‹›‹›‹›
Океанские порывы хлестали Чана по щекам, частички песка целовали его фарфоровую кожу. Только что взошедшее солнце заливало дюны золотистым сиянием, словно пустыня расплавленного золота. Грохочущие волны посылали в утренний воздух непрерывную струю мерцающего тумана. Пляж был совершенно пуст, если не считать стаи кричащих чаек. Это имеет смысл, потому что часы Чана показывают только 5:30 утра. Чан любит ранние утренние прогулки по пляжу, когда на улице никого нет, только шум волн и его мысли. Поскольку пляж находится всего в нескольких минутах езды от его дома, это любимое место Чана, где можно просто расслабиться и подумать. Чан неторопливо спустился к берегу, текстура песка медленно превращалась из бархатистых мягких зерен в густую кашицу, когда море плескалось у его ног. Вода была холодной и освежающей, волнистый поток омывал его ноги. Несмотря на то, что его кожа постоянно мерзла, прохладная вода все еще приносила Чану расслабление и спокойствие. Прогулка на пляже, где ты наслаждаешься лучами раннего утреннего солнца, синими волнами моря, мягким песком, – это одна из последних радостей в жизни Чана, которая заставила его забыть о своем вампиризме. Океану все равно, человек ты или нет, бьется ли твое сердце или замерзает в груди, его волны обнимут тебя. Его глаза время от времени бросались на песок в поисках идеальной раковины, которую он мог бы принести для Чонина, их младший собрал целую коллекцию в своей комнате. Он каждый раз говорит Чану, что проснется рано, чтобы пойти с ним в следующий раз на пляж. Хотя у Чана есть смутное подозрение, что соня Чонин предпочел бы хрустальной воде и блестящим раковинам мягкие подушки и теплые одеяла. Внезапно безмятежное созерцание Чана было прервано волнением на берегу. В нескольких футах от него Чан разглядел силуэт, который целовали волны. Чан прищурился, его сверхъестественное зрение активизировалось, когда он попытался разглядеть, что это за странная фигура на берегу. Глаза Чана расширились от шока и ужаса. Боже мой! Это же человек! — в отчаянии подумал Чан. Используя свою сверхскоростность, не боясь реализовать свои силы на пустом пляже, Чан мгновенно оказался рядом с человеком. Опустившись на колени, он погрузился в мокрый песок, волны омывали его джинсы в соленой воде. Перед ним лежала фигура молодого человека, его тело обмякло, влажные черные волосы падали на глаза. Он был совершенно голым, если не считать пары тонких белых шорт. Кожа у него молочно-белая и гладкая, из положения лежа видны небольшие мускулы. Когда Чан увидел, что парень в бессознательном состоянии, его беспокойство усилилось. Его плечи облегченно опустились, когда ладонью он почувствовал медленное, ровное сердцебиение. Затем Чан заметил, что грудь парня равномерно поднимается и опускается. Он провел рукой по своим светлым волосам, в то время как беспокойство таяло в его напряженных мышцах. По крайней мере, он жив, — с благодарностью подумал Чан. Парню, должно быть, здорово повезло; не утонуть – это одно, но его тело выглядело нетронутым, без каких-либо порезов или синяков от ударов мощных волн, бивших его о песок. Чан осторожно перевернул парня на спину, и его шелковистые черные волосы наконец упали с лица. Его черты полностью проявились в поле зрения, и Чан должен признать, что парень довольно красив. Его угловатый подбородок контрастировал с мягкими и элегантными чертами лица, пухлые губы слегка приоткрылись, когда между ними мягко раздалось тихое дыхание. Маленькая красивая родинка поселилась под его глазом, как одинокая звезда на небе. Его губы нахмурились, и Чан не мог не задаться вопросом, как этот человек оказался выброшенным на берег; вокруг него не было никаких вещей, никаких спасательных жилетов, никаких сломанных частей корабля, абсолютно ничего. Мягко положив руку на плечо парня, Чан слегка встряхнул его, надеясь вывести из бессознательного состояния. Это заняло несколько минут, но Чан оживился, когда прекрасные черты лица парня сморщились, его пухлые губы превратились в милую тонкую полоску, а глаза, наконец, приоткрылись. — Ч-что случилось? — тихо спросил парень, медленно поднимаясь. Его голос был сладким и мягким, несмотря на то, что из-за сна он все еще был хриплым. Он звучал так, словно парень не разговаривал уже много лет. — Я не знаю, я надеялся, что ты сможешь мне это сказать, — сказал Чан с мягким смешком, улыбка тронула его губы, когда он посмотрел на только что проснувшегося парня. Тот просто провел рукой по лицу, прежде чем, наконец, заметил присутствие Чана. Его темные глаза расширились, когда он встретился взглядом с Чаном, рот открылся в беззвучном крике, когда он резко повернулся, осматриваясь по сторонам. На его лице ясно читался только что осознанный страх, шок, ужас. Лицо Чана вытянулось от внезапной перемены в поведении парня. Чан хотел было заговорить, попытаться успокоить этого человека, но не смог. — Г-где я?! Я на суше?! — все ещё хриплый голос парня разнесся по пустому пляжу, вспугнув несколько ленивых чаек. Широко раскрытые, полные страха глаза парня впились в Чана, его губы дрожали в ожидании ответа. — Гм, да? Прости, но ты знаешь, что с тобой случилось? — Чан говорил так успокаивающе, как только мог. Он скользнул по мокрому песку ближе к парню, положив руку ему на плечо. — О нет, нет, нет! — воскликнул парень, и в его теплых карих глазах блеснули слезы. Он резко повернул голову и посмотрел на Чана, его пухлые губы все еще дрожали. — Я... мне здесь не место. Я не человек, я сирена! У меня есть хвост, но у меня не должно быть ног! Я должен быть там, — отчаянно захныкал он, указывая на океан, где все еще грохотали волны и бурлили голубые воды, не обращая внимания на страдания парня. Теперь глаза Чана расширились, и у него перехватило дыхание от этого заявления. Он... он не человек?! Мысли Чана метались в его теперь уже бешено работающем мозгу, рот его открылся в недоумении. Чан смутно знал, что русалки и другие морские существа существуют, но наткнуться на них на местном пляже? Увидев, что Чан ошеломлён и молчит, парень продолжил: — Б-был сильный шторм, море было таким неспокойным и страшным… Я плавал, и море стало таким бурным, и я... Я отстал от своих и заблудился, а потом очнулся здесь! — завыл он, его голова упала в поражении, а плечи сотрясались от отчаянных рыданий. — Я даже не знаю, где я, я никогда не найду их снова, — его голос был таким надломленным, словно каждое слово резало ему горло с остротой разбитого стекла. Чан, окончательно оправившись от шока, покачал головой. — Мне... правда жаль? — его голос был нежным и тихим. Парень просто смотрел в его глаза, его собственные были наполнены ощутимой болью и горем. Дрожащий вздох вырвался из его груди, когда он перевел взгляд с Чана на окрестности пляжа. — Если тебе от этого станет легче, я тоже не человек, так что не волнуйся. Довольно сумасшедшее совпадение, да? — легкая улыбка тронула губы Чана, когда он начал водить успокаивающие круги на гладкой, влажной коже парня. Он, явно не привыкшый к людям, должен был как можно скорее узнать, что с Чаном ему ничего не угрожает. Лицо парня исказилось в замешательстве, голова склонилась, как у маленького щенка. — Правда? — спросил он, мило шмыгнув носом, его глаза все еще были мокрыми, и он подозрительно посмотрел ими на Чана. — Да! Я, э-э, вампир, — сказал Чан с кривой улыбкой, сверкая клыками, надеясь, что его признание не вызовет страха в сердце удрученной сирены. Рот парня сложился в форму буквы "о", а глаза расширились. — Но ты же на солнце? Разве тебе не больно? — тихо спросил он, все еще мило сжимая губы. Чан рассмеялся, его глаза образовали маленькие полумесяцы, он махнул рукой на сирену. — Нет, это просто миф. Это неправда, — сказал Чан с добродушной улыбкой и пожал плечами, зеленые глаза встретились с карими глазами парня. Легкая улыбка тронула губы сирены впервые после их странной встречи. Он мягко наклонился навстречу прикосновению Чана, его напряженные мышцы слегка расслабились. — Это просто совпадение. Я боялся, что ты человек и посадишь меня в аквариум, — сказал он с глухим смехом, его глаза все еще блестели от слез. Чан снова хихикнул над миловидностью бедной сирены. Парнишка не только отстал от своих, но и оказался в совершенно другом мире, где, как он боялся, его будут использовать. Если бы у Чана было бьющееся сердце, он знал, что оно бы разбилось. Этот парень совершенно один и явно напуган. Чан отказался оставить убитую горем сирену на пустынном пляже, где может быть неизвестная опасность. Выражение лица Чана ожесточилось, прежде чем смягчиться, когда очевидное осознание вспыхнуло в его голове. Он знает, что должен сделать. — Я знаю, что это не все исправит, но я лидер ковена сверхъестественных существ. Ты можешь присоединиться к нам. Мы как странная маленькая семья, и мы хотели бы, чтобы ты тоже был частью ее. Если хочешь, — осторожно сказал Чан, бархатным голосом заглушая грохот волн, все еще омывающих их ноги. Чан хотел только одного – защитить сирену, сделать его новую жизнь на суше максимально комфортной и приятной. Чан мог только молиться, чтобы парень позволил ему. Глаза сирены снова расширились от предложения Чана, он перевел взгляд с него на свои недавно сформированные ноги. Легкий розовый румянец расцвел на его щеках, его рот открывался и закрывался, когда он пытался привести в порядок свои несущиеся мысли. — Ты серьезно? — наконец прошептал он, нахмурив брови. Чан нетерпеливо кивнул, повернувшись лицом к сирене. — Меня зовут Чан. Вампир, к вашим услугам, — сказал он с широкой улыбкой, протягивая парню свою большую руку. Парень смотрел на руку, и Чан мог видеть, как его разум движется со скоростью сто миль в час. Он поднял глаза и встретился взглядом с Чаном. С легким вздохом парень нахмурился и слегка улыбнулся. Он робко протянул свою нежную руку, сжимая руку Чана. Они обменялись взглядами, полными надежды, на их губах заиграли одинаковые улыбки. — Меня зовут Хенджин. Сирена. Но ты и так это знал... — сказал он с нервным смешком, потирая затылок свободной рукой. — Хенджин, да? — спросил Чан с игривой ухмылкой. Парень быстро кивнул, глаза его были полны искренней нежности. — Итак, Хенджин, хочешь посетить свой новый дом? — нетерпеливо сказал Чан, поднимая Хенджина их все еще соединенными руками. Парень покачался, ноги подкосились. Он напомнил Чану детеныша жирафа, ласковый блеск мерцал в глазах вампира, он подошёл ближе к Хенджину, прислоняясь к нему вплотную. — Да! Пошли! — радостно закричал Хенджин, настоящая, яркая улыбка появилась на его пухлых губах. Его глаза превратились в полумесяцы, щеки складывались от счастья. Чан подумал, что один этот взгляд может затмить само солнце. Вдвоем они грелись в уютной тишине, пока тащились по сухому песку, звук разбивающихся волн отступал с каждым шагом. Хенджин все еще опирался на Чана, его ноги еще не полностью функционировали. — Чан? — тихо спросил Хенджин, голосом таким тихим, как будто он не хотел, чтобы Чан услышал его. Конечно, будучи вампиром, Чан слышал его громко и ясно. Он посмотрел на него с выжидающей улыбкой. — У вас же есть вода? У вас дома? — спросил Хенджин, нахмурив брови, с выражением смеси ожидающей надежды и опасливого страха. — Конечно! У нас тонны воды! Я знаю, что это не то же самое, что море, но у нас есть огромная ванна, которая может быть полностью твоей, — сказал Чан, крепче сжимая парня. — К тому же ты можешь приходить сюда сколько захочешь и купаться в море сколько захочешь. Выражение лица Хенджина мгновенно прояснилось, рот растянулся в сияющей улыбке, глаза сверкали радостью. Пока они шли к машине Чана, лениво болтая о том о сем, Чан не мог не думать, что это судьба заставила его встретиться с Хенджином в это утро. Чан даже думать не хотел о том, что могло случиться с сиреной, если бы на него наткнулся человек. Но ему не нужно было беспокоиться об этом; парень будет в безопасности с Чаном и его ковеном, а Чан позаботится о том, чтобы его жизнь на суше была наполнена смехом, радостью и любовью. С новообретенным чувством полной, теплой привязанности, укоренившейся в его груди, Чан чувствовал, что после сегодняшнего дня он будет совершать поездки к океану гораздо чаще. И он не хотел бы, чтобы все было по-другому.Chapter 5
12 июня 2021 г. в 15:19
Вот и настал редкий для Чана день, когда он дома остался один.
Самые младшие – Феликс, Чонин и Сынмин – пошли в школу. Минхо, чувствуя себя великодушным, пригласил старших на завтрак. Чан, конечно же, с удовольствием остался дома, чтобы, так сказать, отдохнуть. Хотя было немного странно, что в доме так тихо, но тишина эта спокойная и успокаивающая.
Однако эту тишину прервал внезапный стук в дверь.
Открыв ее, Чан увидел знакомые золотистые глаза, смотревшие на него. Его собственные слегка расширились от шока, он мгновенно узнал своего гостя.
— Эй, Чани, скучал? — раздался ровный голос Ким Югема. Его черные волосы грациозно падали на красивые черты лица, он смотрел на Чана темными глазами.
Югем, коллега-вампир, с которым Чана познакомил Бэмбэм, – это... знакомый Чана. Но сказать, что Чан не является поклонником этого молодого вампира, – преуменьшение. Он неуважителен, груб и жесток. Чан общался с ним, когда они с Бэмбэмом жили вместе, но он сделал все, что в его силах, чтобы держаться подальше от Югема с тех пор, как создал свой собственный ковен. Прошло бесчисленное количество лет с тех пор, как Чан не встречался с вампиром, что он уж подумал, что никогда больше с ним не увидится. Похоже, он ошибся. Чан немедленно напрягся при виде вампира, его обостренные чувства пробуждались с каждой секундой.
— Чего ты хочешь, Югем? — тихо спросил Чан, не скрывая своего презрения. — Я знаю, что ты чего-то хочешь, так что просто скажи мне, чего именно, и можешь уходить.
Югем только рассмеялся, из-за чего показались его острые, как бритва, клыки, которые сверкнули на свету. Однако Чана это нисколько не позабавило. Югем опасен во всех смыслах этого слова, и Чан хочет, чтобы вампир был как можно дальше от его ковена.
— Что, мне нельзя зайти и поздороваться? — сказал он со злой ухмылкой, его золотые глаза сверлили Чана. — Кроме того, я слышал, что теперь с тобой живет человек. Интересный выбор, если можно так выразиться, — продолжил он тошнотворно сладким голосом.
При упоминании о Феликсе в груди Чана образовалась хватка, ледяные когти ужаса впились в его плоть. Конечно, — подумал Чан, — я должен был догадаться.
— Как ты об этом узнал? — невинно спросил он, не желая показывать никакой реакции.
Дьявольская ухмылка Югема стала только шире.
— Ты же знаешь, Чани, среди вампиров слухи распространяются быстро.
Бэмбэм, — уныло подумал Чан, — конечно, он рассказал ему о Феликсе.
— Так я могу познакомиться с твоим новым другом или как? — спросил Югем с кривой усмешкой. Вопрос казался достаточно невинным, но Чан определенно не вчера родился. Может быть, он и не видел Югема пару десятилетий, он все равно его очень хорошо знает. В этих золотистых глазах светится хищное намерение, как у льва, выслеживающего свою добычу, готового наброситься.
— Нет, Югем, ты не можешь. А теперь, пожалуйста, уходи, — коротко сказал Чан, его лицо все еще оставалось безэмоциональным, не считая резкого блеска в глазах.
— О, неужели кто-то боится, что его маленькому человечку больше понравится дядя Югем? — его голос напоминал отвратительно сладкий сироп от кашля. Чану пришлось сдерживать рвотные позывы.
— Нет, определенно не поэтому, — беззаботно возразил Чан, издав глухой смешок. Чан знает, чего хочет младший. Он знает без тени сомнения, что единственная причина, по которой Югем зашел сегодня, – это то, что он полностью надеется высосать кровь Феликса, а потом просто где-нибудь выбросить его труп.
Хоть Чан и готов сделать все возможное, чтобы защитить Феликса от этого вампира, он все равно благодарит высшие силы за то, что Югем пришел тогда, когда человека нет дома.
Чан может быть старше и сильнее Югема, но тот абсолютно порочен, черта, которая (к счастью) не проявилась у Чана с тех пор, как он стал вампиром.
— Ты что, боишься, что я откушу кусочек от твоего нового друга? — поддразнил Югем со злой ухмылкой, приподняв бровь. Злобный свет кружился в его золотистых радужках, как пылающее пламя, которое горело с возрастающей интенсивностью.
— Да, совершенно верно, — сказал Чан с деловитой серьезностью, выражение его лица все еще было стоическим, бесстрастным. Его изумрудные глаза таят в себе угрожающий блеск, только взгляд в них показывал другому вампиру его истинные эмоции.
Югем прижал руку к сердцу в притворной обиде.
— Теперь ты действительно защищаешь людей? И от одного из своих? Это печально, Чан, даже для тебя, — с притворной невинностью произнес Югем, полностью осознавая, что они с Чаном живут в двух совершенно разных мирах.
Чан закатил глаза, на его лице появилась хмурая гримаса.
— Надеюсь, в тот день, когда я буду считать тебя своим, меня просто заколят.
Чан видел, как Югем делал с людьми такие вещи, от которых его тошнило, и он даже не хотел представлять, что бы он сделал, если бы вцепился в невинного, милого и маленького Феликса. От этой мысли по спине Чана пробежали мурашки.
— Я знаю, какой ты, Югем. Честно говоря, я удивлен, что на твоем пути не осталось следов тел, — задумчиво произнес Чан, указывая на пустые улицы своего района.
На лице младшего мелькнула болезненная усмешка.
— Это всего лишь одна улица, Чани.
В теле Чана закипел гнев, он изо всех сил пытался не разорвать горло Югему. Клыки зудели, звериное желание кусаться и резать грозило перелиться через край.
— Думаю, тебе пора уходить, Югем, — почти прорычал Чан, его темные глаза стали смотреть жестче. — И если я узнаю, что ты убил кого-то в этом городе, ты очень, очень пожалеешь.
Сквозь полуприкрытые веки младший взглянул на парня перед собой, ухмылка все еще играла на его губах.
— Ой, неужели Чани думает, что может убить меня? — издевался Югем, затем выражение его лица сменилось отвращением. — Ты, Чан, просто посмешище. Ты позоришь всех вампиров, ты мягкий, слабый- — младший был прерван ударом кулака Чана в челюсть, тот испытывал ярость, которую он не чувствовал в своих венах десятилетиями.
Югем пролетел через улицу, падая в соседнем дворе.
— Надеюсь, соседи не возражают против мусора во дворе, — сказал Чан, не сводя глаз с тела Югема. Чан все еще готов ударить его, если он еще не усвоил урок.
Чан нахмурился, когда вампир корчился от боли, сжимая челюсть.
Не такой уж ты теперь крутой, сопляк, — подумал он с отвращением, смотря на растерянное лицо другого вампира.
Чан посмотрел в широко раскрытые глаза Югема, посылая ему предупреждающий взгляд, который явно говорил "Если хочешь жить, не возвращайся".
Чан думает, что он показал предупреждение этим взглядом четко и ясно.