‹›‹›‹›
— Феликс, вот что нам нужно тебе сказать, — начал Чан, резко вздохнув. — Мы все... Ну, не совсем люди, — сказал он, отводя свой пронзительный взгляд от одинокой фигуры Феликса. Феликс нахмурил брови, глядя на Чана. Не люди? Что, черт возьми, он имеет в виду? — П-прости, Чан-хен, но я не понимаю о чем ты, — мягко сказал Феликс, смотря то на Чана, то в пол. Его сердце билось все быстрее и быстрее, а разум мчался со скоростью тысячи миль в час, отчаянно пытаясь осмыслить абсурдное утверждение. — Я знаю, что это прозвучит безумно, но, пожалуйста, просто позволь нам все объяснить, прежде чем ты сойдешь с ума. Феликс, я... — начал Чан со слабой улыбкой. — Феликс, я вампир. У нас у всех есть сверхъестественные способности. И мы не хотим, чтобы ты нас боялся, но мы должны быть с тобой честны. Остальные торжественно закивали в знак согласия. У некоторых в глазах была печаль, как будто они чувствовали, что, говоря правду, они предают Феликса. Некоторые выглядели смущенными, но знали, что должны это сделать. Это все равно что сорвать пластырь: как только боль пройдет, начнется заживление. — Чан-хен, это не смешно… — шепотом сказал Феликс. Выражение лица Чана не изменилось. Жесткость в его глазах не превратилась в веселую нормальность. Остальные ребята не вскочили с хриплым "Попался!". Только жуткая тишина окутала девятерых парней. Внезапно Феликс вспомнил все моменты, когда Чан вел себя, ну, не совсем как человек. Его глаза, — подумал Феликс с колотящимся сердцем. — Это ведь не контактные линзы, не так ли? — Остальные ребята хотят объяснить тебе, кто они такие, если ты позволишь. Но если ты хочешь уйти, мы все поймем, — сказал Чан, снова отводя взгляд от Феликса. Своей бледной рукой он потер затылок, адамово яблоко подпрыгнуло, когда он неловко сглотнул. Феликс ничего не ответил. Он не знал, что сказать, в горле слишком пересохло, чтобы выдавить хоть слово. Остальные парни восприняли это как знак того, что они могут продолжать. — Э-э, я дух природы! Например, цветы, деревья и все такое? Это же круто... правда? — Уджин вздрогнул, на его губах заиграла неловкая улыбка. Феликс не пропустил мимо глаз то, как Чан успокаивающе положил руку на бедро своего парня, тот схватил вампира за руку, как будто от этого зависела его жизнь. — Я темный маг, но ты также можешь считать меня колдуном или кем-либо еще. Я могу творить такие вещи, как заклинания, воскрешать мертвых, создавать зелья и так далее, — сказал Минхо с хитрой улыбкой, изящно двигая длинными пальцами. — Я как Гэндальф, только круче, — его улыбка расширилась, превращаясь в дьявольскую ухмылку, темные глаза искрились озорством. — И горячее, — прошептал Джисон со своего места рядом со своим парнем. Чан мог только ударить себе по лбу, услышав комментарий Джисона. Минхо хихикнул и тайком дал своему парню пять. Феликс просто продолжал глазеть на них. Он думает, что с выпученными глазами и открытым ртом выглядит, как дохлая рыба, но его разум слишком оцепенел, чтобы обращать на это внимание. Духи природы? Колдуны? Это, должно быть, сон, верно? Очевидно, это было не так, потому что он бы уже заставил себя проснуться. Плюс его пульс, вибрирующий в ушах, как непрерывные раскаты грома, был слишком громким, слишком болезненно реальным, чтобы все это было сном. Минхо воспринял его ошеломленное молчание как знак того, что он может продолжить. — Я также могу вызывать упырей и демонов, именно так и появилась в моей жизни эта штука, — сказал он, любовно подтолкнув Джисона локтем, и тот в ответ уткнулся носом ему в плечо. — Это правда! Три года назад он случайно вызвал меня, и мы так хорошо поладили, что я никогда не уходил! — весело сказал Джисон, как будто влюбиться в демона, такого как он, – это совершенно нормальное явление на Земле. — Ты... ты встречаешься с демоном? — недоверчиво спросил Феликс, проводя дрожащей рукой по волосам. Феликса также поразило, что это был первый комментарий, который он сделал с начала их разговора. — Ну, если быть геем – это грех, то почему бы не сделать это последним грехом и встречаться с демоном? — сказал Минхо, небрежно пожав плечами. Феликс подумал, что с такой логикой не поспоришь. Казалось, целую вечность парни вкратце рассказывали, кто они на самом деле. Чонин? Оборотень. Но из-за того, что он так молод, он еще не полностью преобразился. Сынмин? Падший ангел-хранитель. С печальной горечью он рассказывал, что свалился с небес потому, что совершил величайший грех, какой только может совершить ангел-хранитель, – девушка, за которой он присматривал, пыталась покончить с собой, и, зная, что ее время еще не пришло, он вмешался и спас ее. Таким образом он вмешался в "естественный порядок вещей" и был лишен своих крыльев. С каждым признанием Феликс чувствовал, как его грудь выдавливает все более прерывистые вздохи, его легкие горели, как будто он только что пробежал марафон. Затем настала очередь Хенджина. Феликс и он стали ужасно близки с тех пор, как он переехал, так что дополнительная булавка тревоги была вставлена в его сердце, когда его друг прочистил горло. — Я... я сирена... типа которые из океана и все такое? Со всем этим волшебным пением? — сказал он с кривой усмешкой, его красивые черты сморщились от неловкости. Внезапно его глаза расширились. — Но я не топлю людей! — сказал он отчаянно, размахивая руками, как будто хотел рассеять любую ложную мысль, о которой мог подумать Феликс. Феликс мог только кивнуть, его мозг был похож на один гигантский ватный шарик. Хенджин – сирена. Это очень мило, — подумал он про себя. Наконец, последним заговорил Чанбин. Феликс солгал бы, если бы сказал, что Чанбин его нисколько не пугает. Этот парень носит исключительно черное, он едва ли сказал Феликсу десять слов с тех пор, как младший переехал к ним, и он смотрит на все и вся так, как будто он в трех секундах от того, чтобы разорвать его пресловутое горло. Чанбин смерил Феликса холодным взглядом, его темные глаза в последний раз оглядели человека, прежде чем злобная ухмылка исказила его лицо. — Я мрачный жнец, — просто сказал он. В комнате воцарилась тяжелая, осязаемая тишина. Пока ее не разбил, как стекло, знакомый мелодичный голос. — Отставной мрачный жнец, Бин, — сказал Джисон с дьявольской ухмылкой на губах. Холодное выражение лица Чанбина мгновенно исчезло. — Отлично, я на пенсии. Но раньше я собирал души умерших и помогал им перебраться либо в хорошее место, — сказал он, указывая на Сынмина, — либо в плохое, — теперь он бросил злобный взгляд на застенчиво выглядевшего Джисона. Все, что Феликс мог сделать, — так это слабо кивнуть. Теперь до него дошло, что ноги у него стали как желе. Как долго он стоял? Кажется, несколько часов. У него бешено колотилось сердце, а разум просто плыл. Кожа словно горела, каждый оглушительный стук сердца заставлял его мозг чувствовать себя так, словно он был в блендере. — С ним все в порядке? — Феликс едва услышал мягкий голос Сынмина, ангела, в тревоге потирающего свои руки. Чан мгновенно вскочил со своего места, его глаза расширились от ужаса. — Черт, он сейчас упадет в обморок, — быстро сказал он, и выражения лиц других теперь были такими же, как и у него. Феликс почувствовал, как комната начала раскачиваться, словно он был на корабле. Он не мог ничего сказать, не мог ничего сделать, потому что почувствовал, как у него начинают подкашиваться ноги. Он уже готов был рухнуть на пол, когда в мгновение ока его подхватили сильные руки Чана. Как парню удалось вовремя подняться с дивана и догнать Феликса, было выше его понимания. Вампир. Верно, вампир, — это было последнее, что Феликс подумал, прежде чем все погрузилось во тьму.‹›‹›‹›
Глаза Феликса мягко приоткрылись, его встретила всепоглощающая темнота спальни. Единственным источником света была лампа на прикроватной тумбочке, которая заливала фигуру сидящего неподалеку от кровати Феликса Чана мягким золотистым светом. Младший чувствовал себя так, словно его сбил поезд, но мягкая кровать и теплое одеяло успокаивали его. Что случилось? — единственная мысль, пришедшая ему в голову. — Эй, ты уже встал, — мягко сказал Чан, оживившись при виде слегка двигающегося Феликса. — Как ты себя чувствуешь? — он легонько подтолкнул Феликса, наклонился вперед и успокаивающе провел рукой по его щеке. Феликс бессознательно потянулся к руке. — Я очень устал, — пробормотал Феликс, впервые с момента пробуждения встретившись с Чаном взглядом. Глаза старшего, казалось, излучали яркий зеленый свет, как будто они были освещенны изнутри. Когда Феликс встретился взглядом с этими изумрудно-зелеными глазами, все воспоминания нахлынули на него. Вампиры. Оборотни. Существа. Все они. У него перехватило дыхание. Чан, очевидно заметив внезапную перемену в поведении Феликса, мягко взял его за руку. Выражение его лица стало немного серьезнее, когда он успокаивающе выводил круги на большом пальце Феликса. — Я знаю, что все это безумно, ошеломляет и, возможно, пугает. Но Феликс, мы все очень рады, что ты здесь. Мы рассказали тебе правду только потому, что хотели, чтобы ты остался. Мы все знали, что не сможем долго хранить этот секрет. Мы не похожи на монстров из сказок, и мы никогда не причиним тебе вреда. Конечно, мы понимаем, что это слишком тяжело, но мы все будем очень огорчены, если ты уйдешь, — Чан говорил с мрачной деловитостью, как будто он полностью принял, что Феликс уйдет. Феликс с трудом проглотил слюну, обдумывая слова Чана. Да, трудно было принять, что не только все эти сверхъестественные существа реальны, но и что он искренне не хочет покидать их. Прошло всего несколько недель, но Феликс уже чувствовал себя частью их маленькой семьи. Он искренне верил Чану, когда тот говорил, что они никогда не причинят ему вреда. Если бы они собирались убить меня, то, вероятно, уже сделали бы это, — подумал Феликс. Поэтому он повернулся к Чану и с легкой улыбкой сказал: — Если вы все не возражаете. Чан мгновенно расплылся в широкой улыбке, на его щеках появились очаровательные ямочки. — Поверь, мы правда не возражаем, — счастье окрашивало каждое слово, слетавшее с его бледных губ, его глаза, казалось, стали сиять еще сильнее. — Да, кстати, выпей это, — беззаботно сказал Чан, взяв со стола одинокий стакан с желтой жидкостью и протянув его Феликсу. Тот с подозрением посмотрел на стакан. — Что это... — мрачно сказал он, прищурившись на таинственный напиток. Чан закатил глаза, улыбка все еще играла на его губах. — Это яблочный сок, болван. Ты потерял сознание, тебе нужно восстановить уровень сахара. Поняв, что Чан говорит правду, Феликс с благодарностью взял стакан и залпом выпил сок. — Не знаю, мне нужно было убедиться, что это не моча гоблинов или что-то в этом роде, — пробормотал он. Чан, разумеется, расхохотался. После нескольких секунд молчания к нему присоединился и Феликс. Затем парни блаженно друг другу улыбнулись, и их обоих окутала уютная тишина. Через несколько минут Феликс нарушил молчание: — Чан-хен, ты правда вампир? — осторожно спросил он. Феликс не хотел затрагивать эту тему, но ему также хотелось знать со стопроцентной уверенностью, что он не является жертвой какого-то розыгрыша. Чан тихо рассмеялся, прежде чем кивнуть. — Ты можешь это доказать? — спросил Феликс. Чан посмотрел на Феликса сквозь полуприкрытые веки, словно обдумывая, как лучше поступить. — Вот, — наконец сказал он, взяв руку Феликса и нежно положив ее себе на сердце. Феликс не мог не заметить, как по его коже побежали мурашки, и он почувствовал холод. — Чувствуешь что-нибудь? — спросил Чан через некоторое время. Феликс вынужден был признать, что не чувствовал абсолютно ничего. Ни один удар сердца не был слышен. — Нет, ничего… — признался Феликс, мило нахмурившись. — Да, это потому, что я мертв. Ну, технически. После того как меня укусили, мое сердце остановилось, — сказал он со злой ухмылкой, шевеля бровями. — К тому же у меня есть эти детки, — игриво сказал Чан, открывая рот ровно настолько, чтобы Феликс увидел два острых как бритва клыка. Феликс сглотнул, с опаской глядя на них, он определенно не хотел быть укушенным ими. Феликс только кивнул, пытаясь обработать информацию. Вау, он действительно вампир...Я не могу поверить, что они существуют! — подумал Феликс, чувствуя, как в животе бурлит волнение. На самом деле это может быть просто яблочный сок. Но Феликсу нравится думать, что это волнение. — Хен, сколько тебе лет? На самом деле, — спросил Феликс светловолосого парня, оба они все ещё игриво улыбались. — Мне 187, — смущенно сказал Чан, глядя на свои колени и потирая затылок. — Еще несколько лет, и я буду совсем старым... — сказал он с хриплым смешком, как будто даже ему было трудно принять этот факт. Эта фраза должна была вывести Феликса из себя. Но после того, как он увидел эти клыки, он смирился с тем, что Чан вампир. И, в принципе, логично, что ему должно быть много лет. Он также абсолютно уверен, что ни Чан, ни кто-либо из других парней не смогут больше удивить его. Оборотни правда с Луны? Конечно. Русалки живут в канализации? Звучит хорошо. Что дальше? — Пфф, такой старик, — пошутил Феликс с дьявольской ухмылкой. Чан просто закатил глаза. — Чан-хен? — тихо спросил Феликс несколько минут спустя. — Да? — ответил Чан, слегка подвинувшись на стуле напротив Феликса. — А где все остальные? — продолжил Феликс, голос его становился все тише и тише по мере того, как сон подбирался к нему. — Они все спят, в конце концов, уже больше двух часов, — Чан заговорил мягко, с легкой улыбкой. — Они все хотели подождать, пока ты проснешься, но они так хотели спать, что просто уснули, — он пожал широкими плечами. Когда Чан говорил о своих друзьях, в его глазах была видна искренняя любовь. — Значит, вместо того чтобы лечь в постель с Уджином, ты остался со мной? — сердце Феликса, казалось, вот-вот разорвется. Они заботятся о нем. Они действительно заботятся о нем. — Ну конечно! Ты думаешь, я просто позволю тебе проснуться одному в доме, в котором, как ты знаешь, живут сверхъестественные существа? Может, я и вампир, но не такой уж и монстр, — Чан сказал так, будто ответ был настолько очевиден, что он не мог поверить, что Феликс спросил такое. — Но уже поздно, а ты все еще устал. Так что я позволю тебе немного поспать, — прошептал Чан, вставая со своего места напротив Феликса и направляясь к двери. Феликс солгал бы, если бы сказал, что его сердце не сжалось, когда он смотрел на фигуру уходящего старшего. Что-то в Чане, несмотря на его новую для Феликса сверхъестественную личность, заставляло парня чувствовать себя в такой безопасности, таким защищенным, что он не хотел, чтобы его оставляли. Хотя старший был прав: Феликс устал и нуждался во сне. Но теперь это новая жизнь Феликса, он не оставит их, и они не оставят его. Он будет видеть Чана каждый день, и он знает, что это будут дни, которые он никогда не забудет. — Спокойной ночи, Чан-хен. И спасибо тебе за все, — пробормотал Феликс, прикрывая тяжёлые веки, предательское тепло сна охватило его. На сердце у него было легко и приятно. Погружаясь в теплые объятия сна, он пропустил едва слышное "Спокойной ночи, Феликс".