Прикосновение

Когда Лауритц говорит матери, что считает себя фриком, он правда так думает. Ему кажется, что каждый элемент его существа неправильный, не такой, не достаточный. Что, его, Лауритца Саера никогда не будет достаточно для того, чтобы его любили. Это конечно же временный сбой. Подростковые гормоны, которые дают о себе знать. Конечно же он себя любит, ценит, и с предельной честностью может заявить, что является лучшим образцом человеческого существа, чем многие. Просто бывают моменты, когда даже самые уверенные в себе люди, теряют ориентир, и начинают сомневаться. Что уж говорить о тех, кто лишь притворяется всю свою жизнь. Рискует, ходит по канату над пропастью, врёт всем и самому себе, озорничает, шутит. Всегда на грани дозволенного, всегда на краю бездны. Когда он называл себя фриком, он уж точно не имел в виду способность создавать монстров, и производить их на свет разными - естественными и не очень путями. Лауритц и подумать не мог, что будет считать их своими детьми. И, что меньше всего проблем будет с первым, которого никто бы в своём уме не назвал бы ребёнком. Потому что это буквально ленточный червь, да, слишком большой, но всё ещё паразит. Никто бы в своём уме, но Лауритц уже ни в чём не был уверен, так, что называть эту штукенцию сыном казалось вполне нормальным. Его интуиция всегда была хорошо развита, так, что на этот раз Лауритц даже не подумал пить таблетки от глистов. Вместо этого купил пару тестов для беременных, и заплатил узисту, чтобы тот провёл скрининг, и не задавал лишних вопросов. Игнорировал вопросы матери о его аппетите, и начал носить толстовки шире обычных. Плана не было. Знаний о том, что делать и что будет тоже. Может это было глупо пускать всё на самотёк, но сил планировать и переживать тоже почему-то не было. Живот рос, Магне был занят спасением мира, и со своей "проблемой" Лауритц остался один на один, впрочем, как всегда. Он мог называть себя как угодно, особенно когда настроение скатывалось ниже возможного, однако никогда и никому не позволял оскорблять себя. Никому кроме великанов. После их попытки его убить, он вообще старался держаться от них как можно дальше. А когда понял, что его тело снова подкинуло проблем, вообще стал огибать их стороной. Поэтому, когда на городской ярмарке он вдруг оказался зажат Фьором за палаткой, это была случайность, неожиданность и дико пугающая Лауритца ситуация. — Не волнуйся, я просто хочу убедиться, — Фьор выглядел до тошноты прилизанным, и до жути напоминал отца. Это бесило. — Я не стану тебя убивать, по крайней мере, не здесь и не сейчас, — Фьор насмешливо ухмыльнулся и протянул руку к животу Лауритца. Сопротивление не возымело должного эффекта, что в принципе было ожидаемо, и вот уже ледяная рука Фьора оказывается под широким свитшотом, и касается обнаженной кожи уже довольно крупного живота. Они стоят так некоторое время, здесь за стенами палатки становится до странного холодно и тихо, а все звуки ярмарки и праздника доносятся словно откуда-то из далека. Лауритц старается даже не дышать, и почти что молится всем богам которых знает, чтобы Фьор от него отвалил, и ничего не сделал тому, чтобы это ни было внутри него. Фьор убирает руку, и всё так же насмешливо и надменно, свысока рассматривая Лауритца, растягивая слова и явно издеваясь, произносит: — Надо же, ублюдок порождает ублюдков. Если пару мгновений назад здесь было холодно, то теперь всё словно заледеневает. Причём не только воздух вокруг, но и нечто внутри самого Лауритца. Не создание, что растёт в нём. Нет, нечто в груди, рядом с сердцем в очередной раз покрывается льдом. Он всё пытается проглотить комок в горле, и продолжает прямо и откровенно смотреть Фьору в глаза. Они оба не замечают туч, которые неестественно быстро собираются над ярмаркой. Фьор успевает лишь обернуться, тут же получает по лицу, и падает в грязь прямо здесь же, без сознания. Магне хмуро смотрит на бессознательное тело и переводит взгляд на Лауритца. Тот безучастно и безэмоционально наблюдает за всем, что происходит. — Ты в порядке? Лауритц лишь кивает, огибает Магне и уходит. Тот молча следует за ним. Домой они идут вместе. Не разговаривая, ничего не обсуждая. Дома Лауритц сразу же уходит в свою комнату, а Магне остаётся с Турит, стараясь отвлечь от странностей Лауритца, и перевести её внимание на себя. Вечером, когда она уходит на работу, Магне стучится в дверь комнаты Лауритца, и не дождавшись ответа заходит. Лауритц только из душа, волосы влажные и чуть завиваются, вода с них капает на очередную гигантскую толстовку. Он смотрит на себя в зеркало, и затем не оборачиваясь смотрит на отражение Магне. — Ну и? Зачем пришёл? Магне мнется не зная, как правильно и более точно употребить слова. У него всегда были проблемы с этим, но Лауритц его понимал. Однако сейчас, Магне боится задеть его или обидеть. — Ты так и будешь молчать? — Лауритц отворачивается от зеркала и смотрит прямо на Магне. — Я читал об этом. — Читал? Ты? И о чём же ты читал? Лауритц как всегда насмехается, но Магне не привыкать. Он проходит дальше в комнату и садится на кровать, опирается на колени, и мысленно жалеет, что не захватил тангл с собой. Он бы сейчас пригодился. — Я слушал разное, для школьной работы по мифологии, ну и для себя. Тот, глист это ведь не совсем глист, да? И сейчас ты... Ну… Это больше не глисты, да? Лауритц нервно сглатывает, но продолжает всё так же насмешливо смотреть на Магне. — Мне просто интересно, сколько раз ты ещё употребишь слово "глист"? — Раньше… Раньше это был… Ну… Ты понял. Но сейчас всё по-другому, да? Я читал. Локи, он, ну… Создавал разное. Ну не разное… Он... — Он рожал. Лауритц перестает насмешливо смотреть на Магне и подходит к тому вплотную. — Называй вещи своими именами. Он рожал разных существ. И, да, ты прав это больше не глисты. Тесты все положительные. Анализ крови, УЗИ. Всё подтверждает то, чего не может быть, но оно есть. Они молчат некоторое время и смотрят друг на друга. Наконец Магне протягивает руку и спрашивает: — Могу я? Он кивает на живот и Лауритц теряется. Он был уверен, что ни за что и никому больше не позволит прикоснуться к себе, так как сегодня ранее лапал его Фьор. Но это же Магне. Его Магне. Большой, добрый, неловкий, нелепый Магне, который даже до того, как получил силы, был готов убивать за Лауритца. Лауритц просто кивает и Магне прикасается к его животу поверх толстовки. Он осторожно прижимает ткань к телу, и ведёт по нему рукой. Когда его рука оказывается рядом с краем толстовки, он поднимает голову и вопросительно смотрит на Лауритца, и когда тот вновь утвердительно кивает, осторожно приподнимает край одежды, оголяя довольно выпуклый живот, и кладёт, свою ладонь на него. Рука Магне большая и тёплая. Он осторожно проводит по животу, касаясь ощутимо, и одновременно невесомо, словно боясь навредить. Лауритц смотрит на это всё затаив дыхание. Он не боится. Ему спокойно, интересно и грустно. Но грустно ему почти всегда, так, что это чувство настолько фоновое, что он уже даже не обращает на него внимание. Ему кажется, что у него всё под контролем. И тогда Магне поднимает голову, смотрит на него, не отнимая руку от его живота и произносит: — Фьор не прав, ты же знаешь. Чтобы там не было, это будет правильно и хорошо. И ты, ты — прекрасен. С этими словами Магне наклоняется к его животу и осторожно прикасаясь губами целует его. Лауритц чувствует грусть фоном постоянно. Но сегодня после ледяных рук Фьора и его надменного взгляда полного отвращения, эта грусть, превращается в куски льда, что царапают где-то внутри груди и не дают спокойно вздохнуть. Сейчас, вместе с тёплой рукой и нежным поцелуем Магне, этот лёд начинает стремительно таять. Впервые за долгое время, грусть становиться не просто привычным фоном, а чем-то катастрофически неправильным. И Лауритц начинает плакать.