающихся звуков. Музыка лёгкая чередуется с тяжёлой, редкие проникновенные тексты трогают, кажется, даже тех, кто не жил по их сюжетам. Люка не любит слов — он говорит мелодией, тонкими движениями пальцев по натянутым струнам гитары. Адриану нравится его музыка — не так, как нравится Маринетт. Перерастающие в волну хлопки разряжают обстановку, и Адриан жалеет, что выступление длится всего час. Друзья не расходятся, приветствуя вышедшего к ним Люку, и на столе кафе-бара быстро появляются угощения. Адриан не трогает холодные напитки, в пасмурный майский вечер предпочитая самый обыкновенный чай без сахара. Он греет руки, стараясь участвовать в разговоре и не теряться. Алья, как самая активная, выдумывает какую-то игру, суть которой Агрест понимает как «кто ближе подведёт Маринетт к Адриану, тот и победил». Его пробивает дрожью, но скорее от холода. — Мне вызывать такси? — Адриан не вздрагивает от тихого шёпота над ухом и старается забрать всё кратковременное тепло от накинутой на плечи чужой кофты. Он кивает, тут же включаясь в игру, чтобы не вызывать лишних вопросов. Алья точно скоро посадит Дюпен-Чен ему на голову. Люка отходит с телефоном в руках. Ему важно, чтобы все в компании чувствовали себя спокойно и расслабленно, и, если это условие не выполняется, он готов жертвовать даже самым хорошим музыкальным вечером. Особенно, если это касается Адриана. Можно подумать, что к нему у Люки другое отношение, и в своих догадках остаться с полной правотой. Куффен старается для всех, но для Адриана — чуточку больше. Маринетт среди них двоих даже немного жаль — дважды выбрать не того. Адриан выходит под разыгравшийся дождь и стоит под небольшим козырьком, наблюдая, как по обуви разлетаются ударяющиеся об успевшую намокнуть плитку капли. Люка поправляет свою кофту на его плечах и пропускает первым сесть в такси. Адриан недолго смотрит в окно, пряча глаза от — какая грубость! — скукоты Парижа. Мокро, тускло — навеивает векам тяжесть, и они опускаются тогда же, когда Агрест невольно роняет голову Куффену на плечо. Люка подвигает гитару и садится выше, чтобы Адриану было удобнее. Если бы по количеству оборотов кольца вокруг пальца можно было мерить усталость, Адриан бы наверняка уже не был в сознании. Люка, замечая то, как судорожно пальцы из раза в раз прокручивают безделушку, накрывает обе руки Агреста своей одной, заставляя немного успокоиться и прекратить. Адриан не нервничает. Ему плевать и на домашний арест, и на сонаты, которые придётся играть тысячу раз. Машина останавливается, и Люка, аккуратно вытаскивая гитару в чехле, выходит под дождь первым. Адриан думает, что домой ему сейчас хочется ещё меньше, чем слышать хлопок машинной двери. — Я, конечно, не таю, но заболеть могу. Долго сидеть будешь? — волосы у Люки мокнут с каждой секундой всё сильнее, прилипая к лицу, и Адриан поднимает на него воодушевлённый взгляд, быстро выскальзывая из салона. Так дверь закрывать, естественно, гораздо приятнее. Люка вытирает насквозь вымокшие волосы полотенцем под цвет их концов и достаёт гитару из чехла, ставя рядом с кроватью. Адриан, наверное, первый раз в жизни по-настоящему в гостях и не у Хлои. Он думает о том, как приятно находиться в комнате, которая похожа на настоящую комнату, а не на двухэтажный дом со всеми остальными привилегиями. Пока Адриан рассматривает коллекцию медиаторов, Люка успевает поговорить по телефону. — Джулека останется у Роуз, — Адриан зачем-то кивает, — а ты — у меня. С одной стороны Адриана охватывает страх: ночевать не дома для него в новинку — всех прелестей подростковой жизни он пока не знает, с другой — он глупо улыбается, беззвучно соглашаясь на любую авантюру, которую предложит Люка. Его односпальная кровать гораздо удобнее собственной со специальным антиаллергенным матрасом, и звук акустической гитары работает лучше всяких колыбельных. Адриан подвисает, прикидывая, сколько раз за ночь включённый на повторе плеер сыграет одно и то же произведение, и погружается в дрёму прямо у Люки на коленях. Люка мягко улыбается, замечая это, и отставляет гитару в сторону, смахивая упавшие пряди волос у Адриана с лица, не сдерживаясь и начиная попросту их перебирать. Он ложится рядом, чтобы было удобнее, и Адриан открывает глаза, несколько раз моргая от лёгкой неловкости. Его лицо почти не видно из-за лампы, которая стоит у подножия кровати, и он нагло этим пользуется, улыбаясь, но Люка чувствует. Он касается своих губ двумя пальцами, оставляя на них поцелуй, чтобы следом прикоснуться ими к губам Адриана. Глаза у Агреста сияют ярче, чем когда Люка выступал на сцене маленького кафе-бара. Он не торопится, беря старшего за руку, и снова закрывает глаза, надеясь, что всё не окажется сном. Нет, точно не сон — сознание Адриана неспособно выдумать что-то настолько хорошее и реалистичное. Он дышит ровно, прокручивая в голове последние несколько месяцев, и приходит к выводу, что влюбляться для него ещё страшнее и интереснее, чем супергеройская жизнь. Влюбляться в парня тем более. Люка появился неожиданней талисмана — спокойный, заботливый, творческий и пугающе закрытый. Адриан до последнего делал вид и врал себе, что ничего чарующего в нём нет, однако потом его позвали на свидание. Тогда Адриан конкретно запутался, страшась спрашивать совет даже у собственного квами. По наитию согласившись, Агрест впервые ни разу не пожалел о своём решении. После Люку хотелось узнавать и узнавать. Куффен не знал, что на него нашло. Адриан показался до жути милым, весёлым и отзывчивым, отчасти наивным — одним словом, не сдержался. Люка упал в чувства так же неожиданно, как медиатор падает внутрь деки. По пятницам Адриан сводит его с ума, а по воскресеньям Люка водит его в кино. И как бы Люке хотелось, чтоб пятниц в неделе было все восемь. — Хочу любить тебя, пока ты не закричишь, пока не заплачешь, — в полутоне проговаривает Куффен, и Адриан ведёт бровями, немного шире открывая глаза. Люка тут же меняется в лице, пугаясь собственных слов. — Чёрт, я сказал это вслух? Адиану всё равно уже. Он не без крадущегося страха зажмуривается, порываясь вперёд, и целует, на удивление никакого сопротивления не встречая. Люка не спешит, позволяя Адриану вести, и позже перехватывает инициативу, добавляя в поцелуй совсем каплю приевшегося желания и огромную горсть нескрываемого обожания. Адриан плавится, расслабляясь, и кожа покрывается мелкой дрожью. Люка выбивает последний воздух из лёгких, немного прикусывая за нижнюю губу. От интимности хочется выть. Адриан не целовался глубже обыкновенных мимолётных касаний губ на прощание, и с каждой секундой, что Люка задерживается на его губах, не отпуская, Агрест испытывает миллион до этого неизведанных чувств. Люка улыбается, когда поцелуй прекращается, потому что Адриан отчаянно хочет его продолжить, жадничает, не терпит. Куффен целует его щёки, заставляя вздыхать от ожидания. — Сдаюсь, — шепчет Люка, не сдерживая очередную улыбку, и снова соединяет их губы.